Лето, пляж, зомби. Окталогия (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

– Тут кто‑то жил, – пробормотал на английском Роджер, который вошел за мной.

– Или живет, – мрачно ответил я.

Мы двинулись через зал между полками, остальные пошли за нами. Проходя мимо стеллажей с газировкой и соками, я заметил, что там практически ничего нет. Вода есть – но ее немного совсем, и большей частью это минералка. «Ессентуки», «Нагутская», «Нарзан». То, что по идее горьким должно быть, но при этом, типа, полезным.

Я старался шагать бесшумно, смотря под ноги. А заметил, что у следующего стеллажа валялись пустые упаковки из‑под чипсов. Да, на стеллаже с ними тоже ничего нет. И у следующего с печеньем, мало что осталось.

Это кто тут такой сидел? Да еще и чтобы вместо того чтобы нормальную еду есть, питался чипсами с конфетами, да запивал все это соком и сладкой газировкой. Кстати, вон холодильник с пивом, полный. Только нескольких банок не хватает. Ага, и открытая одна лежит на полу. Похоже, что этот самый решил попробовать пиво, да только оно ему на вкус не понравилось.

И когда я прошел мимо следующего стеллажа, мне на плечи вдруг легла тяжесть, а шею обхватили чьи‑то руки. Цепко, но не очень‑то сильно. А еще меня обдало вонью человеческого тела.

Я рванулся назад и врезался спиной в стену. Послышался вскрик боли, я ударил еще раз, и тяжесть исчезла. Резко развернувшись, вскинул автомат, и увидел тень, которая исчезла за углом. Тень слишком маленькая для того, чтобы принадлежать взрослому человеку.

– Стой! – крикнул я Роджеру, который уже собирался выстрелить вслед беглецу. На русском, но он понял, такие простые команды уже выучил. – Это ребенок!

На секунду мне это показалось безумием, но картина складывалась. Получается, что здесь полтора месяца просидел какой‑то ребенок. Ел то, что ему нравилось, запивал чем попало. А вот пиво ему по вкусу не пришлось, поэтому он больше к холодильнику не прикасался.

– Роджер за мной, остальные по сторонам смотреть! – крикнул я и рванулся следом, в подсобку.

Забежал внутрь, и подствольный фонарь высветил какое‑то барахло, сваленное на поддон. Журналы, упаковки, прочий хлам, но похоже, что кто‑то пытался сделать что‑то вроде постели.

– В углу! – крикнул Роджер.

Я повернулся, и увидел, что в указанном месте, обхватив колени руками сидела девочка. Судя по росту, примерно одних лет с Наташей, но при этом худая совсем, и… Черт, какая же она грязная.

Я тут же развернулся на хлопок металлической двери.

– Роджер, смотри за ней, не отпускай! – приказал я.

Теперь‑то я прекрасно понимал, что тут происходит. Каким‑то образом в магазине смогли запереться девочка и еще один ребенок, который сейчас убежал на улицу. Реакция у них кардинально отличалась: одна сжалась в углу в ожидании своей судьбы, а вот второй сперва дрался, а потом попытался сбежать.

Только вот, блин, на улице полно зомби, которые просто разорвут его на куски. И я, заранее проклиная себя за то, что лезу в залупу, побежал наружу, выскочил через дверь и оказался во дворе нескольких двухэтажных домов. И заметил мальчишку, который бежит прочь. Тоже грязный, обросший весь, но при этом двигался он достаточно резво.

– Стой, дурак! – крикнул я, срываясь с места. – Убьют же!

Зомби, которые бродили по двору, тоже обратили на него внимания. А потом и на мой крик, так что двинулись в нашу сторону. Но эти были достаточно медленными, похоже, что мяса на их долю не досталось.

Я двинулся следом за этим малолетним беглецом, по пути вскидывая автомат. Сшиб одну тварь, вторую, потом прицелился в ту, что вот‑вот должна была схватить паренька. Нажал на спуск, и зомби рухнул. Только вот просвистевшая над головой пуля, похоже, только придала мальчишке мотивации к бегству.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как перейти на бег. Да только вот, когда я оказался на середине двора, паренек уже выскочил наружу, на дорогу, и скрылся за углом.

