Солдаты приуныли еще сильнее, когда вернулись разведчики с докладом об обороне озера. Императорский флот и в самом деле стоял у Бояна, как все опасались, и был оснащен даже лучше, чем предполагал Цзиньчжа.
По размеру флот был почти таким же, какой отплыл из Арлонга. Утешало лишь то, что технологически он сильно отставал от армады Цзиньчжи. Императрица наскоро построила флот за несколько месяцев после событий в Лусане, и нехватка времени сказывалась – флот представлял собой пеструю смесь кое-как сколоченных новых кораблей, еще даже с незавершенными палубами, и старых торговых судов всех видов. Среди них было как минимум три медленных баржи без артиллерии.
Но кораблей и людей у императрицы было больше.
– Качество постройки кораблей имело бы значение, если бы мы были в море, – объяснил Катай. – Но на озере сражение будет тяжелым. Все наши корабли собьются в кучу. Флоту Дацзы достаточно взять наши корабли на абордаж, и все будет кончено. Боян обагрится кровью.
Рин знала, как обеспечить Республике легкую победу. Даже без единого выстрела. Но Нэчжа отказался с ней разговаривать. Рин видела его, только когда он поднимался на борт «Зимородка» для совещаний в каюте брата. Всякий раз, когда пути Рин и Нэчжи пересекались, он поспешно отворачивался, а если она звала его, ограничивался кивком. Они вели себя, как незнакомцы.
– Как думаешь, из этого что-нибудь получится? – спросила Рин.
– Вряд ли, – сказал Катай и поднял арбалет к груди. – Это простая формальность. Ты же знаешь, каковы аристократы.
Зубы Рин отстукивали дробь, когда она смотрела на приближающийся к «Зимородку» корабль под императорским флагом.
– Нам вообще не стоило соглашаться.
– Таков уж Цзиньчжа. Вечно обеспокоен вопросами чести.
– Ну да, а следовало бы побеспокоиться о жизни.
Вопреки совету адмиралов в последнюю минуту Цзиньчжа потребовал провести финальные переговоры с флагманом императорского флота. Аристократический этикет, так это называлось. Цзиньчжа должен был дать генералу Волчатине шанс капитулировать. Но переговоры были не игрой, а рискованным мероприятием, к тому же глупым.
Чан Энь отказался от встречи с глазу на глаз. Самое большее, на что он готов был согласиться, это временное прекращение огня и встреча на открытой воде, то есть кораблям пришлось опасно сблизиться в последний момент перед битвой.
– Приветствую, мелкий дракончик, – прозвенел в неподвижном стылом воздухе голос Чан Эня.
В кои-то веки стояла тишь. По поверхности озера Боян стелился туман, окутав оба флота пеленой.
– Неплохо вы преуспели, наставник, – выкрикнул Цзиньчжа. – Уже адмирал императорского флота!
Чан Энь раскинул руки.
– Хватаю все, что попадется под руку.
Цзиньчжа вздернул подбородок.
– Так примите и свое поражение. Можете сохранить пост под началом моего отца.
– Отвали.
Резкий шакалий смех Чан Эня раскатился над озером.
– Су Дацзы ничего не может вам дать, – повысил голос Цзиньчжа. – Мы удвоим любое ее предложение. Отец сделает вас генералом…
– Твой отец предложит мне только камеру в Бахре и отрубит руки.
– Если сложите оружие, вас простят. Даю слово.
– Слово Дракона ничего не значит. – Чан Энь снова засмеялся. – За дурака меня держишь? Когда это Вайшра держал слово?
– Отец – честный человек, желающий лишь объединить страну под справедливым правлением. И вы можете служить ему.
Это была не просто поза. Цзиньчжа и впрямь верил в свои слова. Действительно надеялся, что убедит прежнего наставника переметнуться.
Чан Энь плюнул в воду.
– Твой отец пляшет под дудку гесперианцев за подачки.
– Думаете, Дацзы чем-то лучше? – спросил Цзиньчжа. – Останетесь на ее стороне, и кровавая война затянется на годы.
– Но я же солдат. Без войны мне нечем будет заняться.
Чан Энь махнул рукой в перчатке. Лучники подняли оружие.
– Честь переговорщика, – предупредил Цзиньчжа.
Чан Энь широко улыбнулся.
– Переговоры окончены, дракончик.
Он опустил руку.
В воздухе просвистела стрела, царапнув Цзиньчже щеку, и вонзилась в переборку за его спиной.
Цзиньчжа прикоснулся пальцами к щеке, отдернул ладонь и ошарашенно посмотрел на струящуюся по бледной руке кровь, словно не верил, что такое возможно.
– В этот раз ты легко отделался, – сказал Чан Энь. – Не хочу лишать себя удовольствия, прикончив тебя так быстро.
Озеро Боян заполыхало как факел. Горящие стрелы, огненные ракеты и пушки окрасили небо алым, дым окутал императорский флот хмурой серой пеленой.
«Зимородок» плыл прямо в туман.
– Принесите мне его голову, – приказал Цзиньчжа, не обращая внимания, что все кричат ему пригнуться.
Остальной флот рассеялся по озеру, чтобы быть менее уязвимым при атаке. Чем ближе находились корабли, тем быстрее распространился бы огонь. «Морские соколы» и катапульты ответили на обстрел, выпуская в плотную стену тумана одну ракету за другой, прямо над «Зимородком».
Но, растянувшись, республиканский флот лишь ослабел. Крохотные залатанные джонки шныряли между республиканскими кораблями, и тем приходилось еще больше увеличивать дистанцию, а в результате каждый корабль оставался один на один с врагом.
Первым делом императорский флот нацелился на корабли-башни. Императорские джонки со всех сторон беспощадно обстреливали «Синицу» из пушек. Оставшись без поддержки собственных джонок, «Синица» затряслась, как в предсмертных судорогах.
Цзиньчжа приказал «Зимородку» прийти на помощь «Синице», но он тоже оказался в ловушке, отрезанный от флота фалангой императорских джонок. Цзиньчжа велел обстреливать их из пушек, чтобы расчистить проход. Но и тонущие джонки преграждали путь, а значит, осталось лишь беспомощно смотреть, как люди генерала Волчатины берут «Синицу» на абордаж.
Команда «Синицы» была истощена и малочисленна. Враги жаждали крови. У «Синицы» не было ни единого шанса.
Чан Энь свирепо прорубал себе путь по верхней палубе. Рин увидела, как он занес над головой меч и раскроил череп солдата ровно пополам, словно дыню. Когда другой солдат бросился к нему сзади, воспользовавшись возможностью, Чан Энь развернулся и воткнул клинок ему в грудь с такой силой, что меч прошел насквозь.
Не человек, а чудовище. Если бы Рин не опасалась за свою жизнь, она бы застыла от ужаса.
– Спирка! – Адмирал Молкой указал на незаряженный арбалет и махнул в сторону «Синицы». – Прикрой их!
Он сказал что-то еще, но тут грохнули бортовые пушки «Зимородка». В ушах у Рин зазвенело, и она поспешила к арбалету, совершенно оглохнув. Трясущимися руками вставила болт.
Пальцы соскальзывали. Вот проклятье, она же не стреляла из арбалета со времен Академии, да и в артиллерии никогда не служила. В панике она почти забыла, что надо делать.
Она глубоко вдохнула. Взвести. Прицелиться. Она прищурилась в сторону «Синицы».
Генерал Волчатина загнал ее капитана на нос. Рин узнала капитана Салхи – видимо, ее перевели на «Синицу» после потери «Ласточки» в горящем канале. У Рин все внутри сжалось от ужаса. Салхи еще держала оружие и отражала удары, но явно сдавала позиции. Скорее пыталась не выпустить меч из рук, в то время как Чан Энь наступал, не прилагая никаких усилий.
Первый выстрел Рин даже не долетел до палубы. Направление она выбрала верное, но с высотой ошиблась, болт отскочил от корпуса «Синицы», никому не причинив вреда.
Салхи подняла меч, отражая удар сверху, но Чан Энь обрушил клинок с такой силой, что она выронила свой. Салхи оказалась безоружной и на самом носу, отступать ей было некуда. Чан Энь медленно надвигался с мрачной ухмылкой.
Рин вложила в арбалет новый болт, прищурилась, нацелилась Чан Эню в голову и выстрелила. Болт пролетел над пылающим озером и вонзился в обшивку рядом с рукой Салхи. На звук та подпрыгнула и машинально обернулась…
Генерал Волчатина тут же полоснул клинком по ее шее и почти снес голову. Салхи рухнула на колени. Чан Энь нагнулся и поднял ее за шиворот над палубой. Потом притянул ближе, поцеловал в губы и вышвырнул за борт.
