– Плевое дело, – отмахнулся Нэчжа. – Мы быстро от них избавимся.
– Тогда мы развяжем очередную войну, – сказал Катай. – Именно этим и занимаются военные.
– Только не те, которые находятся под контролем Республики.
Рин села.
– А как вы представляете себе демократический Никан? Думаете, и правда получится?
Во время войны Рин редко задумывалась о возможном будущем демократического режима. Нужно было разобраться с более серьезной проблемой – угрозой со стороны империи. Но теперь они победили, и Вайшра имел возможность превратить абстрактную мечту в политическую реальность.
Однако Рин сомневалась, что он станет это делать. Сейчас он обладал всей полнотой власти. С какой стати с ней расставаться?
И Рин не могла его винить. Она до сих пор не была убеждена, что демократия – удачная форма правления. Никанцы уже тысячу лет сражаются друг с другом. Неужели они перестанут воевать только потому, что будут выбирать правителей голосованием? Да и кто будет голосовать? Люди вроде тетушки Фан?
– Конечно получится, – сказал Нэчжа. – Только представь, сколько каждый год происходит бессмысленных военных стычек между наместниками. Мы положим этому конец. Все споры будут решаться на совете, а не на поле боя. И как только мы объединим всю империю, то будем способны сделать что угодно.
Венка фыркнула.
– Ты и правда веришь в эту чушь?
– Конечно, верю, – разозлился Нэчжа. – Иначе зачем, по-твоему, я дрался на войне?
– Чтобы осчастливить папочку?
Нэчжа вяло ткнул ее кулаком по ребрам.
Венка увернулась и с хихиканьем схватила с тележки еще один кувшин вина.
Нэчжа снова прислонился к стене.
– Нас ждет блестящее будущее, – сказал он без следа сарказма. – Мы живем в самой прекрасной стране на свете. У нас больше людей, чем у гесперианцев. Больше природных ресурсов. Весь мир хочет получить их, и впервые в истории мы способны этим воспользоваться.
Рин перекатилась на живот и подперла подбородок ладонями.
Ей нравилось слушать болтовню Нэчжи. Его слова были полны надежды, звучали так оптимистично… и так глупо.
Он мог разглагольствовать сколько угодно, но Рин лучше разбиралась в устройстве мира. Никанцы никогда не будут сами управлять страной, только не мирным путем, потому что, в сущности, никаких никанцев не существует. Есть синегардцы и те, кто хочет сойти за синегардцев, а еще южане.
И они находятся по разные стороны. Никогда не были на одной стороне.
– Мы вступаем в прекрасную новую эпоху, – завершил речь Нэчжа. – Она будет великолепной.
Рин раскинула руки.
– Иди сюда, – сказала она.
Нэчжа наклонился к ней, положил голову ей на грудь, а Рин прижала подбородок к его макушке, молча прислушиваясь к его дыханию.
Она будет так скучать по Нэчже.
– Бедняжка, – сказала она.
– О чем это ты? – удивился Нэчжа.
Рин лишь крепче его обняла. Ей так не хотелось, чтобы это мгновение закончилось. Не хотелось уезжать.
– Я просто не хочу, чтобы реальность тебя сломала.
И тут Венка начала блевать в уголке башни.
– Не волнуйся, я ей займусь, – произнес Катай, когда Рин собралась встать.
– Уверен?
– Мы справимся. Я не так пьян, как вы.
Он перекинул руку Венки через свое плечо и осторожно повел ее к лестнице.
Венка икала и бормотала что-то нечленораздельное.
– Не вздумай на меня блевануть, – сказал ей Катай и оглянулся через плечо на Рин. – С твоими ранами нельзя долго здесь задерживаться. Тебе нужно поспать.
– Ага, – пообещала Рин.
– Точно? – напирал Катай.
Рин прочитала тревогу на его лице. Время было на исходе.
– Еще максимум час, – сказала она. – Клянусь.
– Хорошо.
Катай отвернулся к Венке. Их шаги по лестнице затихли, и на крыше остались только Рин и Нэчжа. Ночной воздух вдруг стал ледяным, что показалось Рин отличным предлогом сесть поближе к Нэчже.
– Ты как? – спросил он.
– Великолепно. – Рин повторила это слово трижды, пока все буквы не прозвучали как надо: – Великолепно. Великолепно.
