— Но я не могу сказать «да», если не знаю, что от меня требуется.
— Я же сказал. Братству нужны друзья.
— Иными словами — рабы?
— Это вы сказали. Нам же нужен дружественный род, который возьмет в руки дело Рощина, песенка которого уже спета. Мы будем помогать вам, а вы нам. Не волнуйтесь, постоянно надоедать мы вам не будем…
Ленский не поверил ни единому слову этого странного типа, который взялся в его машине будто из воздуха. Скорее всего, его крепко держали за причинное место — такие «выгодные» предложения просто так не делают. Не исключено, что сейчас в спину ему упирается револьвер или вот-вот на шее затянется гаррата.
— Хорошо, я согласен, — сказал Ленский, незаметно сложив пальцы крестиком. — Мы нужно расписаться кровью?
— Нет, — хохотнул собеседник. — Достаточно просто пожать руку.
И ему протянули кисть в черной перчатке. Глаза под повязкой загорелись чуточку ярче.
Поежившись, Ленский все же протянул руку в ответ. И нет, не было вспышек боли от укола иголки с ядом, не было попыток проникнуть в его разум, или еще чего-то подобного.
Они просто пожали друг другу руки и мирно расцепились.
— А теперь, прошу, покиньте мой автомобиль, — сказал Ленский, доставая новую сигарету. — Я жду друзей.
— Желаю вам приятного продолжения вечера, — хихикнула собеседник, и дверь броневика скрипнула. — Мы еще увидимся.
Он вышел, а затем по мостовой послышались удаляющиеся шаги. Еще несколько минут Лев сидел в полной тишине. Стук каблуков еще звучал, а вот в зеркале заднего вида улица была пуста.
Ну что Лев… — промелькнула в сознании мысль. Вляпался, да?
Вдруг на пустыре мелькнули огоньки фар. Затем они потухли и из машины вылезла фигура. Ленский мигом забыл про таинственную встречу и нагнулся к лобовому стеклу.
Странный человек направился прямо к тому месту, где должны были показаться Илья с остальными. Зараза, этого еще не хватало! Или это человек Рощина?
Прикусив тлеющую сигарету, Ленский следил за парнем, а тот уже опустился на колени прямо рядом с люком. Раздался скрежет, и тип заглянул вниз.
Кажется, что-то говорили? Лев аккуратно опустил стекло и звуки ночи ворвались в салон.
— Борис? Борис⁈ Это ты?.. Дай руку, Борис, я помо…
Послышался удивленный вскрик и фигура исчезла.
— Что за черт?.. — прошипел Ленский, и вдруг над отверстием люка показалась знакомая белая макушка.
Глава 8
Илья запустил пальцы ей в волосы и прижался губами к шее. Внизу он был обжигающе горячим. Затем он укусил ее, а потом начал медленно-медленно…
Тома застонала. Нет, нет, он такой большой!
Марлинский прижался к ней всем телом, а затем заработал, все быстрее и быстрее. Затрепетав, Тома обхватила его шею, прошлась пальчиками по кубикам пресса… о, боги, он везде как камень! И только пальцы нежнее всего.
Ох, нет куда ты… Она выгнулась. Еще! Еще!
— Да… — задыхалась Тома. — О, да…
— Тома, — обжег ее Илья своим горячим дыханием. — Тебе нравится?
— О, да… да-а-а…
— А если мы попробуем?..
— Делай со мной все, мой рыцарь… Я вся твоя…
И тогда он резко перевернул ее, а потом…
— Пумпурумпурум!!! — врезался в уши резкий звук, и Тома подскочила как ужаленная. — Начинаем утреннюю гимнастику! Поставьте ноги на ширине плеч!
Какого? Где⁈
Заозиравшись, Тома сначала не поняла, где оказалась, но быстро узнала свою спальню — под ее попкой развороченная простыня, за окном алел рассвет, на часах шесть утра.
А она вся взмокшая, помятая и… одинокая.
— Начинаем приседания! — верещал будильник голосом надзирателя дурдома. — И раз! И два! И три!
Выругавшись, Тома где-то минуту сидела, пытаясь отыскать кнопку чертового будильника. Ну же!
— Теперь наклоны. Надеемся, вы не забыли открыть окно? Открывайте, не бойтесь свежего воздуха!
Щелк! — и мерзкая машинка заткнулась. Тома плюхнулась обратно на подушки.
