Я удивленно приподнял брови.
— И кто тормозит процесс?
Толстой пожал плечами.
— Точно не знаю. Застряло на уровне второго чтения в Сенате. Для этого ведь нужно внести поправки в закон, а их нужно согласовать, затем оно должно пройти голосование… И только после этого отправится на подпись в Совет регентов. Короче, если что и погубит этот мир прежде Искажений, так это бюрократия…
Я мрачно усмехнулся. Действительно, эта волокита могла кого угодно вывести из себя. Даже уравновешенного Стагниса.
Вскоре подошел официант — молодой человек в идеально выглаженном черно-белом фраке.
— Добрый вечер, господа. Готовы ли вы сделать заказ?
Толстой вопросительно взглянул на меня, и я кивнул, позволяя другу выбирать.
— Полагаюсь на твой вкус.
— Тогда начнем с закусок, — сказал профессор. — Пожалуйста, разносолы, сельдь с лучком и картошечкой, бутерброды с килькой. И к этому, пожалуй, графинчик ржаного полугара. Горячее выберем чуть позже.
— Как пожелаете, господин!
Официант чуть склонил голову и удалился. Я, удобно откинувшись на спинку кресла, наблюдал за залом, отмечая знакомые лица. Толстой же, сцепив пальцы в замок, с легкой улыбкой смотрел на меня.
— Ты как раз вовремя мне позвонил, — заметил он. — Завтра уезжаю из Петербурга на пару дней.
— Что же смогло вытащить тебя из лаборатории?
— Нужно проверить одну новую разработку, — кивнул профессор. — Протестируем прибор для обнаружения энергии Искажений. Пока это лишь прототип, разработка, можно сказать, кустарная. Но если она покажет себя хорошо в полевых условиях, магам Спецкорпуса будет проще.
— Интересно, — я подался вперед. — То есть неодаренные смогут засекать Искажения без нашей помощи?
Толстой усмехнулся.
— Пока рано говорить. Но если все сработает, будет легче. В конце концов, мы не можем быть везде одновременно. Для магов Корпуса все равно найдется работа — та же нейтрализация и закрытие активных аномалий. Но вот процесс обнаружения хорошо бы поставить на поток.
— Согласен, — кивнул я. — Одного курса Спецкопуса на всю страну не хватит. Но мне интересно, как вы смогли сконструировать такой детектор?
— Не мы. Парочка энтузиастов с магофизической кафедры. Студенты…
Вернулся официант, ловко расставляя закуски. На столе появилась деревянная доска с солеными огурчиками, маринованными чесноком, помидорами, черемшой. Рядом стояла тарелка с аппетитно нарезанной селедочкой в масле и с лучком. Тут же расположилась и картошечка с укропом.
В центре оказался графин с полугаром, знаменитым «хлебным вином», как его еще называли в старые времена. Прозрачная жидкость в свете свечей казалась алхимическим зельем. Официант разлил напиток по высоким граненым лафитникам.
— Ну, за встречу, — произнес я, поднимая рюмку.
— И за дружбу, — с улыбкой добавил Толстой. — Надеюсь, ты не за рулем.
— Такси возьму. Я же не дурак отказываться от такого напитка!
Мы чокнулись и сделали первые небольшие глотки. Я довольно кивнул.
— Хороший выбор. Сразу чувствуется — царский напиток.
— Само собой. Полугар — штука серьезная, вон, как греет, — Толстой поставил рюмку и принялся за сельдь. — И что важно — голова утром свежая. Ну, рассказывай, как закончилось то дело, в которое ты меня втянул.
Я усмехнулся.
— Именно так, как и запланировали. Правда, моему товарищу влетело от отца за пьянку, но это уже мелочи. Главное, что все отделались легким испугом.
Толстой удовлетворенно кивнул и отправил в рот кусочек бородинского хлеба с килькой. Он выглядел довольным, но его взгляд оставался серьезным.
— А ты никому больше не рассказывал о моем участии?
Я отрицательно покачал головой.
— Конечно, нет. Я же не идиот, чтобы подставлять тебя. С тебя же потом «Четверка» не слезет.
Толстой испытующе посмотрел на меня и произнес:
— А ведь у тебя была возможность меня сдать… Я ведь знаю, что они за мной следят. И что ты водишь дружбу кое с кем из Четвертого отделения. И ты, выходит, им не доложил?