И оттуда сразу же послышался крик, полный ужаса. Я в несколько больших скачков перебежал через детскую площадку, поднырнул под перекладиной, которая тут висела, наверное, еще с советских времен, и использовали ее для выбивания ковров. Сшиб еще двоих зомби одиночными, отметив, что с разных сторон двора ко мне идут еще не меньше полудесятка.

Выбежал на улицу, и увидел, что паренек вляпался. На него навалился зомби, придавил к земле, а рядом было еще несколько, и они вот‑вот должны были присоединиться к трапезе. И я открыл огонь.

Мальчишка уже не просто кричал, он визжал. Я понимал, что все напрасно, но оставить паренька на растерзание тварям не мог.

Автомат часто захлопал, гильзы со звоном вылетали и отскакивали от асфальта, а упокоенные мертвецы падали один за другим. Первым же я всадил пулю в того, который схватил мальчишку. Потом выстрел, еще выстрел, и так пока все зомби поблизости не оказались добиты.

В несколько больших шагов я преодолел расстояние до паренька, схватил зомби левой рукой за воротник и оттолкнул его в сторону. Только теперь я смог толком разглядеть беглеца. Цыганистый такой паренек, смуглый, с черными кучерявыми волосами, сейчас полностью сальными. Он продолжал визжать от боли, зажимая рану на шее, а из‑под пальцев у него толчками вытекала кровь.

Меня охватила злость. На него, на себя, на весь этот сраный мир. На зомби, которые не сдохли до конца. На то, что приходится быть вот этим – мясником, санитаром, палачом. На то, что это всё почему‑то моя задача – решать, кто жив, кто нет. Почему, блядь, я? Хотя, а кто еще?

С другой стороны: хули ли еще мы могли сделать? Понятное дело, что пацан испугался, увидев нас – вооруженных головорезов. Да и что еще у него могло твориться в голове, если он полтора месяца в магазине сидел, когда за окном зомби бродили?

Но нахуя? Зачем так‑то, зачем убегать? Мы ведь ничего ему не сделали, он сам первым бросился. И что он в городе собирался делать?

А с другой стороны, как бы я поступил на его месте?

И что я должен сделать на своем месте? Головой понимаю, что он визжит, и других зомби привлекает. А еще с такой кровопотерей долго не живут. Да и даже если я его перевяжу – сутки и обратится. Взрослый мужик‑то больше двух суток не вытягивает, а этот.

Тьфу ты, блядь.

Я вскинул автомат, увидел расширившиеся от ужаса глаза, и нажал на спуск. Хлопнул выстрел, мальчик запрокинул голову, да так и остался лежать. А меня никак не отпускало, я по‑прежнему злился.

Развернувшись, двинулся обратно в сторону магазина. Те шестеро зомби, что были во дворе, уже успели подтянуться к выходу. Я перебил всех, испытывая при этом какое‑то мрачное удовлетворение. И только потом, убедившись, что во дворе больше никого нет, вошел обратно в подсобку магазина.

Здесь уже была почти вся команда. А над девчонкой склонилась Алия, и что‑то ей говорила. Роджер повернулся ко мне, и я увидел его в глазах вопрос, но только покачал головой. Нет мол, больше мальчишки. Он понял и вслух спрашивать не стал.

А я перемотал ручки двери, через которую только что прошел. Так, вроде мы в относительной безопасности. Если только с верхнего этажа кто‑нибудь спустится.

– Отче, подежурь в коридоре, – попросил я. – Мало ли, кто попытается зайти.

Мы все‑таки нашумели.

Снова повернулся к ребенку. А у этой, похоже, мозг работал лучше. Или страх оказался сильнее, вот и отнялись все конечности. Забилась в угол, да ждала, что дальше будет.

– Всё хорошо, – сказала Алия тихо, почти шепотом. – Мы не враги. Мы просто искали еду, а нашли тебя.

Та продолжала молчать, во взгляде никакой осмысленности особой не было. В голове промелькнула мысль: может быть, и ее туда же? Или просто забрать то, что нам надо и уйти? Иначе, что нам с ней делать‑то? На базу тащить, а потом в деревню? Хотя там, наверное, ей могли бы помочь…

Не, ну на хрен. В пизду такие мысли, я себя потом простить не смогу. Да и думаю, что мне просто пулю в спину всадят, если я это предложу.

Алия сняла с пояса флягу, отвернула крышку и поставила на пол. Так, чтобы не спугнуть, очевидно, к ней она не тянулась.