Фух, и присниться же такое? Она зажмурилась, а в ушах все еще слышалось его томное дыхание. Его крепкие руки еще сжимали ее бедра, а губы…
— Пора вставать, лежебока! — заголосил будильник. — И нечего звать хозяина так страстно, он сам приедет тогда, когда сочтет нужным!
Звать хо… Ах ты! И шлепнув по циферблату, она отправила верещащий будильник в корзину для белья.
— Поразительная бестактность! — заерзал он среди ее носков. — Вот еще соглашусь тебя будить!
— Пошел прочь!
Корзина перевернулась, и, выбравшись на волю, звякающий автомат-будильник засеменил к выходу. Дверь захлопнулась, в коридоре кто-то захихикал. Немного поерзав на постели, фокс все же спустила ноги на пол и поежилась — мерзкий холодок защекотал ее нежные пяточки.
Вскочив, Тома быстро-быстро бросилась в душ и включила воду погорячее. Затем врубила ледяную. Бррр! Кайф…
Блин, вот они, эти противные книжечки из кабинета его благородия! И не сказать, что такие сны ей не нравились, только… Он же человек, Тома! Один из тех, кто мучил вас с братом почти все вашу жизнь!
Но он другой… Да и пусть у него нет хвоста и волосы только на голове, но он такой решительный и руки у него такие сильные. Не такие сильные как у фоксов, но все же…
А глаза, голос… Ох, как он иногда шептал что-то себе под нос, думая, что никто ничего не замечает…
Тома вздохнула. Ладно, еще минуту контрастного душа и на выход. Завтрак сам себя не приготовит.
Она еще в родной деревне привыкла просыпалась раньше всех, чтобы успеть наготовить на целых двенадцать ртов, а у шести из них еще приходилось вычесывать блох. В усадьбе же народу не так много — один Яр, Лиза да Илья, конечно же. Хранительницы тоже, порою, просили делать им человеческую еду, правда, в прошлый раз это закончилось сплошной грязью и бардаком.
Ах, еще Механик… Но он, как правило, жрал одну сгущенку да яичницу с селедкой. Тома никак не могла привыкнуть, что это все взаправду, и гремлин реально живет с ними под одной крышей.
И даже больше — он действительно механик от бога! Как это ни иронично…
Зашлепав по полу, Тома вытерлась, набросила на себя легкий халатик и вдруг почувствовала не себе взгляд. Нет, она привыкла, что за ней следят практически из каждого утюга — все же эта усадьба имела кучу своих «приколов», но не в ванной же!
Оцепенев, она огляделась: по-прежнему никого, однако странное чувство не покидало ее. По спине туда-сюда бегал взвод мурашек. Да какого хрена⁈
— Ты! — ткнула она пальцем в стиралку. — А ну пошла отсюда!
Стиралка, однако, смолчала.
Нет, это все нервы! Совсем с ума сходишь в этом местечке… Расчесывая свои длинные рыжие волосы, Тома все же решила воспользоваться советом будильника — подошла к окошку и открыла его.
В ванную ворвался поток прохлады. Хорошо… А птички-то как заливаются…
И снова взгляд. Уже испугавшись до чертиков, Тома хотела было закрыть окно, как вдруг…
— Мама… — пролепетала фокс одними губами, неожиданно для себя разглядев ЕГО за забором.
Огромный. Морда с вылезшей шерстью, под которой слегка поблескивал металл. Зубы как ножи. Глаза как блюдца горят в темноте. И смотрят на нее.
— Винни?..
Следом поднялся такой неистовый вой, что Тома чуть не выпала.
— Сволочь!
Захлопнув окно, она пулей вылетела из ванной. Первой мыслью было срочно найти ружье и пальнуть в эту сволочь, но… где она его найдет⁈
Она хотела еще раз глянуть в окно, но тут снова перед глазами всплыла жуткая морда, выглядывающая из леса, и у нее сперло дыхание. Вновь снаружи взвыли и девушка покатилась по ковру.
Может, просто залезть под кровать, как в детстве, и дождаться… Блин, Тома, ты серьезно?
Вскочив, она бросилась к телефону. Нужно звонить Ермаку! У старика дома целый арсенал. Наверное, даже гаубица найдется.
Схватив трубку, она поняла, что не знает номера Таврино. Да даже если бы и знала, все равно — пока старый прискачет, жуткий юдо-медведь давно свалит к себе сосать металлическую лапу.
