Ваше Сиятельство 14 (СИ) - Моури Эрли

— Мне нравится эта музыка. В ней много энергии, — поделилась Стрельцова, теснее прижимаясь ко мне и делая глоток виски из маленькой рюмочки.

— Хочешь потанцевать? — я обнял баронессу со всем бесстыдством положил ладонь на ее грудь и сжал ее, несильно, но ощутимо, как любила Элиз.

— Может позже. Ты же не пойдешь? Я могу сама… — англичанка сделала еще два глотка, опустошая рюмку и, потянувшись к моему уху, сказала: — Я немного пьяная и… — следующее она сказала тише, так что ее голос почти слился с голосом певицы на эстраде: — Хочу тебя. Хочу дрыгнуться, где-нибудь в темном уголке.

— Элиз, дорогая, здесь для столь богоугодных целей есть особые комнаты, — я начал было искать взглядом ту дверь, в которую мы входили с баронессой Евстафьевой, но ее не было видно за множеством танцующих на танцполе.

— Господин Макграт, нас собираются бить, — доложил мне поручик, говоря погромче, чтобы его голос не заглушила гремевшая музыка. Виконт уже осилил треть бутылки полугара и глаза его стали веселы, а кудри лихо разнесло в стороны.

— Все идет к этому, — согласился я. — Даже не представляю, что нам теперь делать.

— Разве вы не за этим сюда пришли? — Бабский прищурился и расплылся в улыбке.

— Сам пока не знаю. Менталисту виднее, — я прикурил, одновременно обдумывая приятнейшее желание Стрельцовой и нагло лапая ее грудь свободной рукой.

Что рослый парень в темно-синей кожанке направляется к нам, я догадался, едва он только отошел от танцпола. К нему присоединилось еще трое из той же нагловатой компании.

— Выпускать джина? — Бабский не донес рюмку с полугаром до рта.

— Нет, Сэм. Нет необходимости слишком пугать людей. Быть может позже, — я надкусил бутерброд с сыром и с любопытством посмотрел на подошедшего.

— Эй, пошли поговорим, — сказал тот, горой нависая над столом. — Дело, вишь ли, есть.

— А чо, такое секретное дело? Говори здесь, мы послушаем, — я усмехнулся ему со всей взаимной наглостью.

Стрельцова, этак вольготно устроившись рядом со мной, посмотрела на здоровяка со снисходительной улыбкой.

— Дерзит, падла, — негромко сказал кто-то из подошедших в тот момент, когда музыка на эстраде стихла. — Не уважает самого Говарда!

Я бы мог его снести кинетикой, не вставая с дивана, но больно хотелось посмотреть, что будет дальше.

— Эй, ты что, идиот⁈ Пошли, я сказал! — тот, который, судя по всему, и был Говардом, хрустнул костяшками пальцев.

Вышло грозно. Я вынужден был подчиниться — побоялся, что он сейчас, похрустывая конечностями, что-нибудь себе сломает. И интересно же было! Жутко интересно, что он мне скажет! Суть-то подобных разговоров я знал. Уж поверьте, за тысячи лет они не сильно меняются! Меняются слова, придумываются новые поводы, но суть остается прежней.

— Сэм, постереги мои бутерброды и господина Нурхама, — попросил я. — Его не выпускать! — вставая, я сказал Стрельцовой: — Дорогая, посиди пока здесь! Важные люди ко мне с деловым разговором.

— Демон, но я тоже хочу послушать! Если у этих господ важное дело, я очень хочу быть в деле! — Элизабет приподнялась, прихватывая с дивана сумочку, тяжелую от «Стальной Правды».

— Баба пусть тоже идет. Пригодится, — хохотнул Говард.

— Как скажите, добрые господа, — согласился я.

Кто-то одобрительно зацокал языком, таращась полупьяным взглядом на Стрельцову:

— Хороша, блядина!

Элизабет действительно хороша, но последнее слово он сказал зря. Я собирался чуть позже объяснить ему это, найдя взглядом этого мудака. Им оказался рыжеволосый, крашеный, напомнивший мне Лиса. Правда он был пониже ростом, чуть пошире в плечах.

Говард, видимо, бывший в этой компании мордой самой влиятельной, направился в сторону туалетов. За поворотом, отгороженным стальной решеткой, которую украшали кривые куски металла, крупные шестерни и огромные болты, начинался широкий проход — место вполне удачное для подобных «терок».

