Казуя моментально залился краской. За его спиной маячила неведомая йокайка, и ее уши, кажется, тоже горели. Что-то здесь было… Черт. Ну я и сболтнул. Это же их формула приглашения взамуж.
Я присмотрелся. Внутри йокайки находился какой-то артефакт странного внешнего вида. Деревянный элемент… Дерево? Спрятанное в ауре?
А, так это дриада. Или как их тут называют. Не удивлюсь, если ее зовут Сакура. У Казуи с ними особые отношения, это я уже успел понять. Да и у всей семьи, не только у Казуи.
— Да, — твердо заявил Казуя, словно принимал какое-то стратегически важное решение в жизни.
Серьезно? Жениться на враге не сходя с поля брани? А та, кажется, и не против? Всё чудесатее и чудесатее. Впрочем, вникать в происходящее не было времени. Взрослые мальчики и девочки должны сами разбираться со своими проблемами.
— А ты что? — обратился я к пятнистой девице. — Будешь паинькой?
Девушка тщательно подумала и кивнула.
— Все равно я не могу думать ни о ком другом.
Кицуки-кун снова пал жертвой внезапного смущения. А я стоял перед ними и как расово верный Кощей испытывал невыносимое желание сгрести девицу в охапку и утащить в семейное поместье, злодейски хохоча. Кажись, я порядочно перегрелся: похищать врага посреди боя? Нахрена? Ай, не время думать о бизнесе, сейчас я занят другой работой…
Я помотал головой, отгоняя ненужные мысли. Будет чудить — тогда и пущу на дрова, а сейчас сдалась — и ладно, не моя забота.
— Хрен с вами, золотые рыбки, — я кинул шинигами артефакт перехода.
— Какой план, Константин-кун? — осведомился Казуя, приобретая нормальный цвет лица. Кажется, он наконец-то взял себя в руки.
— Прыгаем по барьерам — находим подходящего противника — уничтожаем, — пояснил я. — Если соперник не подходит — значит, это не твой соперник, и его нужно оставить кому-нибудь, кому он подходит лучше.
— Понял, — коротко отозвался шинигами.
— Тогда я пошел дальше.
Моей следующей находкой был недзуми, который безуспешно пытался дотянуться до какой-то странного вида тощей длинноногой птицы. Или нет…
Я присмотрелся. Противник тянет время. Противник специально подобрал пары так, чтобы каждому достался максимально неудобный соперник. Но здесь, кажется, были какие-то или личные, или межвидовые счеты птиц с грызунами.
Недзуми пищал что-то крысино-матерное, уворачиваясь от пылающего огнемета пикирующего синего феникса на минималках, которого изображал аосаги. Я попытался вспомнить, были ли птицы аосаги такими уж опасными. Кажется, с этим экземпляром что-то сделали, чтобы специально озлобить его.
Аосаги продолжал висеть в воздухе. Дела у Кавагути были не очень: кажется, ему порядочно подпалили шерсть и хвост. Что хуже всего, он не видел вариантов — птица оставалась недосягаема. Приходилось продолжать бегать и прятаться. Рано или поздно он устанет — и тогда из него выйдет зажаренный крыс с угольком.
Я отвлек странную цаплю, кинув в нее пару рун и волну кимэ. Пока аосаги крутился на месте, я вручил Кавагути амулеты и втолковал простую мысль об отсутствии необходимости драться именно с тем, с кем его закрыли. Мы оба смылись, оставив уже двоих противников недоумевать, что происходит.
* * *
Переместившись, Ханаваро Кавагути осмотрелся и замер, позабыв, как дышать. Перед ним две полуголые девицы катались по земле, срывая друг с друга одежду. Томоко в своей истинной форме, действуя всеми шестью руками, громко ругалась и пыталась сорвать с отчаянно сопротивляющейся визави остатки кимоно. Та не отставала, вцепляясь длинными пальцами в разные части тела великанши.
Увы, счастье длилось недолго.
— Кья-яяя! — завопила дева.
— А, Хана-кун! — повернула Томо голову, не отрываясь от своего очень важного занятия. — Как оно?
— Танака-сан, — недзуми так засмотрелся, что аж перешел на формально-уважительный язык. — А что это вы делаете?
— Не видно? Аякаси бью.
— Видно, но, признаться, я бы рассмотрел подробнее.
— КЬЯ-ЯЯЯ, — еще громче завопила неизвестная. — Насилуют!
