Я направился к его столу. Поставил поднос, сел напротив и посмотрел на него. Василий поднял глаза и опустил ложку с супом обратно в тарелку.
— Я должен извиниться, но не буду, — сообщил я ему.
Василий хмыкнул.
— Я тоже должен, и тоже не буду.
— Прекрасно, — ухмыльнулся я. — Тогда поговорим.
— Поговорим, — согласился Василий и выжидательно посмотрел на меня.
Спасибо, что дочитали! Буду признателен за лайк!
Иван Катыш
Брутфорс 5
Глава 1
— Так почему не объяснил, кто ты такой? Почему я должен был вытряхивать инфу из Майи? Не мог сам сказать? — спросил я Василия, усевшись за стол перед ним.
Я благополучно оставил за кадром тот факт, что о существовании замедлителей я узнал ровно в тот момент, когда Майя произнесла это слово. И, сделав вид, что знаю, о чем речь, три дня собирал информацию.
Замедлитель — зверь редкий, как гласили немногочисленные статьи, а в учебниках такой персонаж вообще отсутствовал. Впрочем в учебниках мало что было, поэтому я их и не читал. Этот самый замедлитель, он же стабилизатор, обнаруживался только в статьях о подборе персонала в инкубаторы. С пометкой, что не стоит надеяться, что найдешь такого человека, они слишком редкие.
И вот Василий. Сидит передо мной. Краснокнижный зверь практически.
Те же статьи сообщали об ограниченной полезности таких способностей, а заодно и о невозможности модификации таких талантов. Если ты замедлитель, это навсегда. По крайней мере, они так думали. Так что Василию в каком-то смысле повезло приткнуться к своему коллективу, его группа отлично представляла, с кем имеет дело. Майя тоже молодец, ни слова об этом не сказала.
За спиной у Василия прошли две художницы из нашего корпуса, обсуждая что-то синее и прозрачное, что должно было выехать на сцену во втором акте, но не выехало. На подносе у каждой стояло по овощной инсталляции — и не лень же городить такое, чтобы просто съесть. С одной из салатных горок на поднос скатился сухарик. Обе заметили побег, засмеялись и устремились к столу через два от нас, к Мари с Больешем. Как же я их пропустил? Ну да ладно, всё к лучшему, надо же было когда-нибудь поговорить с Василием.
Василий взирал на меня с такой тоской, как будто он сам только что узнал, что он замедлитель и не знает, что с собой делать. Он вздохнул, но выдавил из себя ответ:
— Я ненавижу говорить об этом. Потому что мои способности — это не то, чем можно гордиться. К тому же было незачем. Я откуда знал…
Вот всегда так. Не знал, не верил, не спросил, думал, что обойдется. Внутри у меня поднялась ярость, но тут же куда-то делась. Я не собирался втаптывать Василия в грязь, сейчас мне хотелось извлечь из него хоть какую-то пользу. Кажется, я начал понимать Гелия, который собирал вокруг себя людей с разнообразными аспектами таланта, которых у него самого либо не было, либо было некогда развивать. Давай, Василий, колись, что с тобой можно делать, думал я. Василий же вертел ложку, угрожая расплескать суп по всему столу.
— Ладно, давай поедим, за чаем поговорим, — щедро разрешил я.
А то и голодным можно остаться с этими застенчивыми.
За чаем разговор пошел веселее. Василий объяснил, что диагноз «замедлитель» ему поставили еще на втором курсе, когда он сдал вводный курс по генерации только с четвертой попытки. Диагноз поначалу ощущался как клеймо, но потом он задружился с Серафимом. Серафиму Василий тогда здорово помог, потому что у того не хватало терпения доводить свои задумки до ума, а у Василия хватало и терпения, и способностей. Так, перекидываясь заготовками, они закончили курс и устроились к Вальтону. Василий тогда считал это редкой удачей, а через год они познакомились с Майей. И на какое-то время всё стало совсем хорошо. Василий надеялся, что Серафим с Майей поженятся, а он что, он побродит вокруг и займется работой. Но Серафим с Майей и не думали жениться, а тут еще этот Дима… и Майе приспичило бежать из Вальтоновской лаборатории.
На «жениться» я чуть не заржал. Вот ведь на что люди свою жизнь ставят — на чужие браки. Которые то есть, то нет. Я подавил смешок, упер локоть в стол, положил на ладонь подбородок и посмотрел на Василия. Тот уставился в чашку.
— Я знаю, что ты скажешь. Что я всех подвел тогда. Я не хотел…
— Не… Не скажу. Тот инцидент исчерпан, — заявил ему я.
Василий поднял на меня глаза.
— Я знаешь ли, хочу понять, в чем прикол твоих отношений с физикой элементов. Должна быть какая-то такая же фишка, что и с виртуальностью.
Василий фыркнул.
— Тебе это зачем?
— Да потому что у меня таких способностей нет. И ни у кого вокруг нет. Есть только у тебя. Может, ты полезный.
— Может, тебе кажется, — огрызнулся Василий.
— Неа.
Мне все больше хотелось залезть Василию в голову и посмотреть, что там где стоит. Жаль, что я такого не умею. Наверняка там можно диван передвинуть или там, шкаф, для лучшего обзора.
Василий поежился. Кажется, он почувствовал, что мой интерес не праздный, но это его только расстроило.
— Неужели тебе самому не интересно?
— Ну не знаю… — замялся Василий. — А что интересно-то?
— Смотри. У нас тут каждый день новый поворот. Часть элементов вытащили в физическую реальность. Часть работ перевели на коллективный бесконтактный функционал. Непонятно, как все это будет работать и куда все это двинется. Офигенно же! И тут ты.
Василий помотал головой.
— И что?
— Ты появляешься как белый лебедь, осеняя конструкцию своим крылом, от чего она приобретает особую прочность и сияние в фиолетовых тонах.
Мой собеседник от этой картины подавился, закашлялся и заплевал весь стол перед собой.
— Вставай, — велел я. — И поднимай руки.
Василий встал, покачиваясь, кашляя и хихикая, поднял руки вверх, я обскакал стол и стукнул ему по спине для верности, хотя необходимости уже не было. Кашлять он и так перестал. За соседним столом даже разговоры стихли — народ напрягся. Собрались помогать, что ли?
С потолка спустился новый микродрон и протер стол перед Василием.
— Ого! У нас снова летающие устройства, — обрадовался Василий.
— Ну так! Не зря работаем. На кампусе им всю начинку переделали, — похвастался я, как будто имел к этому хоть какое-то отношение.
Дронами занималась группа Антона. Когда осенью начался дронопад, университетская СБ поначалу повелела удалить все летающие устройства совсем, типа обойдемся. Даже платформы у медиков выгнали, когда у тех сократились зоны доступа.
Но позже выяснилось, что и дорожки без дронов убирать неудобно, и снег с крыш счищать… А история с доставкой в медпункт двух профессоров, которым стало плохо на конференции от свежих новостей из мира органики, и вовсе никого не порадовала. Донесли, конечно, здоровых лосей на кампусе достаточно, только вторые носилки долго искали, но с платформой было бы удобней и быстрее.
Так что инкубатору с инженерным отделением было велено срочно вернуть дроны в строй. Мир пусть как хочет, заявила Аглая, а у нас всё должно быть в порядке.
Гелий с Помором похмыкали и согласились. Наведения порядка в большом мире ждать не приходилось. Профессора выделили общую группу, и к февралю все дроны были перепрошиты по высшему стандарту. Никем впрочем не утвержденному, но группа Антона клялась, что все нами изобретенное было доработано и пущено в дело. Не знаю, что там надо было улучшать, тут они, по-моему, приврали, но собрано было как положено, и за последний месяц на кампусе не было ни одного инцидента с летающей техникой.
А столовский дрон был совсем новьём, изготовленным неделю назад третьекурсниками инженерного факультета. Таких дронов было три. Говорят, мама Галя опасалась, что эти твари будут пикировать на ее великие супы, как на лишнюю жидкость, но дроны были обучены как надо, и пока что на еду внутри тарелки не бросались. Шустрили только снаружи. Я вообще удивился, что дрон так резво спикировал к нам. Так-то устройства появлялись над столом, когда народ уходил и уносил тарелки на мойку, а тут дрон сам понял, что непорядок образовался вокруг тарелок.
