– Выпейте воды, а потом приступим.
Пипацзы уже жадно пила из фляги. Она икнула и вытерла рот ладонью.
– И чем займемся?
Рин улыбнулась:
– Отойдите подальше.
Они отошли на несколько шагов, с опаской наблюдая за Рин.
– Еще дальше.
Рин подождала, пока они окажутся хотя бы в двадцати шагах. Потом вытянула руку к небу и вызвала огонь.
Пламя пронзило ее, как разряд молнии. Это было восхитительно. Огонь разгорелся сильнее, и Рин купалась в собственной силе, не сдерживая себя, испытав почти такой же восторг, как на горе Тяньшань.
Заметив широко открытые глаза и восхищение, написанное на лицах рекрутов, она засмеялась.
Она понежилась в столбе огня еще несколько секунд, а затем спрятала его внутри.
– Ваша очередь, – сказала она.
В следующие несколько часов Рин присматривала за Пипацзы и Ляньхуа, которые испытывали свои возможности друг на друге. Пипацзы опустилась на колени и прижала ладони к земле. Через несколько секунд на поверхность вылезли из нор существа всех размеров и форм – черви, змеи, длинноногие степные крысы, птицы. Они извивались и визжали, отчаянно царапая проступающие черные вены.
– Хватит, – приказала Рин, и Ляньхуа поспешила вернуть животным первоначальный вид, одному за другим, пока от черноты не осталось и следа.
Границы способностей Ляньхуа быстро стали очевидными. Поверхностные раны она могла исцелить меньше чем за минуту, на сломанные кости и внутренние кровотечения требовалось чуть больше времени, но, похоже, смертельно опасные раны лечению не поддавались. Жертвы Пипацзы по большей части умирали за считаные секунды, и все усилия Ляньхуа были напрасны.
Границы возможностей Пипацзы были менее очевидны. Поначалу Рин решила, что ей необходимо прикоснуться к коже, но потом оказалось, что яд Пипацзы просачивается даже сквозь почву, добираясь до подземных существ.
– Давай попробуем с водой в пруду, – предложила Рин. Ей пришла в голову чудовищная, но восхитительная мысль, но не хотелось озвучивать ее до подтверждения. – Посмотрим, не увеличит ли это радиус действия.
– Но нам нужна эта питьевая вода, – возразил Дулин. – Другой пруд в миле отсюда.
– Так наполните фляжки, а когда Пипацзы закончит, перенесем лагерь к следующему пруду.
Они подчинились. Как только фляжки были заполнены, Пипацзы склонилась над прудом, сосредоточенно нахмурившись, и опустила в воду пальцы. Ничего не произошло. Рин надеялась, что по пруду растекутся черные полосы, но вода осталась мутной, болотно-зеленой. Потом на поверхность начала всплывать кверху брюхом рыба, раздувшаяся и потерявшая цвет.
– Мерзость какая, – сказал Дулин. – Рыбу на ужин лучше выловить в другом месте.
Рин промолчала, сжав кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Вот оно. Вот как она победит Нэчжу.
Нэчжу невозможно убить, потому что его защищает Дракон, заживляя все раны за считаные секунды. Но Чахан сказал, что источник его силы – в реке, протекающей через гроты Арлонга.
А если атаковать саму реку?
– Можно уже прекращать? – поинтересовалась Пипацзы. На поверхность воды по-прежнему всплывали дохлые жабы, головастики и насекомые, пуская пузыри. – По-моему, это уже слишком.
– Ладно, – пробормотала Рин. – Хватит.
Пипацзы встала и быстро вытерла руки о штаны. На ее лице было написано отвращение.
Рин не могла отвести взгляда от пруда. Теперь вода стала черной, словно чернильница с трупами.
Нэчжа никогда не встречался с Пипацзы. Он понятия не имеет, кто она и на что способна. Он увидит просто симпатичную девушку с томными глазами и длинными ресницами, которая выглядит совершенно неуместно на поле боя. И всего через мгновение она превратит его вены в черную слизь.
* * *
Потом Рин занялась Дулином. Он питал пристрастие к ямам – в первый же день Дулин с легкостью создавал ямы любых форм и диаметром в десяток шагов. Но только прямо перед собой, его ноги должны были находиться на краю обрыва.
В этом и заключалась проблема. Конечно, ямы обладали большим потенциалом в бою, но Дулину придется находиться в самой гуще.
