Воронов развернулся к легионерам и твёрдо сказал:
— Шеф не стал бы направлять нас на бессмысленное задание, на котором у нас нет шансов. Это значит, что решение есть. Тут не получится ломиться в лоб. Придётся думать, шевелить мозгами и держать дисциплину. Данила от нас именного этого и ждёт.
Он поднял руку, сжал кулак:
— План такой. Сканеры держатся позади и фиксируют всё, что возможно — любое изменение, каждый всплеск энергии. Дантес, ты с ними, прикрываешь. Жора, ты тоже там. Справишься?
Жабун коротко ответил:
— Ква.
— Отлично, — кивнул Воронов, затем перевёл взгляд вперёд, в чёрный зев пещеры, за которым расположился Король-гоблин. — Когорты Камня, Огня и Металла, — он ткнул пальцем в сторону каменщиков, огневиков и металликов, — идёте в первой линии. Когорты Друидизма и Воздуха — следом.
Сбоку Наггер Го’Верден усмехнулся с показным высокомерием:
— А мне куда деваться, легат?
Егор-Кровник лениво бросил:
— Пошли на него свои некроволны с фланга… Хотя, погоди, у тебя ведь они тоже почему-то не действуют, верно?
— Верно, — сухо отозвался некромаг, и в его голосе сквозило раздражение.
— Наггер, тоже во второй волне, — отрезал Воронов.
Его взгляд остановился на лорде Трибеле:
— Новичок, ты пойдёшь впереди, в штурмовой группе. И бежать будешь первым. Считай, это твоё посвящение в Легион.
Трибель вскинул голову, крылья разъяренно задрожали, лицо налилось багровым:
— Меня в штурмовики⁈ Да как ты смеешь! Я не пушечное мясо! Я — лорд Небесного Дома!
Воронов резко шагнул к нему, навис, и рявкнул так, что эхо глухо прокатилось по пещере:
— Я сказал — первым, новичок!
Он поднял руку, и из пальцев вырвалась плотная, вязкая Тьма, мгновенно окутывающая Трибеля, сжимающая его, словно невидимые цепи. Лицо синекрылого стремительно побледнело, крылья опустились, и, сглотнув, он кивнул, уже без тени прежней бравады:
— Первым, так первым… Так и быть. Я поведу вас в эту важную для вас схватку и направлю своим тактическим умом.
— Вот так лучше, — хмыкнул Воронов.
И вот отряды легионеров вырываются из тоннеля, рассеиваются в стороны, занимая боевые позиции, а Трибель, подталкиваемый сзади, улетает первым. Он парит низко над каменным полом, отчаянно работая крыльями, выжимая из них максимум скорости. План у него, как он сам считает, стратегически безупречный: едва ворвётся в главную пещеру — сразу нырнёт в угол слева, спрячется за каменный выступ и как истинный лорд тихо пересидит всю мясорубку, позволяя остальным разбираться с монстром.
Но едва Трибель вылетает из тоннеля в просторную пещерпу, как взгляд натыкается на исполинскую тушу. Перед ним — Король-гоблин, возвышающийся не просто на голову или две, а минимум в три, а то и в пять его собственных ростов. Массивная фигура, будто вырубленная из скалы, и в руках чудовищная дубина, при одном виде которой холодок пробегает по спине Трибеля.
Король-гоблин не тратит времени на оценку противника. Он даже не делает паузы — просто поднимает дубину и с хлёстким свистом обрушивает её сверху вниз. Воздушный доспех вмиг разлетается, а самого Трибеля, словно тряпичную куклу, швыряет через полпещеры в каменную стену. Он с хрустом врезается, расплющивается о скалу и, обмякнув, прилипает к камню.
Захлёбываясь от боли, он всё же пытается собраться, выставляет руки, вызывая воздушную волну — и… ничего. Пустота. Ни малейшего движения воздуха, ни дрожи пылинок в лучах света.
Откуда-то сбоку доносится крик Дантеса:
— Легат, я понял! Мы не теряем энергию напрямую! Этот гоблин поднял энергозатратность всех техник! Новичок-то — полный слабак, он вообще не смог создать технику! Мы-то хоть слабый удар делаем, а ему тупо не хватило энергии на новый порог! И только поэтому я понял, что происходит!
— Молодец, новичок! — тут же откликается Воронов, не упуская возможности подбодрить бойца. — Значит, тут либо воздух, либо пространство… что-то в зоне боя увеличивает затратность техник. Отлично, ценная наводка!
