Окинув взглядом кабинет, я заметил бокал шампанского, который не допил Андрей. Поднял его, покрутил в руках, всматриваясь в содержимое. Кажется, какой-то осадок на дне.
— Ты что-то подсыпала в его напиток, не так ли? — спросил я, не поднимая взгляда.
— Ты бредишь! — Лена выпрямилась, высокомерно вскидывая голову. — Ты вообще понимаешь, кто мои родственники? Как ты смеешь на меня клеветать⁈ Ты за это ответишь…
Я усмехнулся и, не обращая внимания на её угрозы, осторожно сделал небольшой глоток шампанского из бокала Андрея. Вкус оказался чуть более горьким, чем должен быть у «Вдовы Клико», но я не химик. Однако кое-что проверить я мог.
Создав ледяной скальпель, я сделал крохотный надрез на коже Андрея и взял каплю его крови. Короткий магический анализ — и результат был очевиден: наркотик. Причём не слабый. Вполне мог вызвать сильное опьянение, потерю ориентации и даже галлюцинации.
Андрею повезло, что он обладал Алмазным рангом и ускоренной регенерацией — иначе действие этого вещества могло стать для него совсем губительным.
Я бросил строгий взгляд на Лену.
— Последний шанс. Что ты подмешала?
— Я ничего не делала! — её голос стал тише, но всё ещё был дерзким. — Ты ничего не докажешь.
Я взял чистую салфетку и начал заворачивать бокалы, намереваясь передать их на анализ.
— Ошибаешься. Я лично прослежу, чтобы провели экспертизу. В Четвертом отделении, конечно же. И когда выяснится, что в бокале Андрея были запрещённые вещества, посмотрим, как ты будешь выкручиваться. А там — следствие, расследование дурного умысла, обнародование и светский скандал, который ударит по всей твоей семье…
Лена побледнела. Я видел, как в её глазах вспыхнула паника. Да, дорога, все пошло совсем не так, как ты предполагала…
— Тебе же всё равно никто не поверит, — шёпотом сказала она. — Моя семья… Ты даже представить не можешь, какие связи у моего отца…
— Ах да, твоя семья! — я зло рассмеялся. — Знаешь, кто был единственным человеком, кто после всех твоих выходок продолжал к тебе хорошо относиться? Андрей. И вот как ты его благодаришь? А он, если ты забыла, сын глава Совета регентов. Как думаешь, что сделает великий князь с теми, кто пытался опорочить честь его сына?
Губы девушки дрогнули. Она вцепилась пальцами в край стола, явно борясь с собой.
— Ладно, будь ты проклят… — прошептала она. — Да, я подмешала кое-что в его шампанское.
— Что именно?
Лена сглотнула, закрыла глаза на мгновение.
— Капсулу дал мой брат. Он сказал, что она затуманивает сознание и лишает людей контроля над собой… — её голос сорвался. — Моя семья знает, что я нравлюсь Андрею. И они решили воспользоваться этим…
Я молча смотрел на неё, испытывая отвращение. Она опустила голову, сжав руки в кулаки.
— И ты решила, что это нормально? — мой голос звучал жёстко. — Опоить человека, чтобы воспользоваться его состоянием? И что затем? Ты бы обвинила его, и твоя семья начала бы шантажировать великого князя, чтобы добиться каких-то привилегий?
— Я делала то, что мне велели, — зло ответила девушка. — Я сама до конца не знаю, на что они рассчитывали. Может хотели заставить Андрея жениться на мне, чтобы породниться с Романовыми… Может еще что-то. Я лишь выполняю волю старших.
Я внимательно уставился на девушку.
— Вот скажи мне, Лен. Ты сама себе-то не отвратительна? Тебе вообще нормально спится по ночам?
Она не ответила, только всхлипнула и зло стиснула кулаки. А я уже знал, что делать дальше.
Салтыкова подняла на меня глаза.
— И что теперь?
— Теперь? — я улыбнулся и выбросил вперед руку, дотрагиваясь до ее лба. — Ты будешь спать.
Девушка пару секунд пыталась сопротивляться, но Изумруд уступил Черному Алмазу, и вскоре она погрузилась в глубокий магический сон. Я аккуратно прислонил ее к обитой мягким велюром стене и уставился на всех троих.
— Тоже мне, утро стрелецкой казни…
А еще через несколько минут завибрировал мой телефон. Толстой.
