– Нет. Сначала ответь на мой.
Их игра внезапно обрела правила. И эти правила – обоюдность, решила Рин. И выжидающе посмотрела на Нэчжу.
– Ладно, – повел плечами он. – Что ты хочешь узнать?
Рин порадовалась, что остатки спиртного в крови дают ей храбрость для вопроса.
– Ты когда-нибудь возвращался в тот грот?
Он окаменел.
– Что?!
– Боги не имеют физического обличья, – сказала она. – Этому меня научил Чахан. Чтобы влиять на мир, им нужен проводник из смертных. Что бы ни задумал дракон…
– Это чудовище, – глухо произнес Нэчжа.
– Возможно. Но его можно победить, – сказала Рин. Быть может, в ней еще играла удаль после победы над Фейленом, но ей казалось очевидным, как следует поступить Нэчже, если он хочет освободиться. – Не исключено, что когда-то он был человеком. Не знаю, как он стал тем, кем стал, и, возможно, он обладает силой бога, но я уже похоронила одного бога. Справлюсь и со вторым.
– Его нельзя победить. Ты и понятия не имеешь, с чем столкнешься.
– А я думаю, что как раз имею.
– Только не о нем. – Его голос стал тверже. – И больше никогда не спрашивай меня об этом.
– Ладно.
Рин откинулась назад и окунула пальцы в сверкающую воду. Она пустила по рукам огонь и любовалась, как его замысловатый узор отражается в сине-зеленом свечении. Огонь и вода были так прекрасны вместе. Жаль, что самой природой они созданы для взаимного уничтожения.
– Теперь я могу задать еще один вопрос? – спросил Нэчжа.
– Давай.
– Ты не шутила, говоря, что мы должны создать армию шаманов?
– Когда это я такое говорила? – встрепенулась Рин.
– На Новый год. Тогда, во время похода на север, когда мы сидели на снегу.
Рин засмеялась, порадовавшись тому, что он не забыл. Казалось, что после той северной кампании прошла уже целая вечность.
– Почему бы нет? Это было бы чудесно. Мы никогда бы не проиграли.
– Ты понимаешь, что именно это и страшит гесперианцев?
– И неспроста. Они бы не устояли перед такой армией, правда ведь?
Нэчжа подался вперед.
– Ты знаешь, что Таркет хочет запретить деятельность шаманов?
Она нахмурилась.
– Как это?
– Это значит, что вы пообещаете никогда не применять свою силу, а если примените, вас накажут. Мы должны сообщить обо всех живущих в империи шаманах. И уничтожить все записи о шаманизме, чтобы эти знания нельзя было восстановить.
– Очень смешно.
– Я не шучу. Тебе придется подчиниться. Если ты больше не будешь вызывать огонь, тебя оставят в покое.
– Ага, держи карман шире, – сказала она. – Я только что вернула свои способности. И не собираюсь от них отказываться.
– А если тебя заставят?
Пламя затанцевало по ее плечам.
– Пусть попробуют.
Нэчжа встал и шагнул к ней, чтобы сесть рядом. Он положил руку Рин на поясницу.
От прикосновения она вздрогнула.
– Что ты делаешь?
– Как твоя рана? – спросил Нэчжа и нажал пальцами на шрам в боку. – Здесь?
– Больно.
– Хорошо, – сказал он и передвинул руку дальше за спину.
Рин решила, что он притянет ее к себе, но потом ощутила странное покалывание в районе поясницы. Она смущенно заморгала. И пока Нэчжа не отдернул окровавленные пальцы, она не поняла, что он уколол ее ножом.
Она завалилась на бок. Нэчжа подхватил ее на руки.
Его лицо то появлялось, то исчезало из поля зрения. Рин пыталась заговорить, но губы налились тяжестью и стали неуклюжими, ей удалось лишь выпустить воздух в невнятном шепоте:
– Ты… но ты…
– Не пытайся разговаривать, – прошептал Нэчжа, коснулся губами ее лба и вонзил нож глубже.
Глава 36
Утреннее солнце кинжалом впилось в глаза. Рин застонала и перевернулась на бок, свернувшись клубком. На одно блаженное мгновение она забыла, как здесь очутилась. А потом медленно и болезненно нахлынуло понимание – перед мысленным взором промелькнули образы, фрагменты разговоров. Лицо Нэчжи. Кислый привкус после соргового вина. Нож. Поцелуй.
Она перекатилась на что-то мокрое, липкое и вонючее. Во сне ее вырвало. Все тело сотрясла волна тошноты, но из желудка больше ничего не выходило. Все болело. Рин в ужасе ощупала спину. Кто-то ее подлатал, кровь запеклась на ране корочкой.
Может, она в полной заднице, но пока еще не умирает.
Она была прикована к стене двумя цепями – одна обхватывала правое запястье, а другая лодыжки. Цепи предоставляли некоторую степень свободы, но не слишком большую, Рин удалось доползти только до центра комнаты.
Она попыталась сесть, но волна тошноты снова вернула ее на пол. Мысли вращались медленно и обрывочно. Без всякой надежды Рин решила вызвать огонь. Ничего не вышло.
Конечно же, ее накачали наркотиками.
Усталый мозг медленно разбирался в случившемся. Ей хотелось врезать самой себе за глупость. Она была так близка к побегу, пока не дала волю чувствам.
Она ведь знала, что Вайшра умеет манипулировать людьми. Знала, что гесперианцы придут за ней. Но никогда не предполагала, что это будет Нэчжа. Она могла бы отделаться от него в казармах и выскользнуть из Арлонга, прежде чем кто-нибудь заметит. А вместо этого решила провести вместе с ним последний вечер до расставания навеки.
Какая же она дура! Любила его и доверяла, и прямиком угодила в его ловушку.
После Алтана стоило соображать получше.
Рин огляделась. Она была одна. Ей не хотелось сейчас быть одной – если она пленница, то хотя бы должна знать, что ее ждет. Текли минуты, но никто не приходил, и Рин закричала. Кричала снова и снова, пока в горле не запершило.
Дверь распахнулась и вошла правительница Саихара. В правой руке она держала хлыст.
«Вот проклятье», – успела подумать Рин, прежде чем хлыст стегнул ее от левого плеча до правого бедра.
На мгновение Рин замерла, свист хлыста эхом звенел в ушах. Потом появилась боль, такая жгучая и раскаленная, что Рин упала на колени. Хлыст снова опустился. Теперь на правое плечо. Рин не смогла подавить вопль.
Саихара опустила хлыст. Рин увидела едва заметную дрожь в ее руках, но во всем остальном Саихара держалась уверенно и невозмутимо, побледнев от полыхающей ненависти, причину которой Рин никогда не могла понять.
– Ты должна была сказать им, – заявила Саихара. Ее волосы были растрепаны, а голос дрожал от ярости. – Должна была помочь им его исцелить.
Рин заползла в дальний угол комнаты, подальше от Саихары.
– О чем это вы?
– Ты создана Хаосом, – прошипела Саихара. – Лгунья с языком змеи, пешка в руках вселенского зла, это ты во всем виновата…
Рин впервые осознала, что правительница Арлонга, возможно, не в своем уме.
Она подняла руки над головой и сжалась в углу, на случай если Саихара решит снова пустить в ход хлыст.
– В чем именно я виновата?
Глаза Саихары были широко открыты и блуждали, она заговорила, уставившись в точку на полу чуть левее Рин:
– Они его исцелят. Вайшра обещал. Но они вернулись с поля боя и сказали, что так и не получили ключ к пониманию, а ты по-прежнему здесь, грязная мерзавка…
– Стойте, – сказала Рин. Кусочки головоломки медленно складывались в ее голове, она поразилась, как раньше не видела связь. – Кого исцелить?
Саихара только бросила на нее хмурый взгляд.
– Они сказали, что исцелят Нэчжу? – спросила Рин. – Гесперианцы обещали излечить отметину дракона?
Саихара заморгала. Черта ее лица застыли в ледяной маске – той же маске, что так любили надевать ее муж и сын.
Но Саихаре и не нужно было ничего говорить. Теперь Рин поняла, в чем дело – истина лежала прямо перед ней.
«Ты же обещал, – прошептала Саихара Вайшре. – Ты мне поклялся. Сказал, что поступишь правильно, и, если я их верну, они найдут способ все исправить».
Сестра Петра пообещала Саихаре лекарство для ее сына, вот почему Саихара так яростно старалась привезти Серую гильдию в империю. А значит, все это время и Вайшра, и Саихара знали, что Нэчжа шаман.
