— Мужики, вы бы лясы не точили, а поехали, посмотрели, как там… — с умоляющими нотками в голосе попросила Катя. — Можем, парням помощь нужна?
— Дело говоришь, — согласился с ней Хлыстов, — уже едем!
— Здрасьте, Махмуд Ибрагимыч! — Заметила девушка старика сквозь раскрытое окно. — Как здоровье?
— Твоими молитвами, красавица! — улыбнувшись, ответил старикан, при виде Катерины старающийся выглядеть бодрячком.
— Стволы-то имеются? — поинтересовалась Катя, когда друзья уже вновь залезли в автомобиль. — Могу подкинуть пару карабинов…
— Свои имеются, — ответил крестный, выдергивая «Сайгу» из чехла и проверяя наполнение магазина.
— Но за предложение спасибо! — поблагодарил Валек. — Да не волнуйся ты, все будет пучком! — произнес он на прощание. — Думаю, что наша помощь и не понадобится — пацаны у тебя боевые, дело крепко знают! — После чего Хлыстов направил пикап на грунтовку, по которой совсем недавно уехали городские бандиты.
Внедорожник бодро скакал по разбитой лесовозами колее, не причиняя пассажирам особых неудобств. Да и сами пассажиры были, в общем-то, не избалованные современными скоростными трассами. В их захолустье таковые просто отсутствовали, как класс. Поэтому, особо переживать по поводу тряски, никому из них и в голову не пришло.
На приметном повороте Валек едва успел притормозить, чтобы со всего маху не впечататься в багажник «Мерседеса», въехавшего в зад черному «Крузаку». Благо, что задний бампер «Мерина» слегка выглядывал из-за поворота, что позволило водителю пикапа вовремя нажать на тормоз. Пикап слегка занесло на сыпучем грунте, а его пассажиров, развалившихся на заднем сидении, бросило вперед по инерции.
И секунды не прошло, как остановившийся внедорожник окружили неулыбчивые мужики с волынами наперевес.
— Вау-вау, ребятки! — закричал из открытого окошка Иваныч, понимая руки. — Спокуха, мужики! Свои мы!
— Борян! — крикнул Серега, опуская ствол. — Свои! Ибрагимыч с Вальком и Иванычем прикатили!
Нелюдимые лесорубы, закинув ружья за спину, вернулись к своему предыдущему занятию — запихивать расстрелянных городских уголовников в багажники их навороченных тачек.
— А я гляжу, у вас все в ажуре? — поинтересовался вылезший из пикапа Иваныч у подошедшего Бориса.
— Вообще, как по маслу прошло! — сообщил довольный бригадир. — В девяностых куда как проблематичнее было столько рыл сразу завалить. А здесь — словно конфетку у ребенка отобрать. Такое ощущение, что они там, в городе, вообще бояться перестали. Просто сборище каких-то непуганых идиотов.
— Так оно и хорошо! — Иваныч, поглядев на развороченную грудь одного из мертвецов, с торчащими во все стороны ошметками белых ребер, даже не поморщился. — Это из чего его так разбарабанило?
— Да это Петруха из своего дробовичка почти в упор лупанул, — пояснил Борис. — Убойная штука! В дыру почти два кулака просунул можно. Воть только теперь трупак погрузить — проблема. С головы до ног в крови вывозишься, — недовольно заявил он. — Брал бы лучше с Палыча пример, тот аккуратненько, как белку в глаз двоих положил.
— Помощь нужна? — спросил Валек.
— Сами справимся, — мотнул головой Борис. — Ща погрузим, да в Гать свезем. Трясина там глубокая — все поместятся. Ибрагимыч, кстати, а что с бедолагой, которого я с утра к тебе отвез? — заметив в салоне старика, поинтересовался бригадир.
— Зажмурился бедолага, ничего нового не сказав, — ответил таджик. — Что это шестерки Бульдозера мы и без того знали. Для чего их на поиски Бурята послали — он не в курсе. Мелкая сошка. Сказал у рыжего поспрошать.
— У рыжего? — Почесал стриженый затылок Борис. — С ним незадача произошла…
— Нихрена себе, назадача! — удивленно воскликнул Иваныч, остановившись у тела рыжего бандита, разваленного одним «молодецким» ударом топора от промежности почти до самой грудины. — Ты что ль постарался, Борька? — Тут же вычислил он виновника сей неприглядной картины. — Это за что ему такое счастье привалило?
— Да они словно из одного инкубатора с тем узкоглазым бугаем вылезли — тоже к Катюхе яйца попытался подкатить! — пояснил Иванычу один из лесорубов.
— Я ему честно пояснил, что у Катюхи мужик лютый, — усмехнулся Борис. — И ведь не поверил, утырок!
— А ты страшный человек, Борька! — хохотнул Иваныч, крепко хлопнув бригадира лесорубов по плечу.
— Да я мягкий, белый и пушистый, Иваныч! — Рассмеялся следом за крестным и лесоруб. — Только не нужно на меня наезжать понапрасну, а то я от этого жутко пугаюсь и могу кого-нибудь ненароком пришибить!
— Ага, — Иваныч скосил глаза на почти располовиненный труп Ржавого, — это ты называешь ненароком?
— Руки от страха вспотели, — пожал плечами Борис, — вот топор и вывернулся. Не поверишь, самому неловко…
— Угу-угу, — покачал головой крестный, возвращаясь к «Тундре».
— Борь, ну мы тогда обратно поедем, — предупредил бригадира Валек, — Катьку твою успокоим — чего-то разнервничалась баба. Раньше, вроде, за ней такого не наблюдалось…
— Не молодеем мы, Валек, — философски заметил лесоруб, — сам таким сентиментальным в последнее время стал, едва сдерживаюсь, чтобы слезу не пустить.
— Оно и заметно, — вставил свои пять копеек крестный. — Бывайте, мужики, нам еще своего жмура куда-то пристроить нужно.
— Ну, а мы своих, как обычно, в Гнилой Гати затопим, — сообщил Борис. — Трясины там еще на десяток таких бригад хватит, если не больше. Вы как со своим разберетесь, найдете меня — обсудим, что дальше.
Распрощавшись с мужиками, Валек кое-как развернул свой здоровенный пикап на узкой дороге и помчался в обратную сторону. Успокоив Катерину, что у парней все хорошо, Валек со товарищи поддались на её уговоры и позволили себя от пуза накормить. Иваныч, к тому же, в одно лицо под горячий наваристый борщец уговорил грамм двести фирменной наливки Вазгена, которая на этот раз обошлась безо всяких там дополнительных ингредиентов. И в самом благодушном настроении Валек загнал «Тундру» во двор собственного дома.
На его счастье, Галка — жена, вновь отсутствовала дома, пребывая, по всей видимости, на вечерней дойке. Махмуд, как самый рачительный хозяин, приучил со временем к труду не только своего пасынка, но и его жену. Которая, кстати, оказалась вполне себе работящей бабой, полностью взявшей на себя руководство коровником и доярками. Только с внучком Тимохой старый таджик так и не нашел общего языка. В чем было причина такого поведения младшего, сторонившегося приемного деда, и боявшегося его, словно огня, старик не догадывался до сих пор.
Лишь недавнее «странное», но правильное поведение единственного отпрыска Валька, рождало хоть какую-то надежду у бывшего уголовника, ставшего вполне законопослушным фермером, что все утрясется. Теперь нужно было уповать только на умение Лукьянихи наставлять на «пусть истинный» самых прожженных алкоголиков и наркоманов, отлучая их от стакана и снимая с иглы. Надежда на благополучный исход была хоть и маленькой, но она, хотя бы забрезжила в голове старого таджика.
Едва на деревню опустились сумерки, Валек с Иванычем упаковали уже остывшее тело Колывана в большой синтетический мешок и загрузили в кузов пикапа, закрыв груз от любопытных глаз удобной пластиковой крышкой. Япошки, конечно, молодцы на этот счет — все по уму сделали. Не встретив никого по дороге, они доехали до реки, на галечном берегу которой у них имелся лодочный сарай и старенькая дюралевая лодка «Казанка», выпущенная еще при СССР.
Лодка выглядела основательно потрепанной долгой эксплуатацией, но свои функции исправно выполняла. Решив не заморачиваться с мотором, чтобы не привлекать шумом любопытных, приятели вытащили из сарая пару алюминиевых весел, загрузили в лодку труп, предварительно привязав к нему груз из собранных на берегу крупных камней, и наскоро отчалили от берега.
Славившись вниз по течению километра на три, они зашли в неприметную заболоченную заводь, сплошь заваленную топляком и корягами, скопившимися после прошлогоднего разлива. Ну какой дебил специально полезет в этот гиблий заливчик? — резонно рассудили они, перевалив упакованное тело Стаса за борт. Глубина в этом месте была вполне себе солидной — метра три на глаз. А полежит на дне какое-то время, так его рыбы с раками так обглодают, что никаких концов никто уже не найдет.
