– На верфи возник пожар. Какой-то придурочный караульный перевернул лампу. Растянул строительство еще на несколько месяцев. Пришлось везти древесину из провинции Собака. Отец изобретателен – трудно привезти столько древесины и скрыть, что он строит флот. Несколько недель торговались с контрабандистами Муг.
Рин заметила почерневшие края некоторых балок. Но остальные заменили новой древесиной, гладкой и сияющей.
– Пожар вызвал в городе переполох, – сказал Нэчжа. – Поговаривают, что это знак от богов, мол, восстание потерпит неудачу.
– А что Вайшра?
– Отец посчитал пожар знаком, что должен заполучить спирку.
Нэчжа не повез Рин на речном сампане обратно к казармам, а повел вниз по лестнице к пирсу, где над тихо накатывающей на опоры пристани водой раскатывался шум верфи. Поначалу она решила, что они уперлись в тупик, но потом Нэчжа шагнул с блестящего песка прямо в реку.
– Какого дьявола?
Через секунду она поняла, что стоит не на поверхности воды, а на большой круглой площадке, почти сливающейся по цвету с сине-зеленой водой.
– Листья лотоса, – сказал Нэчжа, прежде чем она успела спросить.
Раскинув руки для равновесия, он сменил позу, и от листа под его ногами разбежались волны.
– Любишь ты покрасоваться.
– Ты что, никогда такого не видела?
– Только в книгах. – Она поморщилась. Рин умела сохранять равновесие не так хорошо, как Нэчжа, и ей совершенно не хотелось свалиться в воду. – Не знала, что они бывают такими здоровенными.
– Как правило, не бывают. Этим осталось месяц или два до того, как они затонут. Обычно они растут в проточных озерах в горах, но наши ботаники нашли способ применять их на войне. Ты встретишь их повсюду в гавани. Хороший моряк не нуждается в лодке, чтобы добраться на корабль, он просто пробежит по листьям.
– Да это ж как пробежать по камушкам, ничего такого.
– Это военизированные листья лотоса. Ну скажи, что это обалденно.
– А я думаю, что тебе просто нравится слово «военизированные».
Нэчжа уже собрался ответить, но его прервал раздавшийся с пирса голос:
– Не надоело устраивать экскурсии?
К ним спускался по лестнице мужчина в голубой военной форме, черные нашивки на левом рукаве обозначали генеральское звание.
Нэчжа поспешно спрыгнул с листа лотоса на мокрый песок и опустился на колено.
– Брат. Рад снова тебя видеть.
Рин слишком поздно сообразила, что тоже должна опуститься на колено, и просто таращилась на брата Нэчжи. Инь Цзиньчжа. Однажды она видела его мельком – на своем первом Летнем фестивале в Синегарде. Тогда она приняла Нэчжу и Цзиньчжу за близнецов, но при более пристальном рассмотрении их сходство не было таким ошеломляющим. Цзиньчжа был выше и более плотного сложения, да и держался с видом первого сына, наследника всего отцовского состояния, в то время как младшему брату придется удовольствоваться объедками.
– Я слышал, как вы завалили все дело в Осеннем дворце. – Голос Цзиньчжи был ниже, чем у брата, и более высокомерным, если такое вообще возможно. Рин он показался смутно знакомым, но она не могла понять почему. – Что там произошло?
Нэчжа поднялся.
– А разве капитан Эриден тебе не доложил?
– Эриден не все видел. Пока отец поправляется, я старший генерал в Арлонге, и мне не нравится, что я не знаю всех подробностей.
«Алтан!» – вдруг осознала Рин, чуть не подпрыгнув. Цзиньчжа говорил четким командным тоном, напоминающим Алтана в лучшие времена. Голосом человека, привыкшего к немедленному выполнению его приказов.
– Мне нечего добавить, – ответил Нэчжа. – Я был на «Неумолимом».
Цзиньчжа скривил губы.
– В безопасности. Похоже на тебя.
Рин ожидала, что Нэчжа разъярится, но он молча проглотил оскорбление и кивнул.
– Как отец?
– Сегодня лучше, чем ночью. Держится. Лекарь не понимает, как он вообще выжил.
– Но отец сказал, что рана поверхностная.
– Ты хоть пробовал взглянуть на него пристальней? Клинок прошел через лопатку насквозь. Отец всем солгал. Просто чудо, что он в сознании.
