Ваше Сиятельство 13 (СИ) - Моури Эрли

Мы постояли еще минут пять, я глянул на часы и решил, что госпожи Бондаревой точно не будет. Подхватил свой рюкзак, отягощенный Табличками Панди и очень невязавшийся с моим элегантным костюмом. Мы направилась к юго-восточному входу во дворец. В вестибюле пришлось немного задержаться, пока Элизабет сдаст оружие. Потом мы прошли через Лазурный коридор, свернули в зал Анны и там. Там случилась неожиданная неприятность: прямо на нас шло несколько магов Верховной Коллегии, за ними какие-то люди еще. Их от магов неколлегиальных этих отличали особые вензеля, вышитые на мантиях: синие, серебристые или золотистые — в зависимости от сана.

— Это Рыков, — беспокойно шепнула мне Ольга.

Я догадался, что она имеет в виду мужчину лет сорока пяти: лысоватого, с выпуклым животом, выпиравшим из-под темно-синей мантии с золотистой вышивкой.

Мои подозрения тут же подтвердились.

— Сам ко мне идешь, господин Елецкий! — Рыков замедлил шаг разводя руки в стороны, этим жестом останавливая, сопровождавших его людей. Лицо архимага пошло красными пятнами, и он с рычанием произнес: — Ведь я все знаю, что было у тебя с моей женой! Хотел по-тихому ее соблазнить⁈ Жалкий юнец! Выскочка! Думаешь, тебе это сойдет с рук⁈

Элизабет тут же сделала шаг вперед.

По залу пронесся ропот. За моей спиной раздались изумленные голоса. Из коридора, уходящего вправо, появился граф Томский и его свита.

Глава 10

Чистейший бриллиант империи

— Элиз, детка, не суетись. Лучше присмотри за Ольгой Борисовной, чтобы она здесь кого-нибудь случайно не убила, — останавливая порыв Стрельцовой и оттесняя ее к Ольге, я, подобно Рыкову, пустил в ход руки.

Когда перед тобой толпа магов, тем более настроенных вовсе не благодушно — это плохо. Уж это я усвоил по жарким опытам прошлых жизней. С другой стороны, мы во дворце, почти рядом с покоями цесаревича: устраивать здесь погром мало у кого будет желание. Тем более если учесть, что еще не прошел траур по Филофею Алексеевичу — огромная ваза с цветами и портрет ушедшего императора, подвязанный белой и черной лентой, были как раз за моей спиной.

— Это Наташа вам такое сама сказала? — спросил я, делая несколько шагов вперед и на всякий случай активируя магический щит в левую руку.

— Наташа⁈ Щегол! Для тебя она не Наташа! — заорал Рыков.

— Эй, спокойней барон. Я не глухой. Зачем так кричать? — я сделал еще шаг. — Или мне напомнить о кодексе титульной субординации? Для тебя я — ваше сиятельство. А ты, пузатая блоха, посмел пойти на оскорбления. Это раз. Если ты желаешь выяснить со мной отношения, то я к твоим услугам. Это два. Если слишком неймется, могу разбить тебе морду прямо здесь. Но напомню, пока еще длится траур по нашему императору, и нам следует проявить соответствующее почтение к императорскому дому. Самое разумное, перенести выяснение отношений в другое место и на другой день. Еще раз спрашиваю: тебе это сказала Наташа? И что такое она сказала, что ты от злости пошел пятнами?

— Наталья Петровна беременна от вас, сударь! Неужто не знали⁈ Это самое возмутительное оскорбление для Гермеса Степановича, которое только можно вообразить! — маг, стоявший справа от Рыкова, перешел на фальцет. — Будь вы хоть граф, хоть князь — для вас это бесследно не пройдет! Теперь вы в глубокой немилости для всех имперских магов! И уж поверьте, мы решим с вами вопрос!

— Бабский! Не смей больше находиться рядом с этим человеком! — хмуро произнес худощавый магистр с тяжелым серебряным амулетом. — Иначе, вылетишь из кандидатов!

Я обернулся к Алексею. Тут же столкнулся с изумленными и испуганными глазами Ковалевской. В них еще не успела появиться злость. Оля лишь пыталась осмыслить услышанное. Элизабет рядом с ней тоже выглядела до крайности удивленной и растерянной.

Бабский сделал несколько шагов вперед и, став рядом со мной, сказал:

— Для меня теперь коллегия, это — его сиятельство, граф Елецкий! Можете вычеркнуть меня из кандидатов!

Первое, что мне хотелось, это дать в морду магу, произнесшего наглую ложь. Бондарева никак не могла быть беременна, если, конечно, это не случилось с ней раньше, еще до начала нашей лондонской миссии! В мою голову не помещалось, как Наташа могла сказать такое и говорила ли вообще? Даже если баронесса хотела наказать меня столь опасным враньем или побольнее уколоть Рыкова, то откуда это может знать совершенно посторонний человек⁈ Ведь столь интимные сведения никогда не выносятся на публику, тем более в дворянском кругу! В морду бить никому я не стал, и не стал ничего отрицать, не стал оправдываться. Вместо этого холодно сказал:

— Если кто-то из вас желает свести со мной счеты, то я к вашим услугам, но за пределами дворца. Готов к поединку хоть на кулаках, хоть магией или любым видом оружия. Желаете толпой — тоже могу удовлетворить. Особо замечу, за ложь, произнесенную здесь, может быть кому-то очень больно!

Неожиданно со стороны коридора справа, где прежде стоял граф Томский и его люди, раздались негромкие аплодисменты. Это прозвучало так неожиданно, неуместно. Я повернулся и увидел Глорию в сопровождении знакомого мне камергера, Эреста Павловича.

Императрица еще несколько раз хлопнула в ладоши и, проходя мимо меня, сказала:

— Елецкий! Немедленно ко мне! Остальным разойтись!

Я, на полминуты задержавшись возле Ольги, догнал Глорию у начала Лазурного коридора и известил:

— Извините, ваше величество, но мне назначена аудиенция у цесаревича! Шел как раз к нему. Позвольте, посетить вас позже!

— Как только закончишь с Денисом, сразу ко мне, — не оборачиваясь ответила Глория. — И Ковалевскую тоже приведи.

— Она сегодня в хорошем настроении, — шепнул мне Эрест Павлович и этак дружески прикрыл правый глаз.

Как-то совсем хреново складывался для меня этот визит во дворец. Какие-то безумные и крайне неприятные наговоры на меня, теперь Глория требует зайти с Ольгой. Зачем ей это⁈ Что на уме у венценосной англичанки? Мне даже подумалось, уж не происки ли Геры скрыты во всем этом? С Величайшей мы как бы не врагами расстались, и я не ждал от нее подлостей, но почерк очень похож: обстоятельства складываются так, что очень хочется выматериться.

Когда я вернулся, собравшиеся в зале почти разошлись — все знали, что слова императрицы имеют серьезный вес. Двое магистров, задержавшихся у двери, тут же отвернулись от меня, как бы давая понять, что я даже не достоин их взгляда. В дальнем конце зала стоял кто-то в черной мантии и Томский. Его я знал в прошлом через отца, но сейчас меня беспокоила только Ольга: она повернулась к окну и едва сдерживала слезы.

— … такого не могло быть! Насколько я знаю, уж поверьте, ваше сиятельство! — пытался убедить ее Бабский.

— Оль! — взял ее руку, с нежностью погладил. — Ты мне веришь?

— Да. Стараюсь… — она сглотнула ком, стоявший в горле.

— Пожалуйста, верь. Все было ровно так, как я тебе рассказал. И не волнуйся так! Ничего же особенного не случилось, кроме выпадов этих горе-волшебников, — я ее приобнял, хотя во дворце такое считалось верхом неприличия.

Ковалевская убрала мою руку.

— Ольга Борисовна, судите сами, — вмешалась Элизабет. — Даже если такое было бы, то за три дня она никак не могла бы почувствовать беременность! Поэтому, будьте уверены, эти обвинения — чья-то ложь! Кто ее распространяет и для чего, пока непонятно.

— Особенно непонятно, для чего нужно было сказать такое при всех! Если такое в самом деле случилось бы любой человек в здравом уме постарается решить этот вопрос, не поднимая столько шума! Боги, да еще во дворце! Говорила тебе, Елецкий, говорила, Рыков — не тот человек, с кем стоит связываться! — произнося это Ковалевская несколько раз ударила меня кулачном в грудь. — Слухи о нем не самые приятные. У них там в Коллегии своя империя. Вам, Алексей Давыдович, я очень благодарна, что вы поддержали Сашу, но не стоило это делать так открыто. Теперь ваша карьера мага вряд ли возможна.