Язык с трудом ворочался во рту. Она же давно перестала пить и почти протрезвела, но от ночной прохлады все онемело.
– Отлично. – Нэчжа встал и протянул ей руку. – Пойдем со мной.
– Но мне и здесь хорошо, – заныла она.
– Мы здесь околеем от холода. Пошли.
– Зачем?
– Будет весело, – пообещал он, словно это было самой веской причиной для чего угодно.
Каким-то образом они добрались до гавани. Рин слегка покачивало, бросая на Нэчжу. Она все-таки не протрезвела настолько, как надеялась. Земля предательски уходила из-под ног при каждом шаге.
– Если ты собрался меня утопить, то действуешь слишком очевидно.
– Почему ты вечно думаешь, что все пытаются тебя убить?
– Потому что.
Они остановились в конце причала, здесь уже не было пришвартовано ни одной рыбацкой лодки. Нэчжа спрыгнул в маленький сампан и поманил Рин за собой.
– Что ты видишь? – спросил он, сев на весла.
Рин непонимающе уставилась на него.
– Воду.
– А свечение в воде?
– Это лунный свет.
– Смотри лучше. Это не только луна.
Рин затаила дыхание. И очень медленно разум осознал, что она видит. Свет исходил не с неба. А от самой реки.
Она перегнулась через борт сампана, чтобы рассмотреть получше. И заметила крохотные искорки, шныряющие на фоне молочно-белого дна. Река не просто отражала звезды, но и добавляла собственное фосфоресцирующее сияние – вспышки возникали от мельчайшей ряби волн. Море огней.
Нэчжа притянул ее обратно, схватив за руку.
– Осторожней.
Рин не могла отвести глаз от воды.
– Что это?
– Рыба, моллюски и крабы. Когда они оказываются в тени, то начинают светиться, как подводные огоньки.
– Красота, – прошептала она.
Рин показалось, что сейчас Нэчжа ее поцелует. Она мало знала о поцелуях, но если сказки не врут, теперь был самый подходящий момент. Герой всегда овладевает девой в каком-нибудь прекрасном месте и признается в любви при свете звезд.
Ей бы хотелось, чтобы Нэчжа ее поцеловал. Хотелось запомнить этот момент на прощанье, прежде чем она сбежит. Но он только пристально смотрел на нее, задумавшись о чем-то своем.
– Могу я кое о чем спросить? – произнес он после паузы.
– Спрашивай.
– Почему ты так ненавидела меня в Академии?
От удивления Рин засмеялась.
– Разве это не очевидно?
Вопрос казался нелепым. И на него было множество ответов. Потому что Нэчжа был несносен. Потому что он богат и всегда находился в центре внимания, а она нет. Он – наследник провинции Дракон, и она – сирота войны и южанка с кожей цвета глины.
– Нет, – сказал Нэчжа. – В смысле, я понимаю, что обращался с тобой не самым лучшим образом.
– Это мягко сказано.
– Я знаю. И прошу прощения за это. Но мы умудрились ненавидеть друг друга целых три года, Рин. Это ненормально. Все началось со стычек на первом курсе. Это потому что я над тобой посмеялся?
– Нет, потому что ты меня пугал.
– Пугал?
– Я считала, что из-за тебя мне придется покинуть Синегард, – призналась она. – А идти мне было некуда. Отчисление для меня было равноценно смерти. И потому я тебя боялась, ненавидела, и это чувство до конца так и не испарилось.
– Я этого не осознавал, – тихо сказал он.
– Чушь собачья. Не делай вид, будто ты не знал.
– Клянусь, это никогда не приходило мне в голову.
– Серьезно? А должно было бы. Мы всегда были на разном уровне, и ты это знал, потому что тебе все сходило с рук, и ты понимал, что я не могу ответить. Ты богач, а я нищенка, и ты этим пользовался. – Рин удивилась, насколько легко слетали с губ слова, как просто было вспомнить былую неприязнь. А ей-то казалось, что все это осталось далеко в прошлом. Возможно, и нет. – И, честно говоря, то, что тебе никогда не приходило в голову, насколько мы разные, само по себе раздражает.
– Справедливо, – согласился Нэчжа. – Можно еще один вопрос?
