– Возможно. – Дацзы окинула Рин сочувственным взглядом. – Но Цзыя – не твой якорь, а мой.
Полет длился не то еще несколько минут, не то несколько часов. Рин толком не поняла, поскольку провела это время в наполненном болью полузабытьи, то выныривая из него, то проваливаясь обратно, а все тело ломило от многочисленных ссадин. Дацзы погрузилась в молчание, опасаясь лишних ушей. Наконец гул двигателя стих, превратившись в завывания, а потом совсем прекратился. Когда гондола стукнулась о землю, накренилась и заскрежетала, Рин резко пришла в себя. В отсек вошли республиканские солдаты, бросили ее на носилки и вынесли на ледяной горный воздух.
Она не сопротивлялась. Дацзы велела ей изображать беспомощность.
Рин поняла, что они в провинции Змея, узнала контуры гор – ведь она уже бывала здесь прежде. Но в глубине души не хотела соглашаться с тем, что они и в самом деле находятся в горах Кухонин.
Неужели гесперианцы постоянно путешествуют именно так? Она пыталась вообразить мир с их точки зрения. Каким он будет, если однажды любой человек сможет перенестись с континента на континент всего за каких-то несколько дней? Если она сможет проснуться утром в Синегарде, а вечером лечь в постель в Арлонге?
Неудивительно, что они ведут себя так, будто владеют миром. Им он кажется таким маленьким.
– И куда теперь? – спросил солдат.
– Наверх, – ответила Дацзы. – Вход ближе к вершине. Там невозможно посадить дирижабль. Нужно подниматься пешком.
Рин так крепко привязали к носилкам, что она едва могла приподнять голову. Она не видела, далеко ли им еще идти, но подозревала, что это займет несколько часов. Единственная тропа к входу в Чулуу-Корих ближе к вершине становилась предательски узкой. От дирижабля до вершины оставалось пройти еще треть пути.
По крайней мере, ей не придется карабкаться самостоятельно. Пока солдаты тащили Рин в гору, раскачивающиеся носилки убаюкивали ее, навевали дремоту. Голова налилась тяжестью. То ли ей дали снотворное, то ли организм просто надломился из-за стольких ран. Весь поход она провела в забытьи, и ссадины от сапог Суцзы отдавались просто тупой, почти приятной болью.
Только услышав скрежет каменной двери, Рин поняла, что они прибыли в Чулуу-Корих.
– Посветите-ка, – велела Дацзы.
Рин услышала потрескивание – кто-то зажег факел.
Время пришло, решила она. Сейчас Дацзы набросится на солдат. Дацзы получила желаемое, привела их в Чулуу-Корих, теперь осталось только загипнотизировать солдат, заманить к краю пропасти и столкнуть.
– Сюда, – сказала Дацзы. – Здесь нечего бояться. Это всего лишь статуи.
Солдаты внесли Рин во мрак пещеры. На нее сразу навалилась тяжесть, как будто невидимая рука зажала рот и нос.
Рин охнула, выгнувшись на носилках. Она хватала ртом воздух, но его было слишком мало, перед глазами запрыгали черные точки. Она дышала так судорожно, что легкие чуть не лопались, но воздуха все равно не хватало. Стены Чулуу-Кориха были так крепки, что здесь терялась всякая связь с миром духов.
Это ужаснее, чем тонуть.
Когда Рин пришла сюда в первый раз, с Алтаном, то едва могла выносить эту тяжесть. Сейчас, после того как она столько лет дышала в унисон с богом, было неизмеримо труднее. Феникс стал ее частью, постоянно присутствовал в голове, всегда вселял уверенность. Даже без Катая она все равно ощущала слабую связующую нить с богом, а теперь даже та исчезла. Теперь Рин казалось, что гора, навалившись всем своим весом, разорвет ее изнутри.
Идущий впереди солдат щелкнул ей по голове пальцами:
– Эй ты, заткнись.
Рин даже не осознавала, что кричит.
Кто-то заткнул ей рот тряпкой. Рин стала еще сильнее задыхаться. Из головы пропали все рациональные мысли. Она забыла, что все это – притворство, часть плана Дацзы. Как может это выносить Су Дацзы, которая прожила с голосом богини в голове дольше, чем Рин живет на свете? Как она может спокойно идти вперед, без единого крика, в то время как Рин барахтается, пытаясь сделать последний глоток воздуха перед смертью?
– И все они были шаманами? – Солдат у нее в ногах присвистнул, и тихий звук раскатился эхом по пещере. – Великая черепаха! И давно они здесь?
