Рин попыталась укусить ее за пальцы. Петра отдернула руку. Но слишком поздно – Рин пустила ей кровь.
Петра отпрянула, и Рин засмеялась, не вытерев кровь с зубов. В глазах Петры мелькнул ужас, и это было так приятно, ведь Петра никогда прежде не выказывала страха, вообще не показывала никаких чувств, Рин даже было плевать на отвращение на лице Таркета и неодобрение на лице Вайшры.
Они все равно считают ее диким и безумным отродьем. Она лишь подтвердила ожидания.
А почему бы нет? Рин больше не желала заигрывать с гесперианцами, прятаться и притворяться, будто не представляет угрозы. Они хотели видеть в ней зверя. Так пусть полюбуются.
– Дело не в Хаосе, – ухмыльнулась она. – Вы просто напуганы, правда? Я обладаю силой, которой у вас нет, и вы не можете этого вынести.
Она развернула ладони. Ничего не произошло, лауданум еще отягощал разум, но Петра и Таркет все равно отскочили подальше.
Рин закашлялась смехом.
Петра вытерла окровавленную руку о платье, оставив на серой ткани широкие красные полосы.
– Я помолюсь за тебя.
– Помолись за себя.
Рин снова бросилась вперед, только чтобы посмотреть на реакцию Петры.
Сестра Петра развернулась и выбежала из комнаты. Дверь за ней захлопнулась. Рин довольно фыркнула и вернулась обратно.
– Надеюсь, тебя отлупят как следует, – сухо сказал Таркет. – Там тебе будет не до смеха. Наши ученые не дадут тебе заскучать.
– Я прокушу себе язык, прежде чем они до меня дотронутся.
– Ну, это вряд ли. Мы будем накачивать тебя опиумом, пока ты ведешь себя прилично. Мне сказали, ты это любишь.
И тут Рин забыла о гордости.
– Не отдавайте меня им, – взмолилась она, обращаясь к Вайшре. Рин больше не могла сохранять самообладание, не могла скрыть страх, ее трясло, и как бы ей ни хотелось вести себя вызывающе, она думала только о лаборатории Широ, как беспомощно лежала там на жестком столе и не видела, что вытворяют с ее телом. – Вайшра! Пожалуйста. Я по-прежнему вам нужна.
Вайшра вздохнул.
– Боюсь, это больше не так.
– Вы бы не выиграли войну без меня. Я ваше лучшее оружие, и по-прежнему вам подчиняюсь, вы говорили…
– Ох, Рунин, – покачал головой Вайшра. – Выгляни в окно. Меня поддерживает весь этот флот. Видишь те корабли? Представь, какой груз они могут нести. Вообрази, сколько на тех кораблях аркебуз. Думаешь, ты мне нужна?
– Но только я могу призвать бога…
– Аугус, придурковатый мальчишка без какого-либо военного опыта, убил самого могущественного шамана Глухостепи. О да, Рунин, я им рассказал. А теперь представь, на что способны сотни опытных гесперианских солдат. Уверяю тебя, милая, ты мне больше не нужна. – Вайшра повернулся к Таркету. – Мы закончили. Забирайте ее, когда захотите.
– Я не буду держать это существо у себя на корабле, – сказал Таркет.
– Тогда доставим ее перед отплытием.
– Вы гарантируете, что она не затопит корабль в море?
– Если постоянно держать ее на лаудануме, она ничего не сможет сделать, – ответил Вайшра. – Приставьте к ней охрану. Держите на наркотиках и покрывайте влажными одеялами, и она будет ручной, как котенок.
– А жаль, – сказал Таркет. – Она довольно занимательна.
– Да уж, – хмыкнул Вайшра.
Таркет в последний раз окинул Рин долгим взглядом.
– Представители Альянса скоро прибудут.
Вайшра склонил голову.
– А я терпеть не могу томить Альянс в ожидании.
Они отвернулись от Рин и пошли к двери.
Рин в панике бросилась вперед.
– Я все для вас делала. – От отчаяния ее голос сорвался на пронзительный визг. – Убила ради вас Фейлена.
– И останешься с этим в истории, – мягко бросил Вайшра через плечо. – А еще история вознесет меня за то решение, которое я сейчас принял.
– Посмотрите на меня! – закричала она. – Посмотрите! Будьте вы прокляты! Посмотрите на меня!
Он не ответил.
У Рин осталась на руках последняя карта, и она швырнула ее в Вайшру.
– Нэчжу вы тоже им отдадите?
И Вайшра остановился.
– Что это значит? – спросил Таркет.
– Ничего, – сказал Вайшра. – Она бредит под действием наркотиков.
– Я все знаю, – сказала Рин. Плевать на Нэчжу с его секретами. Если он нанес ей удар в спину, то и она сделает то же самое. – Ваш сын – один из нас, и если вы собираетесь убить всех шаманов, то и его придется убить.
– Это правда? – резко вскинулся Таркет.
– Разумеется, нет. Вы же встречались с моим мальчиком. Идемте, не стоит тратить время…
– Таркет видел, – выдохнула Рин. – Таркет был там во время сражения. Помните, когда поднялась волна? Это сделал не бог ветра, генерал. Это был Нэчжа.
Вайшра промолчал.
Рин поняла, что он у нее в руках.
– Вы ведь знали, правда? Всегда знали. Нэчжа пошел в тот грот, потому что вы ему позволили.
Иначе как двум малышам удалось ускользнуть от дворцовой стражи, чтобы исследовать запретную пещеру? Как такое возможно без явного разрешения наместника?
– Вы надеялись, что он погибнет? Или… Нет. – Ее голос дрогнул. – Вы хотели, чтобы он стал шаманом, да? Знали, на что способен дракон, и хотели получить собственное оружие. Но Цзиньчжей рисковать не стали. Только не первенцем. А вторым сыном или третьим? Ими можно пожертвовать. Можно провести эксперимент.
– О чем она говорит? – потребовал ответа Таркет.
– Вот за что ваша жена меня так ненавидит, – сказала Рин. – Вот почему она ненавидит всех шаманов. Вот почему Нэчжа ненавидит вас. И вам не удалось это скрыть. Петра уже знает. Петра сказала, что исцелит его…
Таркет поднял брови.
– Вайшра…
– Глупости. Она бредит. Вашим людям придется разобраться с этим на корабле.
Таркет рассмеялся.
– Они не говорят на вашем языке.
– Вот и хорошо. Она разговаривает на отвратительном диалекте.
– Хватит вранья!
Рин бросилась к Вайшре, но цепи болезненно впились в лодыжки и отдернули ее обратно.
Уже в дверях Таркет напоследок хмыкнул. Вайшра задержался на мгновение, бросив на Рин пустой взгляд.
И наконец вздохнул.
– Семья Инь всегда делает то, что необходимо, – сказал он. – И ты это знаешь.
Когда Рин снова проснулась, ей захотелось умереть.
Она подумывала разбить голову о стену. Но каждый раз, когда она вставала на колени перед окном, упираясь руками в камень, то начинала так трястись, что не могла завершить дело.
Она не боялась смерти, она боялась, что удар окажется недостаточно сильным. Что она только сломает череп, но не потеряет сознание, будет страдать от многочасовой сокрушительной боли, которая не убьет ее, а лишит возможности думать.
В конце концов, оказалось, что Рин трусиха. Она сдалась и свернулась на полу жалким комочком в ожидании того, что принесет будущее.
Через несколько минут она почувствовала резкое покалывание в левой руке. Рин подняла голову, обшаривая взглядом комнату в поисках твари, которая ее укусила. Паук? Крыса? Рин никого не видела. Она была в полном одиночестве.
Покалывание переросло в боль. Рин вскрикнула и села.
Она не могла отыскать причину боли. Рин крепко сжала руку, энергично расчесывая, но боль никуда не делась. Как будто кто-то резал ей руку, только на коже не появилось ни крови, ни каких-либо отметин.
И наконец, она поняла, в чем дело.
Это происходит с Катаем.
Его схватили? Мучают? О боги! Мысль о том, что Катая пытают, была хуже самих пыток. Чувствовать его боль и понимать, что ему в десять раз хуже, но не иметь возможности это прекратить.
На коже появились тонкие зудящие линии, похожие на белые шрамы от давно заживших ран.
Рин всмотрелась в их форму. Это не были случайные порезы – слишком тонкий узор. Шрамы напоминали слова.
В ее груди вспыхнула надежда. Может, Катай сделал это сам? Он пытается ей что-то сообщить? Рин сжала кулаки и стиснула зубы от боли, и наконец увидела, как линии сложились в слово.
«Где?»
Она подползла к окну и выглянула наружу, подсчитывая другие окна. Третий этаж. Первая комната в центральном коридоре, точно над помостом во дворе.
