Рин крутанула трезубцем над головой, чтобы набрать скорость. Это не палка, и не стоило использовать технику драки на палках, но Рин разозлилась, не подумала как следует, а мышцы сами избрали знакомые, но неверные движения.
И она тут же за это поплатилась. Нэчжа мог с таким же успехом драться против младенца. Он за секунду выбил трезубец у нее из рук.
– Я же говорил, – сказал он. – Никакой гибкости.
Рин подхватила упавший трезубец.
– Но все равно достает дальше твоего меча.
– А если я подберусь ближе?
Нэчжа сунул клинок между зубьями трезубца и шагнул ближе. Рин попыталась его оттолкнуть, но он был прав – трезубец сейчас был бессилен.
Другой рукой Нэчжа поднес к ее шее кинжал. Рин с силой пнула Нэчжу по голени. Он завалился на землю.
– Вот дрянь, – буркнул он.
– Сам нарвался.
– Да пошла ты. – Он перекатывался по траве, схватившись за ногу. – Помоги подняться.
– Давай сделаем перерыв.
Рин бросила трезубец и села на траву рядом с Нэчжей. Ей так и не удалось восстановить дыхание. Она по-прежнему слишком быстро уставала и не могла выдержать больше двух часов тренировок, не говоря уже о целом дне на поле боя.
Нэчжа даже не вспотел.
– С мечом ты обращаешься куда проворней. Сама знаешь.
– Не говори со мной снисходительным тоном.
– Эта штуковина бесполезна! Слишком тяжела для тебя! Но я видел тебя с мечом, и…
– Я привыкну.
– Я лишь считаю, что решение, от которого зависит жизнь, не стоит принимать из сентиментальных побуждений.
– Это еще что значит? – сердито посмотрела на него Рин.
Нэчжа вырвал пучок травы.
– Ладно, забудь.
– Нет уж, говори.
– Ну ладно. Ты упорствуешь, потому что это его оружие, да?
У Рин все внутри перевернулось.
– Глупости.
– Да брось. Ты вечно твердишь про Алтана, как про великого героя. Но он не герой. Я видел его в Хурдалейне, видел, как он разговаривал с людьми.
– И как же? – вскинулась Рин.
– Как будто они его имущество и ничего не значат, если он не может их использовать. – Тон Нэчжи стал злобным. – Алтан был дерьмовым человеком и дерьмовым командиром, он оставил меня умирать, сама знаешь, а теперь ты стоишь тут с его трезубцем и бормочешь всякую чушь о мести за человека, которого должна ненавидеть.
Трезубец вдруг показался Рин страшно тяжелым.
– Так нечестно. – Она услышала слабый гул в ушах. – Он погиб… Нельзя же… Это нечестно.
– Я знаю, – мягко произнес Нэчжа. Его злость испарилась так же быстро, как и возникла. Голос звучал устало. Нэчжа сел, опустив плечи, и стал бездумно перебирать пальцами травинки. – Прости. Не понимаю, почему я это сказал. Я знаю, как он тебе дорог.
– Я не разговариваю об Алтане. Только не с тобой. Не сейчас. Вообще никогда.
– Ладно, – согласился он и посмотрел странным взглядом, одновременно сочувствующим и разочарованным, так что Рин стало не по себе. – Ладно.
Три дня спустя совет наконец-то пришел к единому решению. По крайней мере, Вайшра и Тсолинь решили как можно скорее начать военные действия и стали убеждать остальных согласиться.
– Мы заморим их голодом, – объявил Вайшра. – Юг – сельскохозяйственный оплот империи. Если северные провинции не сдадутся, мы просто перестанем их кормить.
– Вы просите на треть снизить наш экспорт! – возмутился Таха.
– Ничего, на год или два лишитесь части дохода, – ответил Вайшра. – А на следующий год цены взлетят. Север сейчас не в том положении, чтобы обеспечивать себя продовольствием. Если вы пойдете на временные жертвы, то, возможно, покончите и с пошлинами. Нищие не выбирают.
– А что насчет морских перевозок? – поинтересовался Чажоук.
Рин не могла не признать, что он зрит в корень. Западный Муруй и Голин – не единственные реки в северных провинциях. Эти провинции легко могут ввести продовольствие контрабандой вдоль побережья, отправив на закупку торговцев-южан. Серебра у них достаточно.
– Об этом позаботится Муг, – ответил Вайшра.
– Вы доверяете королеве пиратов? – поразился Чажоук.
– Это в ее же интересах. С каждого захваченного корабля, пытающегося прорваться через блокаду, она получает семьдесят процентов добычи. Глупо было бы нас обманывать.
– Но на севере есть запасы зерна, – указал Гужубай. – К примеру, в провинции Заяц много плодородных земель.
– Уже нет, – самодовольно усмехнулся Цзиньчжа. – В прошлом году урожай в провинции Заяц поразила ржа, и теперь хранилища пусты. Мы даже продали им несколько бочек зерна на посев.
– Я помню, – сказал Тсолинь. – Если вы пытались оказать им услугу, то ничего из этого не вышло.
Цзиньчжа злобно ухмыльнулся.
– Мы и не пытались. Мы продали испорченное зерно, чтобы они успокоились и опустошили все запасы на черный день. Если отрезать им поставки извне, не пройдет и полугода, как начнется голод.
Кажется, это произвело впечатление на наместников. Сидящие за столом уважительно кивнули.
Лишь Катай не выглядел радостным.
– Полгода? – повторил он. – Я думал, мы собираемся выступить в следующем месяце.
– К тому времени они еще не ощутят последствия блокады, – сказал Цзиньчжа.
– Это не играет роли! Имеет значение только угроза блокады, нет необходимости устраивать настоящий голод…
– Почему же? – спросил Цзиньчжа.
Катай явно пришел в ужас.
– Потому что вы накажете тысячи невинных. И потому что вы говорили совсем по-другому, когда попросили сделать расчеты…
– Не важно, что тебе говорили, – отрезал Цзиньчжа. – Ты должен знать свое место.
– Зачем медленно морить их голодом? – не унимался Катай. – Зачем ждать? Если мы выступим немедленно, то война завершится еще до начала зимы. А если промедлить, застрянем на севере, когда замерзнут реки.
Генерал Ху рассмеялся.
– Мальчишка хочет сказать, что лучше нас знает, как вести кампанию.
– Я читал Сунь-цзы, так что да, знаю, – разозлился Катай.
– Ты не единственный выпускник Синегарда за этим столом, – сказал генерал Ху.
– Конечно, но я учился там в то время, когда туда принимали только имеющих мозги, так что ваше мнение роли не играет.
– Вайшра! – рявкнул генерал Ху. – Приструните мальчишку!
– Приструните мальчишку, – передразнил его Катай. – Заткните единственного человека, который почти разработал жизнеспособную стратегию, а то пострадает чье-то самолюбие.
– Хватит, – отрезал Вайшра. – Ты вышел за рамки.
– Этот план вышел за рамки, – отозвался Катай.
– Убирайся и не показывайся мне на глаза, пока не позову.
На краткий и ужасающий миг Рин подумала, что Катай начнет передразнивать и Вайшру, но он лишь сгреб со стола свои бумаги, сшибая чернильницы, и поковылял к двери.
– Будешь устраивать такие выходки, и отец больше не позовет тебя на совет, – сказал Нэчжа.
Они с Рин последовали за Катаем, и это было довольно опасное решение со стороны Нэчжи, подумала Рин, но Катай был слишком зол, чтобы выразить благодарность.
– Будете игнорировать меня, и у нас не останется дворца, чтобы проводить совет, – огрызнулся Катай. – Блокада? Гребаная блокада?
– Пока что это лучший вариант, – сказал Нэчжа. – Нам не хватает сил, чтобы в одиночестве плыть на север, но можно просто подождать, когда они сами выдохнутся.
– Это же может занять годы! – вспылил Катай. – А что тем временем случится? Так запросто уморить людей голодом?
– Угрозы должны быть действенны, чтобы сработать, – заметил Нэчжа.
Катай окинул его презрительным взглядом.
– Значит, вам придется иметь дело с голодающей страной. Уморив невинных людей голодом, страну не объединить.
– Они не будут голодать…
– Разве? Не будут питаться древесной корой? Листьями? Коровьим навозом? Я могу придумать миллион стратегий, и все они будут лучше, чем убийство.
– Тогда попробуй вести себя дипломатично, – рявкнул Нэчжа. – Нельзя так неуважительно разговаривать со старой гвардией.
