Ваше Сиятельство 14 (СИ) - Моури Эрли

По мере того, как она думала над этим, пришла еще одна идея: просто поговорить с Елецким о пророческих снах. Не рассказывать Саше о столь напугавшем ее видении, не говорить о том, что она пережила, но поговорить с Елецким для начала совершенно отвлеченно. Там дальше будет видно, как повернуть этот разговор. Быть может тогда, намеками и допустимыми подсказками ей удастся донести до Саши, что все ровно наоборот: опасность грозит не ей, а ему и всем, кто будет рядом с ним. Не просто опасность, а верная смерть! Быть может тогда Саша поймет, что он должен взять ее на виману и повести в Пещеры Конца и Начала — лишь тогда экспедиция завершится удачно! Только для того, чтобы донести столь важные мысли Елецкому, Ольге требовалось попасть на базу «Сириуса» — не через эйхос же вести такое общение! Пожалуй, новая мысль была не такой уж плохой. Тем более эта мысль хороша, если ее подкрепить распоряжением Дениса на ее допуск на базу и непосредственно на экспедиционную виману. Какой будет эта вимана, Ковалевская пока не знала. Быть может тот же «Орис»? Или еще более быстрый воздушный корабль. А вдруг им окажется «Гектор», на верхней палубе которого она стояла?

— Ваше сиятельство, снова скучаете? — раздался голос за спиной.

Ольга повернулась и встретилась взглядом с зеленоватыми глазами капитан-лейтенанта Моравецкого. Он часто появлялся возле нее, в отличие от капитана первого ранга Носкова был обходительным; обладал приятными манерами, несмотря на то что был простолюдином. Моравецкий так и пылал желанием помочь в организации установки новой системы наведения и решением проблем с размещением оборудования. При этом был не в меру любопытным.

— Да, Вислав Борисович. Захотелось отвлечься от работы, — сказала Ковалевская, возвращая эйхос на ремень.

— Хотел спросить, ваше сиятельство… вы успеете установку оборудования до полудня завтрашнего дня? — говоря это, капитан-лейтенант украдкой любовался милым личиком княгини.

— Надеюсь. В крайнем случае закончим до вечера. Все равно, пока не будут готовы ракеты с нашей новой начинкой, вас не отпустят. «Гектор» куда-то спешит? Или куда-то спешит ваш привередливый граф Носков? — Ольга отвела взгляд от его слишком внимательных глаз. Почему-то в этот миг ей вспомнился барон Кузьмин. Тот самый лже-барон, увезший ее с гостиницы «Сады Атлантиды» и ввергнувший в жутковатые приключения на острове ацтеков. Ковалевская сама не понимала, отчего пришло такое неуместное воспоминание, но оно было стойким, даже каким-то осязаемым.

— Носков… — Моравецкий тихо рассмеялся. — Скажу по секрету, он очень тяжелый человек. От него вся команда стонет. Но теперь дело не в нем: утром поступила новая команда, — он сделал несколько шагов вперед, чтобы оказаться ближе к княгине.

Ковалевская нестерпимо дразнила его со вчерашнего дня — дня, когда он впервые увидел ее на «Гекторе». Если многие ненавидели графа Елецкого за его возмутительные дела, то Вислав начал ненавидеть его за то, что этому негодяю помимо удачи и необъяснимых возможностей досталась такая головокружительная красотка. Вислав дорого бы отдал, чтобы дрыгнуть ее хотя бы раз. Были даже мысли, что на княгиню можно воздействовать ментально. Жаль, что стоянка в Перми так коротка, и вряд ли он когда-либо увидит эту высокородную, безумно красивую суку, от вида которой Вислав чувствовал невыносимое напряжение в брюках.

— Наверное, в Египет или на запад, — предположила Ковалевская, хотя эти вопросы сейчас ее не слишком интересовали.

— На восток, милейшая госпожа. На восток! Есть такое тайное местечко, называемое база «Сириус». Возьмем некоторых людей и потом на юг с крайне серьезной миссией, — сказал он, стараясь не проявлять на лице улыбки. Разумеется, капитан-лейтенант Моравецкий не имел право упоминать базу «Сириуса» и что-либо говорить о предстоящем задании, однако у агента британской спецслужбы Щегла был свой взгляд на подобные вопросы и откровения.

— На базу «Сириуса»⁈ — Ольга встрепенулась, сердце забилось так сильно и часто, что казалось, вздрагивает грудь.

Так значит, Елецкий полетит на Шри-Ланку именно на «Гекторе»! Очень быстро в голове Ольги Борисовны начал рождаться иной план. И он больше не предполагал, что ей придется упрашивать Елецкого или Романова. Вот только, увы, тогда она никак не сможет присутствовать на коронации Дениса. Ему будет очень обидно, но он должен понять ее! Поймет, когда узнает всю правду!

Глава 10

Джин хочет джина

Идея Стрельцовой, отбросить к чертовой матери все проблемы, была хороша! С Ольгой Борисовной так я не смог бы так развлечься, потому что Ковалевская слишком сдержана и рассудительна. Она старается не совершать поступков, о которых потом можно пожалеть. Элизабет же способна легко переступить границы дозволенного и даже легко перепрыгнуть границы здравого смысла. В Элиз есть чертик, подобный тому, который живет в Талии. Но что Стрельцову значительно отличает от Талии, так это стойкое присутствие прагматична и довольно глубокой житейской мудрости. То есть если Элизабет шалит, то она при этом не теряет голову, как Принцесса Ночи. Именно поэтому моя жизнь с Элизабет и Ольгой — с этими двумя удивительными женщинами — обещает стать полной и многогранной, ведь они будут прекрасно дополнять друг друга.

Мы промчались по Тверской, вылетели на эстакаду Литейщиков, оттуда по мосту, что поднимался между башнями Сварога метров на сто пятьдесят над парком и Сонными прудами. Я ехал за ярко-синим «Гепардом» Элизабет, поглядывая на пляшущую стрелку указателя скорости: 110 километров в час — здесь так можно, но это верхняя граница дозволенного предела.

— Элизабет переполнена радостью, — доложил мне Бабский, сидевший рядом. Ветер врывался в приоткрытое окно и трепал его кудри. — У англичанки счастье зашкаливает! Это я точно чувствую! И вы, господин Макграт, явно повеселели, а то были на себя не похожи!

— Все верно, Сэм. Иногда, стоит послать весь мир в глубокую задницу и позволить себе пуститься во всякие глупости — это полезный прием. Если им нельзя изменить полосу негативных событий, то им точно можно изменить настроение. Очень многое зависит от нашего настроя. Зачастую, именно он определяет какой стороной к нам повернутся ближайшее будущее, — ответил я, старясь обойти «Гепард» Элизабет, однако мне помешал черный и наглый «Олимп».

Я показал ему в окно кулак и выматерился, что вызвало смех Бабского. Но «Олимп» повел себя еще наглее и не пустил меня дальше. Пришлось вернуться в правый ряд и ждать, когда мы домчимся до съезда на Парковую.

Та штука, которая живет почти в каждом из нас — ее некоторые называют «совестью» — снова шепнула мне: «Ты должен заниматься переводом Свидетельств! Это важно! Это святое, и все ждут результат! Ты должен еще раз поговорить с Ольгой! Вместо этого ты тратишь время на пустые развлечения! Какой же ты бессовестный, безответственный тип, Астерий!». С совестью я решил в разговоры не вступать, зная, что ее наставления далеко не всегда полезны. Именно пустые развлечения — тот самый метод, который поможет мне довести перевод Свидетельств до конца. Вернусь к нему поздним вечером или завтра утром. А Ольга…

Я и так проявил достаточно терпения и мягкости. Полагаю, она тоже должна делать шаги навстречу, а не держаться с упрямством за свои неуместные капризы. Бывают ситуации, когда даже с самыми любимыми женщинами, теми, которых хочется носить на руках, следует быть твердым и уметь настоять на своем. Так я поступал и с богинями: пример тому, мои недавние разногласия с Артемидой. Небесной Охотнице пришлось умерить свои божественные амбиции и подчиниться мне тогда, когда это требовали обстоятельства.

На повороте к Кузьминкам я все же обошел Элизабет — там стрелка указателя скорости переползла за 145. По пустой почти трассе мы промчались до прудов. Там задержались больше чем на час, бродя по берегу, наблюдая за рыбаками, таскавшим крупных карасей, и взмахами рук отгоняя комаров — их здесь было много. Опасаясь быть выпитыми досуха кровососами, поехали назад. Планы посетить «Ржавый Париж» не поменялись и примерно к шести вечера мы подкатили к стоянке, что начиналась сразу между эстакадой и площадью Примирения. Отсюда до «Ржавки» требовалось пройти минут пять-семь, зато здесь парковочных мест было много.