– Можешь сделать с землей еще что-нибудь? – спросила Рин. – Если у тебя получаются ямы, может, ты сумеешь и поднять землю? Или отодвинуть в сторону? Перемешать прямо на месте?
Она пока не знала, как этим можно воспользоваться. Рин мысленно нарисовала смутную картинку с огромными столбами земли, перемещающимися по воздуху, как змеи. А может, устроить землетрясение, чтобы рассеять и сбить с толку врагов, не понеся при этом потерь?
– Попробую.
Он опустил голову и сосредоточенно нахмурился. Земля под ногами задрожала, но едва заметно, так что поначалу Рин приняла это за игру воображения. Но потом дрожь усилилась. Однако, как только Рин пришло в голову, что, пожалуй, достаточно, ее подбросило в воздух.
Она плюхнулась навзничь, треснувшись головой о землю. Уставилась в небо, разинув рот, как рыба, и пытаясь дышать. Она не чувствовала своих пальцев ни на руке, ни на ногах.
Голова разламывалась. Сверху появились лица Дулина и Ляньхуа. Пипацзы что-то кричала, но голос звучал приглушенно и неразборчиво. Руки Ляньхуа пробрались Рин под рубашку и остановились на ребрах, а потом чудесное, обжигающее тепло разлилось по телу и голове, пока, наконец, вопли Дулина не превратились в четкие и разборчивые слова.
– Ты цела?
– Да, – выдохнула она. – Цела.
Когда Ляньхуа убрала руки, Рин повернулась на бок, поджав ноги, и засмеялась. Она просто не могла сдержаться, смех выливался из нее водопадом, упорным и бодрящим.
Ляньхуа выглядела встревоженной.
– Что с тобой?..
– Мы победим, – прохрипела Рин. Она не понимала, почему никто больше не смеется. Почему они не смеются? Почему не сходят с ума от радости? – О боги! Охренеть! Да! Мы победим.
Они оттачивали свои умения еще два дня – проверяли время реакции, границы и дозы наркотиков. Разобрались, сколько времени требуется, чтобы маковые зерна начали действовать – двадцать минут для Пипацзы и Ляньхуа и десять для Дулина. Узнали, как долго могут действовать в полную силу (не больше часа каждый) и когда выйдут из полусонного состояния.
Их умения оставались несовершенными – за две недели невозможно добиться эффективности настоящих цыке. Но главное – они привыкли обращаться к богам и могли повторить результаты на поле боя. Этого достаточно.
Рин велела возвращаться в лагерь без нее. Ей хотелось сначала забраться чуть дальше. Они не спросили, куда она направляется, а она не стала рассказывать.
Оставшись в одиночестве, она шла вперед, пока не нашла укромный уголок у подножия холма, с видом на далекую гору Тяньшань.
Рин собрала самые крупные камни поблизости и сложила их в пирамидку напротив заходящего солнца. Шаткий мемориал, но он выстоит. Вряд ли кто-нибудь здесь ходит. Со временем ветер, снег и ливни не оставят от этих камней и следа, но пока что сгодится.
Большего Цзян не заслуживал. Но это все-таки заслужил.
Рин видела выражение его лица, когда выбегала из храма. Он прекрасно понимал, что делает. В тот момент он был собран и уверен, примирился с прошлым и держал ситуацию под контролем. И он решил пожертвовать собой, но спасти Рин.
– Спасибо, – прозвенел ее голос в холодном и плотном воздухе.
В груди что-то сжалось.
Когда-то Рин любила его, как отца.
Он научил ее всему, что знал. Привел ее к Пантеону. А потом бросил, снова вернулся, предал и спас.
Он многих обрек на смерть, обрек на смерть ее народ, но спас ее.
И что же ей делать с таким наследием? В глазах встали горючие слезы. Рин раздраженно смахнула их.
Она пришла сюда не рыдать. Цзян не заслужил ее слез. Она не оплакивает его, а отдает дань уважения.
– Прощай, – прошептала она.
Рин больше нечего было сказать.
Нет, неправда. На душе тяжким грузом лежало что-то еще, что нельзя было оставить невысказанным. Рин не осмеливалась произнести эти слова ему в лицо, пока Цзян был жив, хотя ей много раз хотелось. Но теперь не могла больше молчать. Она пнула ногой камень и сглотнула, но комок в горле все равно никуда не делся. Рин откашлялась, и по ее щекам полились слезы.