— Слушаю.
— Я подъехал, — сказал старый товарищ. — Но меня не хотят впускать. Закрытое мероприятие.
— Сейчас заберу тебя.
Я вышел из кабинета, едва удерживаясь от желания хлопнуть дверью. В воздухе ещё витали остатки магии сна, окутывая помещение мягким пологом тишины. Лена Салтыкова, официант и Андрей оставались в глубоком забытьи, и теперь предстояло завершить начатое. Я быстрым шагом направился к входу в ресторан.
У дверей меня встретил швейцар — солидный мужчина с пышными усами, перегородивший дорогу моему гостю. Я не стал тратить время на объяснения.
— Пожалуйста пропустите этого человека. Он личный гость князя Юсупова.
Швейцар нехотя кивнул, но спорить не решился и распахнул перед нами дверь.
— Сюда, — сказал я и указала в сторону, где располагались приватные кабинеты.
Толстой шел, не отставая и, поравнявшись со мной, коротко спросил:
— Что случилось?
— На месте объясню. Пойдём.
Я провёл его через зал ресторана в часть с закрытыми кабинетами. Войдя в нужную дверь, Толстой тут же заметил мерцающий защитный купол. Я снял его на несколько секунд, впуская гостя, и тут же восстановил барьер.
— Что за цирк ты устроил? — пробормотал Толстой, оглядываясь. — Кто эти люди? Так. Стоп. Это что, великий князь Андрей Федорович?
— Собственной персоной. Теперь понимаешь серьезность ситуации?
Толстой поправил очки на носу и обернулся на меня.
— Во что ты меня впутываешь, Алексиус?
Я кратко изложил суть событий:
— Девица подмешала наркотик Андрею, а затем попыталась обвинить его в домогательствах. Официант оказался случайным свидетелем. Мне нужно, чтобы всё, что произошло в этом кабинете, осталось только здесь. Да, дело выеденного яйца не стоит, и я смогу доказать, что великий князь невиновен. Но лучше до этого не доводить и закончить все здесь.
Толстой хмыкнул и подошёл ближе. Он внимательно осмотрел каждого из троих, затем поочерёдно взял за руку сначала Салтыкову, потом официанта, затем Андрея. Я заметил, как его зрачки на секунду расширились — характерный признак глубокого ментального контакта.
— Можно воспользоваться психоэфирной магией, — наконец произнёс он. — С Салтыковой и официантом проблем не возникнет. А вот великий княжич покрепче будет, могут остаться следы воспоминаний. Но в его состоянии это вряд ли критично. Он пьян в дрова.
— У меня с психоэфиркой все туго. Только боевые ее формы вроде сна или страха. Мозги ковырять я не умею.
Толстой покосился на меня.
— Я когда-то ею интересовался и кое-что умею. Но под твою ответственность, Алексиус. Ты сам знаешь, что здесь раз на раз не приходится.
Я кивнул, соглашаясь:
— Лучше так, чем скандал.
— Тебе виднее.
Толстой не стал медлить. Он положил ладонь на лоб Салтыковой, закрыл глаза. Несколько минут ничего не происходило — только лёгкое мерцание воздуха вокруг его пальцев. Затем он убрал руку и тихо произнёс:
— Теперь она помнит, что ей стало нехорошо от алкоголя, и она решила отдохнуть здесь в одиночестве.
Я кивнул, наблюдая за его работой. Затем он повернулся к официанту, приложил пальцы к его виску и нахмурился:
— Неодаренный. У него сознание более уязвимое. Слишком много эмоций. Придётся аккуратно.
Толстой сосредоточился, а я отметил, как его губы беззвучно зашевелились. Возможно, он использовал внутреннюю мантру для концентрации. Через минуту он отстранился:
— Теперь официант будет помнить, что у него целый вечер сильно болела голова. Он обслуживал эту девушку, приносил ей воду и шампанское, а затем почувствовал себя хуже. Как очнется, попросится домой отлежаться.
Последним был Андрей. Толстой скептически покачал головой и присел рядом, кладя ладонь ему на лоб. Великий княжич слегка шевельнулся, но остался в глубоком сне.
— Слишком глубоко ушёл, — пробормотал мой старый друг. — Сознание и так в тумане. Почти ничего не помнит. Я добавлю несколько разрозненных эпизодов. Как заблудился в коридоре, как умывался в туалете…