Я поставил полупустой лафитник на стол и уставился Стагнису прямо в глаза:
— Я не сдаю друзей. Или, по-твоему, должен был?
— Да черт тебя знает, Алексиус. В этом мире у тебя репутация законопослушного правдоруба.
Я подался вперед и почти навис над столом.
— Вспомни, Стагнис, — я понизил голос так, что меня мог слышать лишь мой собеседник. — Там, в прошлом, я хоть раз тебя подводил? Кроме того момента, когда не успел тебя спасти…
Мой старый боевой товарищ покачал головой, не отводя взгляда.
— Ни разу.
— Так с чего ты взял, что сейчас что-то изменилось?
Стагнис сидел напротив меня, задумчиво постукивая пальцами по ножке лафитника. За окном ресторана лениво текла вечерняя жизнь Петербурга: дорогие автомобили проезжали по брусчатке, спешащие прохожие, кутаясь в пальто, пересекали улицы, а в воздухе висел сырой запах приближающейся оттепели.
В мягком свете свечей лицо Толстого-Стагниса выглядело непривычно серьезным. Он чуть наклонился ко мне и негромко, почти шепотом, сказал:
— Этот мир… он другой, Алексиус. Более испорченный. Сложный. Местами даже больной.
Я прищурился, наблюдая за ним. В глазах Толстого-Стагниса отражался свет люстры, но в его взгляде было что-то еще — тень тревоги, сомнение или, быть может, даже страх.
— Люди здесь разобщены, — продолжил он. — Ценности искажены. Я боялся, что ты поддашься неписаным законам этого мира, станешь частью его, растворишься в нем. Но теперь я вижу: ты все еще тот Алексиус, каким я тебя знал. И это меня радует.
Я медленно поднял лафитник и сделал глоток. В зале было людно, за соседними столиками негромко переговаривались офицеры и чиновники, где-то позади раздавался смех светских дам. Здесь, в этом уютном ресторане, казалось, ничего не угрожало привычному порядку вещей. Но я чувствовал, что наш разговор касается чего-то большего, чем просто нравы и ценности.
— Значит, все же веришь, что я не поддался? — я слегка усмехнулся, ставя бокал на стол.
— Вижу, что не поддался, — уверенно ответил Стагнис. — И это важно. Это значит, что я могу тебе доверять.
Мы снова обменялись тостами и сделали заказ. Я выбрал бефстроганов, а Толстой — пожарскую котлету с гарниром. Официант молча кивнул и удалился. Некоторое время мы просто молчали, каждый обдумывая сказанное. Наконец, я заговорил:
— Мне нужно будет выяснить через брата, почему застряли поправки к закону, который тебя интересует.
Стагнис взглянул на меня внимательно, будто пытаясь прочитать по моему лицу больше, чем я сказал. Потом кивнул:
— Благодарю. Это не моя личная прихоть. Это вопрос безопасности для всей империи.
Я склонил голову:
— Прекрасно это понимаю.
* * *
После ужина я предложил подвезти Толстого до дома. На улице уже ждали таксисты в автомобилях всех классов и моделей. Мы без лишних разговоров сели в первую попавшуюся «Омегу», и я назвал адрес Толстого:
— Фонтанка, пятьдесят шесть, пожалуйста. Со стороны набережной.
— Рубль, господин.
— Хорошо. Едем.
Дорога до Фонтанки заняла не больше пятнадцати минут, но разговор у нас со Стагнисом не прерывался.
— Если бы сегодня я встречался не с тобой, мне бы досталось от жены, — со смешком сказал мой друг, поправляя перчатки. — Но ты ей очень нравишься, так что я спасен.
— Рад это слышать, — усмехнулся я.
Вскоре таксист остановил машину у дома с тремя высокими арками. Толстой потянулся за кошельком, но я отодвинул его руку с купюрами и сам расплатился за поездку. Машина тут же уехала, оставив нас в ночной тишине.
— Зайдешь на чай? — спросил он.
Я покачал головой:
— Уже поздно. Полагаю, твои дети скоро лягут спать, а если я появлюсь, то нарушу положенный порядок вещей. Не хочу мешать и раздражать твою супругу.
Толстой усмехнулся и постоял несколько секунд, словно раздумывая, а затем я, собравшись с духом, сказал:
