Рин хотелось обнять Пипацзы за трясущиеся плечи, крепко прижать ее к себе и сказать, что ей нечего стыдиться и не в чем раскаиваться. Цзюто выжила, этого уже достаточно. Рин хотелось сказать Пипацзы, чтобы взяла сестру, бежала подальше от этого места и больше никогда не вспоминала о Пантеоне. Хотелось сказать, что все закончилось.
Но вместо этого она велела самым суровым тоном, на какой была способна:
– Прекрати рыдать.
Пипацзы испуганно подняла голову.
– Идет война, – сказала Рин. – Думаешь, вы какие-то особенные? Думаешь, больше никто не страдает? Оглядись вокруг. Вы хотя бы живы. А тысячам других не так повезло. И другим тысячам грозит та же участь, если ты не сумеешь принять ту власть, которой можешь обладать.
Рин услышала стальные и беспощадные нотки в собственном голосе, которых никогда прежде не было. Голос звучал как чужой. Однако Рин точно знала, откуда он взялся, ведь все ее слова были эхом тех, которые когда-то говорил ей Вайшра – единственного его подарка.
«Когда услышишь крик, беги на него».
– Все, что ты мне сейчас рассказала, – это твой ключ к богам. Никогда не забывай о том, что ты сейчас почувствовала. Именно это дает тебе силу. Именно из-за этого ты останешься человеком.
Рин схватила Пипацзы за руку. У нее были тонкие пальцы, грязные и поцарапанные. Совсем не так должны выглядеть пальцы девушки. Такие пальцы ломают кости. В точности как пальцы Рин.
– Ты обладаешь властью отравить любого, до кого дотронешься, – сказала Рин. – Можешь сделать так, чтобы больше никто не страдал, как страдали ты и твоя сестра. Так используй свой дар.
* * *
Успех Пипацзы повторили и остальные. Два дня спустя Ляньхуа взвизгнула и завалилась на бок. Поначалу Рин испугалась, что она приняла слишком большую дозу и потеряла сознание, но потом заметила, что шрамы на руках и ключицах Ляньхуа исчезли, теперь на месте исполосованной ножом кожи появилась новая, идеально гладкая.
– Что ты видела? – спросила ее Рин, когда Ляньхуа очнулась.
– Прекрасную женщину, – пробормотала та. – Она держала в одной руке цветок лотоса, а в другой – тростниковые стебли. Она улыбнулась и сказала, что может меня исцелить.
– А как ты думаешь, она может помочь и другим? – спросила Рин.
– Думаю, да. Она что-то вложила мне в руки. Белое и горячее, и я видела, как оно светится из-под пальцев, как будто… как будто я держала само солнце.
Великая черепаха! Сердце Рин заколотилось в предвкушении. Это можно использовать.
Наконец Ляньхуа удалось вызвать богиню, оставаясь в сознании, и Рин проверила ее способности на нескольких раненых животных – белках с искалеченными ногами, птицах со сломанными крыльями и обгоревших до полусмерти кроликах. Ляньхуа благоразумно не стала спрашивать, откуда взялись животные. Когда она привела всех животных в изначальный вид, без видимых побочных эффектов, Рин разрешила Ляньхуа провести эксперимент на ней самой.
– Меня беспокоят эти два ребра, – сказала она, задрав рубаху. – Нужно снять бинты?
– Не думаю.
Ляньхуа провела пальцами по тугой льняной повязке, щекоча кожу. Рин ощутила прилив жара, почти мучительный. Но через пару секунд ребра болеть перестали. Впервые после восхождения на гору Тяньшань она могла дышать, не поморщившись.
– Великая черепаха! – поразилась Рин, поворачиваясь туда-сюда. – Спасибо.
– А ты… – Пальцы Ляньхуа застыли в воздухе над правой рукой Рин, словно в ожидании разрешения. Девушка смотрела на культю. – Хочешь, чтобы я попробовала?
Вопрос застал Рин врасплох. Ей не приходило в голову попытаться восстановить потерянную руку. Она моргнула, не ответив. Она разрывалась между очевидным «да, конечно, сейчас же попытайся» и страхом перед ложной надеждой.
– Не уверена, что получится, – быстро произнесла Ляньхуа. – И если ты не хочешь…
– Нет-нет, прости, – поспешила ответить Рин. – Конечно, хочу. Да. Давай.