— Поори мне тут, — поморщилась Томо, одной ладонью закрывая рот жертве. — Короче… ах, да. После нескольких приземлений мне таки удалось стукнуться головой в правильном месте, и до меня дошло! Шесть рук больше двух. Дело сразу пошло быстрее. Вот только сколько я ее ни держала и ни била, а ей хоть бы хны! Получается, она цукумогами. А раз это дух предмета, то делов-то — снять его, и победа моя! Вот этим-то я и занимаюсь. Заколки сняла, сережки сняла, обувь сняла и даже носки, теперь вот с кимоно вожусь…
— А если разорвать?
Хотя предложение было вполне сообразно, Кавагути получил сразу два возмущенных женских взгляда. Кажется, его рациональную персону сходу записали в «тупые мужланы, ничего не понимающие в эстетике».
— Хана-кун, ты что, — вскинулась Томоко. — Жалко, красота же неописуемая.
— Вот же добрая душа, когда только в красоте разбираться начала, — пробормотал недзуми под нос, поражаясь наивности великанши. — Оставь мне, я тоже с кимоно бы повозился, не тебе одной развлекаться. Лови.
Брошенный талисман сверкнул в закатном воздухе.
— Костик-кун дал. Позволяет сменить барьер и противника. Посмотри, не нужна ли кому помощь. Я тут сам справлюсь.
— Лады, — легко согласилась Томо. Влив в артефакт немного ки, она исчезла искать противника без упора на эстетическую составляющую.
Недзуми и цукумогами остались наедине.
— Извращенец, — припечатала его растрепанная дева, заметив, куда тот смотрит.
— Томо-тян тебе уже предлагала закончить бой? — уточнил Кавагути, не став оправдываться. — Хотя вряд ли… Так вот. Сдавайся. Это последнее предложение.
— Сдаться? Помойной крысе? — скривилась цукумогами.
— Я не в ответе за жизнь своих соплеменников.
— Лучше что угодно, чем это.
— Ну, ты сама сказала, — Ханаваро Кавагути, сохраняя флегматичный вид, достал из складок хакама простенькую деревянную дудочку и поднес ее к губам. — Разберите по ниточкам.
Долгая протяжная нота сменилась легкой мелодией. Аккомпанировал ей топот множества крошечных лапок. Цукумогами пригляделась в поиске источника звука, и ее красивое лицо исказилось в гримасе тотального страха.
— Нет, стой, подожди… не надо! ААА! — вопль ужаса был погребен под лавиной пушистых телец.
Когда враг не сдается — его уничтожают.
Кстати, пора было возвращаться к себе. Возникла идея, что бы такого сделать с птицей.
* * *
Глава 7
— И вообще, под одеждой я всегда голая, что ж теперь? — Ичика смотрела на противницу с вызовом. Если всю жизнь париться этим, то однажды в бою можно так огрести…
Что за европейские мысли, взревел голос в голове. Лучше умереть, чем опозориться.
Да, кажется, кое-какой маг с Запада покусал чуть-чуть. Оставалось надеяться, что это не заразно.
Барьер мигнул, щелкнул, и в пространство к онрё и шинигами ворвалась Томоко.
Выдох Ичики был бы слышен на другом конце Сайтамы, кабы не было барьера. Между девочками еще не то было позволено воротить.
— Повезло-повезло, можно продолжать наши дружные девичьи посиделки! — заявила великанша под остолбенелым взглядом онрё, не ожидавшей, что барьеры хакнут в самом начале боя. — Итак, кому какие мальчики нравятся?
Они не церемонилась, ударив так, как недоставало оружию шинигами — молниеносно, всей мощью в одну точку, словно сфокусировавшись на ней и отринув весь мир. Это пробило телекинетический барьер онрё. Дело закончилось очень быстро: чужая ки разорвала хрупкое тело в клочья.
— Не прощаемся, голая баба Ичика-тяааан, — хихикнула на прощание голова девицы. В следующее мгновение череп лопнул под добивающим ударом. Клочья темной дымки поползли в небо.
— Это она о чем? — брезгливо отряхнула конечность великанша.
— Если мои подозрения верны, то онрё-онна по имени Камэя Риса преодолела порог обычного аякаси и уже находится на пороге становления ками. Она была айдолом, и у нее до сих пор великое множество поклонниц. Пока в нее продолжают верить и стаскивают к ее могиле ассортимент ближайшего сувенирного магазина для девочек, она будет возрождаться и с каждым разом становиться все сильнее.