– С тех пор как существует империя, – отозвалась Дацзы. – И они останутся здесь на многие годы после нашей смерти.
– Они что, не могут умереть?
– Не могут. Их тела больше не принадлежат смертным. Они стали проводниками богов, а потому заперты здесь, чтобы не уничтожили весь мир.
– Вот жуть какая. – Солдат цокнул языком. – Врагу не пожелаешь.
Солдаты остановились и опустили носилки с Рин на пол. Тот, что нес ее со стороны головы, наклонился над ней, в свете факелов его зубы блеснули желтым.
– Здесь твоя последняя остановка, спирка.
Рин смотрела не на него, а на ряды пустых постаментов, тянущихся в глубь горы как будто до бесконечности. Ее разум оцепенел от ужаса. Она беспомощно дергалась, пока солдаты отвязывали ее от носилок и тащили к ближайшему постаменту.
Рин покосилась на Дацзы в беззвучной мольбе, но безрезультатно. Почему она ничего не предпринимает? Игра уже зашла слишком далеко. Не в интересах Дацзы замуровывать Рин. Ей лишь нужно было попасть в Чулуу-Корих. Теперь республиканские солдаты ей без надобности, пора уже от них избавиться.
Но Дацзы просто стояла, слегка прикрыв веки, и наблюдала, как солдаты водружают Рин в центр постамента.
Рин вдруг пришла в голову жуткая мысль. Дацзы не обманывала солдат.
Дацзы нужно было попасть в Чулуу-Корих, нужно было добраться до Цзяна. Но в ее планах не было места для Рин.
О боги!
Придется самой отсюда выбираться. Но из горы не сбежать – в таком состоянии Рин не сумеет добраться до выхода и спуститься, опередив солдат, тем более когда ноги так крепко связаны. Но она может добраться до края прохода. Может спрыгнуть вниз.
Все лучше, чем провести замурованной в скале целую вечность.
Она перестала сопротивляться и обмякла на руках солдат, притворившись, что потеряла сознание. Они ослабили хватку, и этого хватило, чтобы вырваться. Рин поднырнула под их руки и бросилась к краю. Ноги были связаны так крепко, что она могла лишь ползти, но она была совсем близко – всего какой-то шаг или два, и…
Однако, оказавшись на краю, она заглянула в бездну, и ноги налились свинцом.
Прыгай!
Она не смогла.
Даже зная, что вечная жизнь в Чулуу-Корихе хуже смерти, она не смогла. Ей не хотелось умирать.
– Ну уж нет. Так просто тебе не отделаться.
Чьи-то сильные руки схватили ее за пояс и оттащили от края. Солдаты подняли ее за ноги и поволокли, как мешок с рисом. Совместными усилиями они затащили ее на пьедестал и установили вертикально.
– Хватит! – заорала Рин, но слова из-под кляпа прозвучали слабо и нечленораздельно. – Не нужно, пожалуйста! Дацзы! Дацзы! Скажи им!
Дацзы избегала ее взгляда.
– Свяжите ей ноги как следует, – хладнокровно велела она, словно приказывает слугам передвинуть стол. – Поставьте ее прямо. Камни сами сделают остальное.
Рин всеми способами пыталась сбежать – брыкалась, извивалась, повисала на руках у солдат. Все бесполезно. Они были сильны, а она слишком ослабла – изнурена голодом, ранами, обезвожена.
Она больше не видела выхода. Рин оказалась в ловушке и даже не может умереть.
– И что дальше? – спросил солдат.
– А теперь гора сама все сделает.
Дацзы запела на языке Кетрейдов, и скалы ожили.
Рин в ужасе смотрела на основание пьедестала. Поначалу казалось, что его движение мерещится ей в призрачном свете факелов, но потом Рин ощутила ледяное прикосновение камня к лодыжкам – скала поглощала ее, создавая неподвижную оболочку на коже. Рин не успела ничего сделать, и за несколько мгновений камень добрался уже до коленей. Когда камень поднялся до талии, солдат выпустил Рин и отпрыгнул. Теперь верхняя часть ее тела была свободна, но это уже не имело значения – как бы она ни билась, Рин не могла избавить ноги от каменных объятий. Через считаные секунды камень подобрался к груди, сковал локти в согнутом положении и подобрался к шее. Рин запрокинула голову, пытаясь оставить свободным от камня хотя бы нос. Но все бесполезно. Камень уже был на лице и смыкал глаза.