– Он спрашивал обо мне? – поинтересовался Нэчжа.
– С чего бы это? – Цзиньчжа свысока посмотрел на брата. – Я дам тебе знать, когда ты понадобишься.
– Да, генерал.
Нэчжа склонил голову. Рин завороженно наблюдала за их диалогом. Она никогда не видела, чтобы кто-нибудь так презрительно обращался с Нэчжей. Обычно именно он вел себя так.
– А ты – та самая спирка.
Цзиньчжа резко повернулся к Рин, словно наконец вспомнил, что она здесь.
– Да. – По какой-то причине голос Рин звучал по-девичьи пискляво. – Это я.
– Ну давай. Покажи, – сказал Цзиньчжа.
– Что?
– Покажи, что умеешь, – медленно выговорил Цзиньчжа, словно разговаривал с ребенком. – Произведи впечатление.
Рин смущенно посмотрела на Нэчжу.
– Я не понимаю.
– Говорят, ты умеешь вызывать огонь, – уточнил Цзиньчжа.
– Ну да…
– И большой? Какой температуры? Он исходит из твоего тела или откуда-то еще? Чего тебе стоит устроить извержение вулкана?
Цзиньчжа произнес это такой скороговоркой, что Рин с трудом разобрала отрывистый синегардский акцент. Ей уже много лет не приходилось так напрягать слух.
Она моргнула, чувствуя себя глупо, а когда заговорила, то запиналась на каждом слове.
– Ну, в смысле, это просто происходит…
– Просто происходит, – передразнил он. – Что-то вроде чихания? И какой от этого толк? Объясни, как я могу тебя использовать.
– Меня нельзя использовать.
– Как мило. Солдат, не подчиняющийся приказам.
– Рин проделала долгий путь, – поспешно вставил Нэчжа. – Уверен, она будет рада показать тебе свои способности утром, когда отдохнет…
– Солдаты устают, это часть их работы, – отозвался Цзиньчжа. – Давай, спирка. Покажи, на что способна.
Нэчжа положил руку на плечо Рин, чтобы ее успокоить.
– Цзиньчжа, ну серьезно…
Цзиньчжа с отвращением засопел.
– Ты бы послушал, как о них говорил отец. Спирцы то, спирцы се. Я сказал ему, что лучше начать вторжение из Арлонга, но нет, он решил, что устроит бескровный переворот, если у него появится она. И посмотри, что из этого вышло.
– Рин сильнее, чем ты можешь вообразить, – сказал Нэчжа.
– Если бы спирцы были настолько сильны, то были бы живы, – скривил губы Цзиньчжа. – Я все детство только и слышал о том, какое чудо этот Алтан. А он оказался просто очередным идиотом с кожей цвета глины, который позволил себя уничтожить ни за что.
Перед глазами Рин полыхнуло алым. При взгляде на Цзиньчжу она видела не человека, а обугленную головешку, с которой слетает пепел. Она желала ему смерти, смерти в муках. Хотела услышать его крик.
– Хочешь посмотреть, на что я способна? – Ее голос звучал словно издалека.
– Рин… – предостерег Нэчжа.
– Отвали. – Она сбросила его руку с плеча. – Он хочет видеть, что я умею.
– Не думаю, что это удачная мысль.
– Отойди.
Она протянула к Цзиньчже ладони. Рин ничего не стоило распалить свой гнев. Он уже ждал наготове, как бурлящая у плотины вода. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу…»
Ничего не произошло.
Цзиньчжа поднял брови.
У Рин стрельнуло в висках. Она поднесла пальцы к глазам.
Боль превратилась в мучительную. Под веками расцвел многоцветный взрыв, красные и желтые вспышки, лижущее горящую деревню пламя, силуэты людей, извивающихся внутри, огромное грибовидное облако над островом в форме лука…
На мгновение прямо перед собой она увидела незнакомый иероглиф, похожий на клубок змей, а потом он исчез. В этот миг Рин находилась где-то между материальным миром и тем, что нарисовал ее разум. Она не могла дышать, ничего не видела…
Она рухнула на колени. Ощутила руки Нэчжи, пытающегося ее удержать, услышала, как он зовет на помощь. Сделав над собой усилие, она открыла глаза. Над ней стоял Цзиньчжа, глядя с откровенным презрением.
– Отец был прав, – сказал он. – Нужно было спасать того, другого.