— Господин Макграт! Господин Макграт! — раздался позади голос Бабского.

Я обернулся, одновременно активируя «Усы Тигра» — быстрота движений, если дойдет до мордобоя в толпе, мне очень пригодится. Конечно, я мог разбросать их всех кинетикой, но так мне не хотелось. Во мне проснулось крепкое желание почесать кулаки. Даже если я сам приму несколько ударов, то это будет лишь на пользу — такое в самом деле хорошо встряхнет меня.

— Да, Сэм? — я с недоумением смотрел на поручика, спешившего к нам с тарелкой бутербродов в одной руке и с хрустальным флаконом в другой. — Нахрена, ты это сюда несешь? Я же сказал, постереги…

— Так я в точности выполняю вашу команду — стерегу. Но, ваша милость, войдите в положение: я тоже хочу поучаствовать в обсуждении дела, для которого вас пригласили уважаемые господа, — Бабский весело сверкнул глазами в сторону парней в кожанках.

Похоже эти ребята оказались в куда большем недоумении, чем я, и верно подумывали: уж не идиот ли этот курчавый с тарелкой бутербродов? И нормальны ли мы все?

— Ладно, идем. Смотри, флакон не разбей, бутерброды не съешь, — я двинулся дальше, и увидел, что Говард оттеснил к решетке Элизабет и пытается ее обнять.

Стрельцова, конечно, вывернулась из его рук. Сделала это с неожиданным изяществом, так что здоровяк растерялся, не совсем понимая, как это произошло.

И в пору было бы сейчас ему в морду дать — это приятнейшее из желаний из меня так и рвалось — но я решил повременить.

— Так о чем разговор, уважаемые господа? — полюбопытствовал я, когда мы свернули за угол и в дальнем конце коридора появились обшарпанные двери туалетных комнат. — Сколь важное у вас дело?

— Вот настолько, — процедил парень с татуировкой черепа на руке и провел себе ребром ладони по горлу.

— Да дело в общем-то плевое, — не согласился с ним Говард, оттесняя меня к туалетным комнатам. — Смотрю, вы все тут с виду приличные люди. Конечно, при больших деньжищах. Может даже бароны какие-то. И баба у тебя хорошая. Дрыгаешь ее, да?

— Дрыгаю, — признал я.

Элизабет заулыбалась, залилась приятным румянцем.

— Во! Так и думали. Короче если, чтоб долго не развозить, нам надо… — он лукаво, даже как-то по-доброму посмотрел на меня сверху вниз. — Надо денег, чтоб приятно было этим вечером. И бабу твою. Ее заберем, завтра отпустим.

— О-о-о! — издал долгий звук Бабский, вполне понимая, что сейчас будет и торопливо убирая в карман флакон из-под духов.

— Как бабу? — я разыграл крайнее изумление. — Элиз с вами не пойдет! Правда, дорогая?

— Нет, не пойду! — Стрельцова отчаянно замотала головой. — Впрочем… Могу и пойти. Но есть условие, — наигранный испуг на ее личике мигом превратился в улыбку змеи.

Глава 11

Джиниада госпожи Стрельцовой

Такое поведение англичанки стало сюрпризом и для меня.

Скверные ребятки в кожанках, тут же притихли. Другие, примкнувшие к ним, до сих пор подшучивавшие в предвкушении интересного спектакля, тоже были озадачены.

— Какое еще, блять, условие? — Говард нахмурился, отодвигая тяжелой рукой кого-то из своих. — Условия здесь ставлю я!

— Да брось ты. Плевое условие, — передразнила его Стрельцова, повторяя недавно сказанное этим заносчивым ублюдком. — Докажи, что ты не сопля и чего-то стоишь. Попробуй победить меня в обычной драке. И черту все правила! Ты — плохой мальчик, а я — плохая девочка. Давай выясним, кто из нас хуже? Или может быть лучше? — Элиз рассмеялась своим особым грудным смехом. — Условие проще простого: если я тебе сейчас набью твою тупую морду, то ты признаешь поражение и уползешь отсюда на четвереньках как жалкий котенок. А если ты победишь меня, то я пойду с тобой.

— Ты издеваешься? Или вы тут все идиоты? — Говард обвел взглядом нас троих. Мягко говоря, он был в недоумении и поначалу даже не поверил услышанному.