– Ты всегда был трусом!
* * *
– Мы выступаем, – сказала она Катаю, когда вернулась. Рин ворвалась в хижину и быстро закинула вещи в дорожную сумку – две рубашки, штаны, ножи и запас маковых зерен. Она шесть часов шла без передышки, но до сих пор кипела энергией. – Попрошу Чолана подготовить своих людей к утру. Дирижабль готов к взлету?
– Конечно, но… Погоди, Рин, давай помедленнее, – забеспокоился Катай. – Уже? Так скоро?
– Нужно выступать сейчас, – ответила Рин.
Она не могла больше оставаться в поселении Чолана, затерянном посреди плато Скаригон. В голове кипели мыли о предстоящей кампании. Никогда прежде Рин не имела на руках таких козырей. У Республики был только один шаман – Нэчжа, против четырех у Рин, и противник мог обороняться лишь опиумными бомбами, которые выводят из строя войска с обеих сторон, без разбора.
Конечно, можно было бы еще неделю тренировать рекрутов. Естественно, со временем они отточили бы свои способности, научились изгонять богов из разума, когда те начинают говорить слишком громко. Но Рин также понимала, что каждый день промедления дает возможность Нэчже подготовиться.
Сейчас Нэчжа зализывал раны. Ей нужно захватить как можно большую территорию, прежде чем он сумеет ударить в ответ. Так или иначе, армиям придется встретиться, и Рин хотелось ударить первой.
– В кои-то веки время работает на нас, – сказала она. – Второго такого шанса не будет.
– Ты уверена, что они готовы?
Рин пожала плечами.
– Они готовы примерно в той же степени, что и я когда-то.
Катай вздохнул:
– Конечно, ты понимаешь, что это мне совершенно не нравится.
Глава 25
Первым городом на республиканской территории, на который нацелилась Рин, был Цзиньчжоу – Золотой город, жемчужина на востоке Никана. Через несколько недель похода его контуры появились над верхушками деревьев – высокие стены, изящные пагоды. На сторожевых башнях развевались голубые флаги с драконами, словно бросая вызов.
У Цзиньчжоу было и другое, менее привлекательное прозвище – Шлюха. Город стоял на границе трех провинций и с легкостью платил налоги всем трем благодаря процветающим тутовым фермам, где разводили шелкопрядов, и крупнейшим угольным шахтам в империи. В результате гарнизон Цзиньчжоу во время Опиумных войн был втрое больше, чем в любом другом городе. Ни разу в недавней истории его не грабили мародеры, он лишь мирно переходил от одного правителя к другому, торгуя лояльностью и обогащаясь.
Рин намеревалась положить этому конец.
Военный стратег Сунь-цзы однажды написал, что лучше брать вражеские города неповрежденными. Длительные и разрушительные осады никому не приносят прибыли. Цзиньчжоу служил прекрасной налоговой базой, располагался в стратегическом месте у многочисленных дорог и мог бы стать постоянной опорой, не то что разрушенные города, которые оставляла за собой армия южан.
Но Рин снова отвергла совет Сунь-цзы.
На юге она отбивала землю у Федерации. То была освободительная война. Но сейчас ее армия лишилась дома, дралась на чужой территории, и пока Республика не выпустит страну из рук, солдаты не могли вернуться в родные провинции. Но как удержать территории, не оставляя там войска, чтобы не обескровить армию? Именно по этой причине проигрывал Нэчжа – ему пришлось разделить войска между северным и южным фронтами.
А значит, Цзиньчжоу придется принести в жертву.
Город не был нужен Рин. Не нужна местная экономика. Достаточно было лишить Нэчжу доступа к этим богатствам.
Пусть город не достанется ей, лишь бы не достался ему.
Цзиньчжоу был символом власти. Цзиньчжоу посылал ясный сигнал. На пути к его крепким каменным воротам Рин охватил нервный трепет, как всегда перед сражением. Она не тревожилась за исход, потому что это не будет состязание в тактике, численности или точных расчетах. Это не будет битва с неизвестным результатом.
На сей раз победитель известен заранее. Рин видела, на что способны ее шаманы, и знала, что даже самая крепкая оборона не может противостоять армии, которая обладает силой сдвинуть землю.
Судьба Цзиньчжоу уже была предрешена. Рин просто хотелось узнать, какие разрушения может причинить ее армия.
Но сначала пришлось исполнить ритуал, как положено по этикету. Благоразумие возобладало, потому что на этом настоял Катай. Рин не могла прокормить и одеть армию без нужных ресурсов, а их труднее получить в сожженном и опустошенном городе.
– Я знаю, ты хочешь захватить город силой, – сказал Катай. – Но глупо сразу же сносить стены, не дав жителям шанса капитулировать.
– Переговоры дадут им время на подготовку к обороне, – возразила она.
Катай закатил глаза.
– Как они могут подготовиться к войне с тобой?
Первый посланный гонец вернулся почти сразу же.
– Они не сдадутся, – доложил он. – Они посмеялись мне в лицо.
– Ну что ж. – Рин встала. – Выступаем в пять. Кто-нибудь, найдите Дулина и Пипацзы…
– Погоди, – прервал ее Катай. – Мы же их не предупредили.
– Не предупредили? Мы только что предложили им сдаться!
– Они считают нас перепуганной крестьянской армией с ржавыми мечами и без артиллерии, – сурово воззрился на нее Катай. – Они не знают, к чему себя приговорили. Ты не была с ними честна.
– Сунь-цзы говорил…
– Думаю, мы оба согласимся, что книги Сунь-цзы давным-давно утратили актуальность. Когда Сунь-цзы писал о том, что следует придерживать информацию, дабы враг тебя недооценивал, он говорил о численности войск и вооружении. А не о силе богов, сотрясающих землю. – Катай разгладил на столе пергамент и начал писать письмо, не дожидаясь ответа Рин. – Мы дадим им еще один шанс.
Она возмущенно фыркнула:
– И что, перед первой же битвой ты расскажешь им про наше новое оружие?
– Меня немного беспокоит, что ты называешь людей оружием. Нет, Рин, я лишь сообщу им, что они рискуют жизнью невинных. Не вдаваясь в детали. – Катай написал еще несколько строк, поднял голову и запустил руку в волосы. – Однако это кое-что проясняет. Нэчжи в городе нет.
Рин нахмурилась:
– С чего ты взял?
Они решили, что Нэчжа, вполне вероятно, может остаться на линии фронта и лично руководить обороной Цзиньчжоу. С одной стороны, Цзиньчжоу был слишком ценен, чтобы Республика вот так просто с ним рассталась – одни лишь угольные шахты могли снабжать весь воздушный флот до скончания века. С другой стороны, все полученные донесения указывали на то, что Нэчжа сбежал далеко на восток. В богатом Цзиньчжоу никогда не было серьезных укреплений – город занимался торговлей, а торговые города стараются привлечь к себе чужаков, а не держать их за стенами. Было бы глупо устраивать здесь основную базу обороны.
– Мы знаем, что его здесь нет, потому что иначе городской глава говорил бы от его имени, – сказал Катай. – Или Нэчжа сам вел бы переговоры. Теперь уже вся страна знает, на что он способен. Его присутствие послужило бы лучшим способом устрашения.
– Или он пытается загнать нас в ловушку, – возразила Рин.
– Возможно. Но Нэчжа придерживается принципов Сунь-цзы даже более пылко, чем ты. Не дави слишком сильно, если чувствуешь сопротивление; не убивай своих солдат понапрасну, если ты в невыгодном положении. – Катай покачал головой. – Конечно, нельзя быть полностью уверенными. Но на месте Нэчжи я бы не пытался убить тебя здесь. Здесь мало воды. Нет, он готов сдать тебе город.
– Как романтично, – ухмыльнулась она. – Тогда мы заставим его об этом пожалеть.
Они расположились у стен Цзиньчжоу, время от времени осматривая его в подзорную трубу в ожидании возвращения гонцов. Тянулись минуты и часы. Через некоторое время Рин заскучала и вернулась в свой шатер, где рекруты сидели в кружке на полу, ожидая приказов.
– Они не сдадутся, – объявила Рин. – Все готовы?
Ляньхуа пожевала верхнюю губу. Дулина трясло, он тер локти, словно замерз. Они выглядели как взбудораженные синегардские студенты перед экзаменом, и Рин внутренне улыбнулась. Только Пипацзы оставалась совершенно спокойной и сидела со скрещенными руками, привалившись к стене, словно клиентка чайной, ожидающая, пока ее обслужат.