Ляньхуа закатала рукав на культе Рин и приложила холодные пальцы к гладкой коже. Прошло несколько минут. Ляньхуа сидела неподвижно, сосредоточенно зажмурившись, но Рин ничего не чувствовала – ни тепла, ни щекотки, только фантомный зуд на месте отсутствующей кисти. Текли минуты, но зуд не превратился во что-то еще.
– Хватит, – наконец сказала Рин. Она не могла больше это выносить. – Достаточно.
Ляньхуа разочарованно поникла.
– Видимо, все-таки есть ограничения. Но может, если я еще раз попробую…
– Не стоит. – Рин одернула рукав, надеясь, что Ляньхуа не заметит дрожь в ее голосе. Почему же так тяжело на душе? Она ведь понимала, что ничего не получится, глупо было надеяться. – Ничего страшного. Кое-что ты не можешь исправить.
Но если говорить о зрелищности, Дулин переплюнул всех. Через неделю, после многочисленных неудачных попыток, Рин уже подумывала его отстранить, избавив от мучений, но он с упрямой решимостью принял дополнительную дозу маковых зерен и вскоре вызвал Великую черепаху.
Во всех мифах, которые когда-либо слышала Рин, Черепаха была терпеливым и добрым созданием, защищающим все сущее, незримым стражем, олицетворяющим долголетие и прохладную, плодородную землю. Жители Тикани надевали нефритовые подвески в форме черепахового панциря, которые приносили удачу и стабильность. В Синегарде больших каменных черепах часто устанавливали в качестве надгробий, чтобы охраняли дух умерших.
Дулин призвал вовсе не такую Черепаху. Он проделал в земле дыру. Без предупреждения. Секунду назад земля под их ногами была твердой, а через мгновение в хижине образовался круглый колодец диаметром в пять шагов, с неизведанными чернильно-черными глубинами. Только чудом никто в него не рухнул. Пипацзы и Ляньхуа с визгом отскочили от края.
Дыра закончила расти точно у ног Дулина, но почва и камни еще сыпались с краев в пустоту.
Рин медленно заговорила, чтобы не спугнуть Дулина – вдруг он случайно всех их похоронит.
– Отлично. Как думаешь, ты сумеешь вернуть все как было?
Он ошарашенно уставился на дыру, словно пытался убедить себя не только в ее существовании, но и в том, что он сам ее создал.
– Не знаю.
Он дрожал. Рин прикоснулась к его плечу:
– Что ты чувствуешь?
– Она… она голодная, – смущенно отозвался Дулин. – Похоже, она хочет еще.
– Чего?
– Яму пошире. Она хочет увидеть солнечный свет.
Его голос дрогнул. Рин догадывалась, какие воспоминания привели его в Пантеон. Он наверняка вспоминал, как его похоронили заживо.
– Она хочет на свободу.
– Еще бы, – сказала Рин. – Но, пожалуй, лучше попробуй где-нибудь подальше от нас.
Дулин нервно сглотнул и кивнул. Гул в яме затих.
– Генерал Фан! – окликнула Рин Пипацзы, стоящая с другой стороны ямы. – Мне кажется, нам понадобится хижина побольше.
На следующий день Рин и ее рекруты еще до рассвета отправились на пустынное плато, где вызванные ими боги не могли бы повредить жителям поселения Чолана.
– И далеко вы собрались? – поинтересовался Катай.
– Миль на пять, – ответила Рин.
– Не так уж далеко. Лучше на десять.
– Мы все равно до вас не достанем!
– Тогда на восемь. Отведи их как можно дальше отсюда. Не стоит уничтожать всю армию еще до того, как это сделает Нэчжа.
Рин набила сумку провизией на четыре дня и таким количеством наркотиков, которого хватило бы, чтобы убить четырех слонов, и повела рекрутов по обширному плато Скаригон. Они шли все утро и остановились, только когда солнце стояло высоко в безоблачном, интенсивно синем небе, а температура стала обжигающей, несмотря на непрекращающийся ветер.
– Это место подойдет, – решила Рин.
Во всех направлениях до самого горизонта раскинулась плоская, выжженная степь. Ни деревьев, ни скал, ни холмов, которые могли бы послужить укрытием, но ничего страшного – они взяли с собой два складных шатра, а небо не обещало изменения погоды как минимум на два ближайших дня.
Рин сняла заплечную сумку и бросила ее на землю.
