Но не успело это «нет» сорваться с губ, как меня скрутило от боли.
Казалось, в венах вместо крови струится горячая вода, оставляя внутри глубокие ожоги. От боли и досады, что так глупо попалась, у меня слёзы на глазах выступили.
– Да чтоб тебя!
– Кажется, действует? – судя по голосу, Адейру всё это тоже не доставляло особого удовольствия. – Чтобы всё прекратилось, достаточно просто сказать правду и тогда всё пройдёт. Повторю вопрос: так нравится тебе быть со мной, дорогая моя кузина?
Его голос смягчился, как и содержание фразы, хотя суть вопроса при этом не изменилась.
– Да, пошёл ты!..
«Горячая» вода сменилась кипятком, заставив меня испугаться возможных последствий.
– Да! Дьявол тебя забери! Да, мне нравится! Нравится! Доволен?!
В то же мгновение боль как рукой сняло. Я снова чувствовала себя как всегда, если не считать пережитого шока. Лишь сердцебиение было усиленным.
– Ну ты и тварь! – только тут до меня дошло, в какую лужу я села. Причём, совершенно добровольно.
Я чувствовала себя обманутой идиоткой. Причём идиоткой, допустившей без сопротивления, чтобы на ней застегнули шипованный ошейник.
– Ты меня обманул!
– Нет, что ты? – мягко возразил Адейр. – Я тебя не обманывал. Я же сказал, что Сыворотка – это контрабандный препарат, заставляющий говорить правду.
– Но ты забыл уточнить принцип действия!
– Не будем сейчас тратить время на выяснения того, что совершенно не существенно. Разве что засчитать это вопросом?
– Считай это вопросом. Ты нарочно втравил меня в это, скрыв последствия? Чтобы я оказалась полностью в твоей власти? Мои глупость и беспомощность доставляют тебе удовольствие?
– Тут не один – тут сразу несколько вопросов. Нет, кузина, то, что я делал, имело под собой совсем другие цели. Я хочу, чтобы ты доверяла мне, но, понимаю, что ни моя репутация, ни то, как состоялось наше знакомство, этому не способствует. В жизни редко подворачивается момент произвести первое впечатление заново, но именно наш сегодняшний разговор может заставить тебя посмотреть на меня иначе, чем просто как на избалованного самоуверенного хлыща. Я даже готов ответить на вопрос, который ты пока не задала – я нарочно заставил тебя пройти через боль, что способна причинить Сыворотка. Теперь ты знаешь, каково это лгать под ней? И поймёшь, что наши ответы сегодня могут быть только правдивыми.
– О каких ещё неприятных сюрпризах, связанных с действием Сыворотки, ты ещё умолчал? – недовольно задала я следующий вопрос.
Кузен покачал головой, как бы отмечая, что понял мою уловку:
– Чем серьёзней для человека поднятый вопрос, чем важнее ему знать правду, тем мучительнее даётся ложь противной стороне. Хорошая сторона вопроса в том, что действие препарата прекращается полностью и бесследно по истечении времени. Но, несмотря на это, препарат запрещён и его использование приравнивается к пыткам на допросах в органах, а его применение в обыденной жизни может потянуть на приличный административный, а в отдельных случаях, даже уголовный срок.
– Похоже, тебя перспектива вновь оказаться за решёткой, не пугает? – буркнула я.
– Это новый вопрос?
– Это констатация факта.
– Хорошо, – кивнул Адейр, пододвигаясь ближе.
Мы теперь сидели почти вплотную, наши колени соприкасались, а лица разделяло всего-то каких-то жалких пара дюймов. Я чувствовала тепло, исходящее от его тела и ту неизъяснимую притягательность, которой он для меня обладал.
– Теперь мой черёд задавать вопросы, – сказал он.
Я против воли сжалась, пытаясь мысленно прикинуть, в какие дебри может завести его богатое воображение? Через какое новое унижение заставит он меня пройти?
– Что ты ко мне чувствуешь? – спросил он, потянувшись ладонью к моей щеке. – Я знаю, твоё влечение ко мне так же велико, как моё к тебе – но чувствуешь ли ты ко мне хоть что-то помимо похоти? По-твоему, может ли нас связывать что-то ещё, кроме секса?
– Нет, – ответила я и сжалась в ожидании очередного приступа боли.
И через несколько секунд поняла, что ничего подобного – даже тени страданий не испытываю!
Черты лица кузена заострились, глаза потемнели, тёмные брови сошлись на переносице.
– Продолжай, – потребовал он холодно.
И я ощутила, как тоненькая леска заклинания натянулась, заставляя меня содрогнуться в предчувствии того, что любое неосторожное слово может спровоцировать новый приступ мучений.
– Что продолжать?
– Хочу знать подробности, оттенки твой эмоций. Расскажи мне, что, по-твоему, нас соединяет?
– Не могу сказать, что ты мне безразличен, Адейр, но та болезненная страсть, что ты во мне будишь, меня тяготит. Я хотела бы избавиться от этого чувства любым путём. Оно словно оковы, лишает меня воли. Я пытаюсь сопротивляться, проигрываю раз за разом, и ненавижу тебя за это.
– Почему тебе вообще так важно сопротивляться?
– Я не знаю.
И снова боль алым маревом обожгла внутренности, заставляя поспешно выговаривать слова, лишь она отступила:
– Потому что любая зависимость делает человека уязвимым. Потому что я боюсь, что мои чувства будут использованы тобой против меня, что они могут стать источником новой боли. Я не хочу страдать. Я хочу верить человеку, относиться к нему с нежностью. Мне необходима уверенность, что на мою нежность, заботу и верность ответят тем же. Что меня не предадут!
– Думаешь, я предам тебя?
– Да. Может быть, и нет. В случае с тобой нельзя говорить о предательстве. Предают то, чему был верен, а ты… ты мне кажется, не способен ни к чему относиться серьёзно. Для тебя значения имеют только твои желания и прихоти. Ты вдыхаешь жизнь, как аромат цветка и тебе нет никакого дела, что станет с этим самым цветком после того, как ты сорвёшь его, успев им насладиться. Для тебя жизнь как игра, люди – пешки в ней. Завершив партию, ты со смехом забудешь любого, кто её с тобой разделил.
– Ты сопротивляешься чувствам ко мне потому, что не веришь, что они могут быть взаимны?
– Да.
– Есть что-то ещё?
Если бы я знала наперёд, что кузен полезет ко мне в душу, да ещё постарается забраться так глубоко – ни за что не стала бы играть с ним в эту дурацкую игру. Но отступать было поздно.
– Даже если бы я ошибалась насчёт тебя, Адейр, и кроме физической стороны любви между нами могло быть что-то ещё… это было бы ещё ужасней.
Он нахмурился:
– Не понимаю, Вероника, почему. Поясни.
– Что тут объяснять? Ты мой двоюродный брат. Мы – одна кровь.
– Для тебя имеют значение подобные мелочи? – он казался искренне удивленным.
– Мелочи?! Это инцест, между прочим!
– Ой, да ладно! – раздражённо отмахнулся кузен. – Будь мы родными, это могло бы стать преградой. Хотя, если честно, если бы я и к родной сестре испытывал столь сильные эмоции, чьи-то моральные принципы меня бы не остановили!
Пришёл мой черёд обескураженно смотреть на него:
– Для тебя, похоже, мораль и нравственность и вправду пустой звук?
– Я ценю свои желания выше того, что предписывают люди. Если их воплощение никого не обедняет, не задевает, не причиняет боль – почему я должен соответствовать мёртвым догмам?
– Потому, Адейр, что чисто гипотетически, будь у тебя родная сестра, подобные связи разрушают психику человека. Есть границы, которые нельзя преступать без последствий. Если на доску поставить твоё личное удовольствие, а на другой её конец – благополучие твоей воображаемой сестры, что ты выберешь?
– Это посчитать за вопрос?
– Считай.
– Если бы я испытывал к моей гипотетической родной сестре тот же накал эмоций и страстей, что ты сейчас вызываешь во мне, а она подобный род отношений принять была бы не готова, если бы это разрушало её как личность, причиняло бы ей боль....
– Именно. Всё так.
– Я… я бы отпустил её. Если выбор бы встал между тем, чтобы разрушить её психику или свою… я выбрал бы её благополучие, а не моё. Но ты мне не родная, не единоутробная, не единокровная. Слава богу, такого выбора между нами не стоит.