А Трибель, расплющенный о каменную кладку, только хлопает глазами, захлёбываясь внутренней паникой: «Верните меня обратно в мою усадьбу! в мой Небесный Дом! подальше от этого кошмара…»
Воронов перекрикивает гул пещеры:
— Как только оживёте — сразу попробуем снова!
— Снова⁈ О нет… — обречённо стонет Трибель. — Хочу домой!
* * *
К воротам я подъезжаю в своей карете, возле которой спускаются с неба и приземляются Кровавые Рвачи. Их крылья всё ещё блестят каплями тумана, а в глазах читается привычная боевая готовность. С собой я прихватил и Змейку — она, к слову, всё ещё в платье, а сама в облике миловидной голубокожей красотки.
Чуть в стороне останавливаются кареты Лунокрылых, Краснопёрых и Солнечных. Их двери открываются почти синхронно, и на землю выходят лорды Димирель, Оранж и Эрос. И, разумеется, Габриэла — она ещё при посадке в отцовскую карету заявила с вызывающей уверенностью:
— У меня с собой теневой Спрут багрового уровня, я пойду с вами! — и теперь гордо шествует рядом, демонстративно сверкая вырезом на бедре, уходящим почти до самой талии.
Димирель не стал отговаривать дочь — лишь бросил короткий взгляд, мол, сама решила, сама и отвечай. Мои жёны и Красивая остались на приёме — всё же не стоит тащить туда всех ради подобного пустяка. Змейку я взял скорее для компании — с ней, как ни крути, веселее.
Перед решёткой-воротами, перекрывающей вход во внутренний двор, стоит многоглазый Демон. Его морда отдалённо напоминает Миража, которого я когда-то размазал в лепёшку на острове Буян. Каменная дорога вокруг твари усыпана следами боевых техник — чёрные опалины, ледяные иглы, следы молний, раздробивших камень. Стража безуспешно пыталась достать Демона. Ни один удар, ни одно заклинание не задело его по-настоящему. Именно поэтому гвардеец и пришёл просить подмогу у Эроса — по его словам, магия и выстрелы громобоев проходили сквозь Демона, не нанося ни малейшего вреда.
Мы подходим прямо к решётке. Я останавливаюсь, поднимаю взгляд на эти десятки глаз, глядящих сразу в душу, и, усмехнувшись, говорю:
— Ну что, Многоглазый? Зачем звал меня?
Демон не моргает и спокойно отвечает:
— Филинов, Бог Гора велит тебе не уклоняться от своей судьбы и наконец войти в старую усадьбу Филиновых.
— Предначертанного не изменить, — добавляет он тем же ровным тоном.
Я хмыкаю:
— И что будет, когда я войду в усадьбу?
— Мироздание схлопнется, — отвечает многоглазый с наслаждением маньяка-садиста. — Всё живое исчезнет.
Лорд Оранж тут же вскидывает брови:
— Что?..
Я игнорирую его реакцию и спрашиваю Демона:
— А зачем мне тогда туда входить?
— Тебе стало любопытно, — без паузы отвечает Демон. — Порок херувимов — это страсть к разврату. Совсем обезумев от собственной похоти, они и призвали Астральный прорыв. А тебя, Филинов, погубит именно твоё любопытство — жадное, ненасытное, то самое, что ты не умеешь сдерживать.
— Вещий-Филинов, попрошу, — отвечаю равнодушно.
Про себя же думаю: а в чём-то чертяга прав. Теперь мне ещё больше захотелось побыстрее попасть в старую усадьбу. Но я не зря родил двоих сыновей — это заставляет сначала думать о последствиях, а уж потом лезть в омут. Так что в поместье Филиновых я войду, конечно, но только полностью готовым, пожалуй: не раньше, чем стану Высшим Грандмастером.
— Хватит этой чепухи! Сгори! — вдруг рявкает лорд Оранж и, не раздумывая, швыряет в Демона плотные огненные волны, одна за другой, с нарастающей яростью. Глава Солнечного Дома — крепкий огневик, да только зря он залил пространство за воротами огнём. Как я и ожидал, ничего не происходит — пламя проходит сквозь Многоглазого, будто через пустое место, не оставляя даже копоти.
— Как такое возможно⁈ — кричит Оранж, уже почти срываясь.
— Жалкое пернатое дурачьё! — дразнится Демон, хрипло смеясь.
Я спокойно замечаю, убрав одну руку в карман брюк:
