— Я могу принять черты лица любого человека, — сказал Дрюня, — но ненадолго. А вот с этим…
Продолжая держать в руке срезанное лицо Рудха, Дрюня подходит ко мне.
— А вот с этим я бы мог пойти на маскарад, но ударит двенадцать часов, и моя тыковка превратиться в прокисший кусок кожи, в котором мухи отложат сотни яиц. Боюсь, что пока мы доберёмся до Оркестра, это милое личико будет управляться не моей мимикой, а пожирающими изнутри личинками опарышей.
Я смотрел на лежащее на ладони Дрюни лицо Рудха. Вот хуй знает, что меня дёрнуло. Я не удержался. Взялся за край и сдавил пальцами кожу. Эффект оказался максимально стрёмным. Губы чуть надулись, а на щеках проступил румянец.
— Червяк! — закричал Дрюня. — Ты — гений! Ты же можешь… ну…
— Да, Дрюня, я могу управлять жизнью в этом срезанном куске плоти.
В один миг я почувствовал все сосуды, пронзающие это лицо подобно проводам электросетей в жилом дом. Я оживил их, пустив по ним кровь. Даже если мухи успели отложить яйца — они все погибнут от рук крошечных лейкоцитов, которые обожрутся этими личинками и лопнут. Самоубийство ради жизни. Обжорство превратит тучные тела лейкоцитов в гной, который полезет из кожи наружу.
Я забираю из рук Дрюни лицо Лысого. Нам оно обязательно понадобиться, его нужно сохранить. И оно будет вот тут хорошо смотреться. Кусок кожи я накинул на своё левое плечо. Моя броня чуть смягчилась, утопив в себе инородный предмет. Вот так. Отлично. Ему здесь самое место. И румянец остался и губки надулись.
— Червяк, — говори Дрюня, пристально разглядывая меня с ног до головы, — ты выглядишь отвратительно. Хуже меня! Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— Тогда я считаю, что у нас есть все шансы реализовать твой план! Самоубийство, но я устал от скучной жизни. Пускай эти людишки приставят к моему глазу острый клинок, пускай они отрубят мне голову — я готов к новым эмоциям! Я хочу быстрее добраться до Бориса.
— Все хотят, — сказал я, рассматривая на диковинное «украшение» на моём плече.
— Я внимательно слушаю детали твоего плана.
— Мы поплывём.
— Что⁈ Куда?
— Здесь недалеко есть река. Я особо не горел желанием в ней искупаться, но меня грубо заставили.
— Кто? Тебя пытались изнасиловать?
— Нет, бля! Меня пытались убить! Всадили стрелу в плечо, а когда я пошёл на дно, еще пустили пару штук следом.
— Промазали?
— Как видишь.
— И ты хочешь, чтобы мы втроём искупались голышом?
— Лодка. У тебя есть лодка?
— Конечно! — воскликнул Дрюня. — И катер есть, и яхту пригнал из Испании. Кстати, есть еще подводная лодка. Может на ней сразу и поплывём? А там уже можно и ракеты по Борису пустить. Всплывём и весь мир в труху! Нахуй!
— За пять лет мог бы и лодкой обзавестись.
— Ну прости, я хотел построить деревянный самолёт и улететь в жаркие страны, как-то про лодку не подумал. Ладно. Нет никакой лодки у меня.
— Хуёво…
— Конечно, хуёво. Отдадим наши тела течению?
— Да, только поплывём на плоту.
— Плот… А что, идея хорошая!
Дальше началась самая настоящая суета, в которой я хотел остаться безучастным. Мне хотелось постоять в сторонке, раскурить хорошую сигаретку, хлебнуть чего покрепче. Но теперь я даже не знаю, сможет ли мой организм хоть что-то из ранее перечисленного вобрать в себя. Не вывернет меня на изнанку? Не потечёт кровь из зада? Потеря всех этих радостей жизни — слишком дорогая цена за мои новый способности! И на такое дерьмо я не подписывался…
Но, к сожалению, в нашей жизни мы имеем то, что имеем. Ни больше, ни меньше. Посидеть на бревне в холодной тени огромной горы и наблюдать за тем, как затянутые в гнойный доспех воины рубят деревья — вот моя награда. Надеюсь, это моё меньшее. К обеду возле входа в пещеру уже лежало что-то похожее на плот. Кривое, но крепко сбитое судно на вид обещало крепко держаться на воде. Сухие брёвна рубили мечами — в размер особо никто не старался. А как всё это связали между собой — тот еще пиздец. Как оказалось, у Дрюни не то, чтобы не было гвоздей, у него не было даже простой верёвки. Вообще ничего не было, кроме горы трупов. Наш воспалённый разум родил несколько идей.
Трупы распотрошили, вынули кости. Кости обточили и использовали вместо гвоздей. И вот я вижу, как чьё-то белое ребро вбивают эфесом меча в сухое бревно. Ломают этот костяной гвоздь, берут новый. Для надёжности пары бревен обхватили между собой кожаными ремнями. Да, эти лоскуты срезали со спин трупов — от шеи и до пояса. И срезали с ног — от самого зада и до пятки.
Наблюдая, как «труперс» пытался связать между собой два бревна при помощи длинного лоскута с густым волосяным покровом, мне в голову пришла одна идея. Но услышав её, Дрюня обозвал меня психом, и добавил, что использовать трупы вместо брёвен — глупо, их тупо не хватит. Жаль. На том и порешали.
Рыжую мы ввели в курс дела не сразу. Воительница оказалась слишком воинственной женщиной, чья философия требовала мира только по средствам войны. Она ходила по деревне и постоянно возмущалась тем, что гнойные воины занимаются далеко не подготовкой к войне. Дрюне пришлось обрушить на её плечи всю правду, когда плот был почти готов.
Рыжая с отвращением глядела на нашу конструкцию. Брёвна стягивались между собой человеческой кожей, а для полной надёжности по периметру прошлись костяными гвоздями. Не каждый согласиться отправиться в кругосветное плавание на этом выродке природы и человеческого безумия. Но, безысходность вынуждает нас рожать самые лютые решения проблем.
— Но у тебя есть армия! — Рыжая до последнего швыряла аргументы в Дрюню, — куда ты её денешь?
— Ты боишься? — парировал Дрюня.
— Я ничего не боюсь. Но ваш план, в котором я играю главную роль мне не нравится.
— Когда я верну себе власть, для моей армии найдётся хорошая работёнка.
После этих слов Дрюня взглянул на меня. Объяснять он ничего не стал, лишь многообещающе кивнул мне и продолжил разговор с Рыжей.
— Свежее пополнение в моих рядах не обучено. Люди пойдут на убой, я не могу этого допустить.
— Да, лучше мы пойдём на убой! — саркастично вспылила Рыжая.
— У нас нет другого варианта. Червяк…
— Нет! — взорвалась Рыжая и начала переводить внимание на меня. — Её зовут Инга! И она не какой не Червяк! Я вообще не понимаю, как вы могли стать друзьями?
— Долгая история, — спокойно сказал Дрюня, — подробности которой тебе пока не стоит знать.
— А может ты мне расскажешь, во что ты превратил Ингу?
— Я спас ей жизнь. Её внешний вид — плата.
— Да, хорошая плата. А то лицо, — Рыжая начала тыкать пальцем мне в плечо, — это тоже плата?
— Нет, это наш план!
Дальше мы уже вдвоём начали успокаивать взбесившуюся бабу. Длительные уговоры дали свои плоды — Рыжая успокоилась, даже согласилась на план. Конечно, компанию для путешествия она выбрала не самую лучшую: здоровяк в гнойном доспехе и девчонка, облепленная с ног до головы кусками застывшей кровью. Ну а что поделать? Это ж лучше, чем умереть на поле боя! Звучит разумно, но восприятие мира у всех разное. Очень часто, ловя на себе взгляд Рыжей, я задумывался над её воспитанием. Может для неё смерть на поле боя — лучшее, что произойдёт в её жизни?
Наш ли мир ей ближе, или тот, что на небесах…
Глава 21
Когда мы уже были готовы выдвигаться в сторону реки для осуществления суицидного плана, до моих ушей долетел усталый вой из самой глубины пещеры. Вначале я подумал на ту толпу людей, медленно превращающихся в «труперсах», но именно сейчас вой наложился на скользящую по моему сознанию просьбу о помощи и у меня вдруг сложился пазл. Вспомнился Альфа и Пич. Появились вопросы, которыми я поспешил поделиться с Дрюней.
— У тебя есть животные? — спросил я.
— Домашние? Ты имеешь ввиду хомячков и попугайчиков?
— Тот белый волк, что напал на тебя в сражении, что с ним?
— Я убил его. И что ты так на меня так смотришь? Я не домашнего мопса пришиб на глазах у его старушки-хозяйки! У меня не было другого выбора. А хотя постой… Постой-постой!
