— Конечно помню, — усмехнулся мужик, — мы по детству с Лехой столько говна там перелопатили… — Он притопил педаль газа, и японский пикап покатился в заданном направлении.
— Ага, — с готовностью подключился к разговору Иваныч, — мне до сих пор от того жуткого духана по ночам икается! На птичнике куда легче вонь переносилась.
— Свиньи — они по строению ближе всего к человеку, чем остальные домашние твари, — назидательно произнес старикан. — А люди, по моему скромному разумению, самые говнистые существа на свете! — Закончил старик, хрипло рассмеявшись.
— И не говори, Махмуд Ибрагимыч! — присоединился к нему Леха. — Но знаете, как я вам всем был благодарен за эту работу! — чистосердечно признался он. — Та еще жопа была в перестройку — мои предки зарплаты зачастую по полгода не видели. А вы платили за работу! И щедро, хоть и у самих не все в шоколаде было! От души тебе, Махмуд Ибрагимыч, что поддержал нашу семью в трудную минуту! Да я за тебя с Вальком любого на фашистский крест порву…
— Хорош бакланить, Леха! — резко оборвал его старик. — Молодец, что добра не забыл, но нахваливать меня не надо! Не для этого помогал! Не пустозвонь понапрасну!
— Понял, Ибрагимыч! — Не стал больше растекаться елеем Иваныч. — А зачем нам в тот свинарник? Он уже и развалился наверное давно?
— Стоит еще эта халупа, — подал голос с водительского места Валек. — Батек её на совесть строил — столько хорошего листвяка в нее влупил, что до сих пор не сгнила! Я несколько лет назад порывался её снести, а на освободившемся месте че-нить полезное соорудить — так не дал же, старый шайтан! Теперь, кажись, понимаю, с какой целью…
— И с какой же? — тут же поинтересовался Алексей.
— Сам увидишь, — расплывчато ответил Валек, старательно объезжая огромную глубокую лужу по обочине. — Эх, надо трактор пригнать, разровнять, да засыпать! А то скоро совсем никто не проедет!
— А тебе чего, больше всех надо? — возразил Иваныч. — Пусть у мэра голова болит! Это его зона ответственности! Он, поди, все бюджетные деньги уже давно спи.дил…
— А от нас чего, сильно убудет, если мы эту дорогу за свои кровные починим? — И не подумал соглашаться Валек. — Не зажрался ли ты, Леха? Пусть и людям, какое-никакое, а облегчение будет.
— Так они тебе даже и спасибо не скажут! — парировал Иваныч. — Тебе вот, к примеру, кто-нибудь за просто так помог?
— Вот я слушаю тебя, Леха, и удивляюсь: не ты ли сейчас батьку дифирамбы пел? Что он для тебя так много в свое время сделал?
— Так это ж совсем другое! — возразил Иваныч. — Он мне помог, а я…
— А, вот ты о чем? — усмехнулся Валек. — Ты мне — я тебе?
— Ну…
— Не будь жлобом, Иваныч! Добрые дела не для того делают, чтобы потом за них платили! Те в свое время помогли? Помогли! Ничего при этом не попросив. Ну, и ты помоги кому-нибудь! Поверь, Бог не Яшка…
— Хорош трындеть! — Вновь вмешался в разговор Махмуд. — Раскудахтались, как бабы! Мало, видать, я вас по малолетству порол! Ничего из моей науки не усвоили… — Машина тем временем на всех парах залетела на огороженную территорию свинофермы. — К старому свинарнику не подъезжай — ножками пойдем! — распорядился старик.
«Тундра» сбросила ход и остановилась у здания «конторы», из которой тут же выскочил плешивый дедок, несмотря на теплую погоду облаченный в новенькую фуфайку.
— Надо же, все начальство в сборе! — Удивленно всплеснул он руками, когда руководство фермы покинуло автомобиль. — Пойду Марфу позову — она сейчас к свиноматке пошла, та опороситься скоро…
— Не суетись, Прокопьич! — остановил старика Валек. — Мы по другому поводу.
— Ась? — переспросил глуховатый старичок. — А чего тогда к нам?
— Да стройку хотим затеять, — выдал заранее заготовленную версию Хлыстов. — Пройдемся по округе, посмотрим, где удачнее новые хлева воткнуть.
— Добре! — согласился дедок. — Не дело это, когда сколько земли без толку пропадает! Особенно на пустыре, где одни развалины гнилые торчат! Сплошь сорной травой все поросло!
— Вот мы как раз и посмотрим, что да как, — ответил Валек, направляясь в сторону заброшенного пустыря, действительно заросшего травой выше человеческого роста.
Следом за ним неспешно потянулись и Махмуд с Иванычем. Старичок постоял немного, глядя в спины удаляющимся начальникам и, почесав впалую грудь под фуфайкой, убрался обратно в здание конторы.
— Ты смотри, действительно, как живой! — удивленно воскликнул Иваныч, когда их копания, прорвавшись сквозь плотную стену сорняков, наконец, добралась до заброшенного черте когда строения. — И не развалился почти!
— На совесть сделано! — с какой-то гордостью произнес Валек. — Еще лет сто простоит!
— Так чего мы тут забыли-то? — совсем не понимая, что такого может здесь находиться, спросил Леха, открывая скрипучую дверь и заглядывая в покосившуюся сараюху. — Здесь, кроме старого свиного дерьма, и нет ничего! Вы надо мной прикалываетесь, что ли?
— Да какие, уж, приколы? — фыркнул Хлыстов, подвигая друга в сторону и проходя внутрь. — Батек сказал, что мы с тобой сейчас тут охренеем…
— Ну-ну… — недоверчиво промычал Иваныч, заходя в старый хлев следом за Вальком. — Слушай, Валька, а тут, словно и не поменялось ничего! — оглядев покосившиеся загончики для свиней, произнес он. — Хоть сейчас лопату в зубы и погнали дерьмо расчищать…
Старик медленно вошел внутрь, наклонившись к подгнившим доскам пола, подслеповато прищурился. После чего присел на корточки и еще раз внимательно огляделся по сторонам:
— Здесь кто-то недавно был.
— Ну, так известно уже, кто, — ответил ему Валек. — Давай смотреть, осталось ли чего в твоем тайнике?
— В каком тайнике? — тупо улыбаясь, спросил Иваныч, но ему никто не ответил.
— Вот эти доски надо убрать, — произнес Махмуд. Хрустнув коленными суставами, он тяжело поднялся на ноги.
— Чего встал, Леха? — Толкнул локтем друга, произнес Валек.
Они в два счета вывернули почерневшие половицы, на которые указал старик, обнаружив под ними яму, в которой, накрытый старой гнилой дерюгой, обнаружился какой-то продолговатый предмет.
— Это чегой-то? — удивленно произнес Леха, спрыгивая в подпол. — Гроб?
— Сам такой! — Валек тоже спрыгнул в яму и сдернул расползающуюся в его руках ветхую ткань.
Под сопревшей тряпицей обнаружился большой ящик из-под снарядов, выкрашенный защитной зеленой краской, и черной трафаретной маркировкой по крышке и по бокам.
— О! Это из-под снарядов! — признал деревянную тару Иваныч. — Я таким в армейке спину сорвал.
Валек тем временем щелкнул слегка проржавевшими запорами ящика и откинул крышку в сторону. Вытащив из кармана заблаговременно приготовленный фонарик, он направил луч света на содержимое тайника.
— Етить-колотить! — громко выдохнул крестный, пожирая глазами сверкающее содержимое огромного ящика, переливающее в свете мощного фонаря. — Откель в дерьме такое богатство? Да здесь, наверное, на целый ярд ювелирки! — запустив руку внутрь, зацепил Иваныч горсть украшений.
— Не знаю, как по нынешним деньгам, — проскрипел старик, — но должно быть больше… Куда как больше…
— Твою мать! — выругался Леха. — И сколько времени здесь это барахло пылилось?
— С девяностых, — ответил на его вопрос Валек. — Ты когда-нибудь про законника Семена Метлу слышал?
— И слышал, и по НТВ пару передач про криминал смотрел. Так это… это, выходит, тот самый пропавший союзный общак? — наконец сообразил и он. — Дело-то громкое было, на весь союз тогда прогремело. Там, вроде бы, еще на Бульдозера, как основного подозреваемого в убийстве Метлы, наезды от блатного общества были…
— Он это его… — каркнул, сгорбившись Махмуд. От нахлынувших воспоминаний едва не пустив слезу. — За общаком пер Бульдозер, только пахан меня успел предупредить… Мы еще до всего кипиша с ним эту ситуевину обкашляли. Я в Нахаловке схоронился-затихарился, не отсвечивал. Даже на работу в местный совхоз пристроиться пришлось. Все весточки от пахана ждал…
