Оглушительный хлопок раздался у моих ног, яркая вспышка света ослепила не только меня. Где-то совсем рядом взвыла Осси.
Мой слух и зрение быстро восстановились. Осси стояла на коленях, зажав уши руками и скорчив лицо от боли. Я хотел кинуться к ней, но за моей спиной загрохотала лестница отдалённым эхом. Я обернулся на жуткий захлёбывающийся рёв. По лестнице стремительно спускались два «труперса». У каждого в руке по стальному мечу, грудь опоясывал кожаный пояс с подсумками. У одного из «труперсов» один из подсумков был опустошён, а его рука уже успела нырнуть в соседний. Второй добежал до предпоследней ступени и со всей силой оттолкнулся. Затянутое тело в гной доспех, такой же как у Дрюни, и такой же как у Бориса взмыло в воздух прямо напротив меня.
Куча высохшего на солнце гноя с грохотом рухнула у моих ног. В ту же секунду стальной клинок пронёсся рядом с моей грудью, чуть не отрубив часть подбородка. Удар был предсказуем, я заранее откинул спину назад. Пока «труперс» вскакивал на ноги и пытался вернуть оружие для новой атаки, моё тело крутанулось против часовой стрелки, придав мечу силы достаточной для смертельного удара. Всё как учил Борис. Его уроки не прошли бесследно. Уловив мой манёвр, бедолага успел отпрыгнуть назад, но… Нужно было сделать два прыжка…
Длинное лезвие из застывшей крови с лёгкостью отсекло правую руку «труперса» выше локтя и зашло глубоко под рёбра, вскрыв гнойную броню как консервную банку. Отрубленная рука упала на землю, а стальной меч и сжимающая его ладонь, в ту же секунду залило густым гноем, что серебром заблестел в свете луны. Уродец взвыл от боли, весь затрясся. Обращённые в никуда белёсые глаза чуть вылезли из утопленных глазниц. Из вонючей пасти хлынула бурая жидкость. Ихор. Мне хотелось поскорее отойти от этой кучи перегноя, сделать так, чтобы он заткнулся, быстро сдох и умолк! Но он продолжал мычать. Затем и вовсе громко раскашлялся, когда я попытался выдернуть меч. А когда я прыгнул ему за плечо и увернулся от меча его дружка, он успел забрызгать моё лицо и доспех гнойными каплями.
Кончик стального клинка с силой врезается мне в плечо. Он всё-таки дотянулся! Второй вояка с рёвом прыгает на меня, тычет мечом, машет им, но каждый раз попадает либо в своего приятеля, либо рубит воздух у меня над головой. А я всё никак не могу выдернуть свой меч, плотно застрявший в грудине «труперса»! То мне мешает мой кожаный плащ, то не хватает места, то просто жали «туфли». А потом так и вообще мне в лицо прилетела колба. Жидкость разлилась по лицу, мои глаза обожгло, цветная картинка выгорела от сотни ослепительных вспышек.
Зрение вернулось не сразу, понадобились какие-то секунды, но «труперс» именно того и добивался. Стальное лезвие пронеслось у моего лица, оставив на лбу глубокий порез. Не откинься я вовремя, и быть может сейчас бы рухнул на землю с раскроенной головой, из которой сочились бы мозги.
Игра становилась всё опасней и опасней. «Труперс» учился на глазах, нашёл слабое место, и теперь все удары были нацелены мне в голову.
Мне нужно избавиться от лишнего. Мне нужно высвободить меч!
Я не стал развязывать на шее узел от шнурков плаща; схватил его и резко дёрнул. Верёвка лопнула, плащ быстро скатился по моему доспеху на землю. Гнойный воин наступил на него, когда попробовал нагнать меня. Я успел сделать два прыжка назад и рывком высвободил меч из «труперса», ставшим уже трупом. Изуродованное тело упало на бок, из огромной пробоины в боку хлынул вонючий ихор.
Появление длинного кровавого лезвия запачканным тонким слоем гноя стало настоящим сюрпризом для «труперса». Лёгкая победа превратилась в болезненное поражение.
Каменное лицо не в состоянии было изобразить хоть что-то. Глаза уставились на мои руки, губы не шевелились. Он словно был каким-то неодушевлённым роботом, выполняющим простейшие указания. Но вот его неуверенные движения, потряхивания рук и неловкое похлопывание ладонями по груди выдавали в нём растерянного человека. Уродливый воин нащупал нагрудной подсумок, даже успел запустить в него ладонь за очередной колбой, но было уже поздно.
Я замахнулся и ударил. Сжимающая глиняную колбу кисть взмыла в воздух, крутанулась пару раз и рухнула на землю. Воин завопил. Заливающаяся гноем культя тряслась от боли, а белые глаза были намертво прикованы к огромной ране. Это была моя секунда. Смертельная секунда промедления.
Я сделал всего один шаг и обрушил меч на голову «труперса». Череп раскололся без особых усилий. Хруст кости и чавканье мозга раздались в прохладном вечернем воздухе, заполнив моё сердце успокоением. Двумя проблемами меньше.
Два огромных тела тихо валялись недалеко друг от друга в собственных лужах густого ихора. Они быстро умолкли, но тишина так и не наступала. В паре десятков шагов Осси продолжала отчаянно бросаться на Бориса, а Дрюня всё никак не мог перехватить инициативу в свои руки.
У меня родилась идея. Если Бориса нельзя убивать, то надо попробовать его хорошенько оглушить.
Я быстро прильнул по очереди к трупам. Особо не церемонясь, содрал с одно нагрудный ремень, со второго забрал оставшиеся колбы. Даже оказалась одна лишняя. Без особых размышлений я тут же её применил, швырнув в сторону Бориса.
Внутри колбы оказалась жидкость для разжижения кожи. Огромное серое пятно быстро расползалось по необъятной спине Бориса, особо не причинив ему вреда. Он даже не заметил ничего, всё также яростно продолжал разрывать перед собой воздух секирой, держа на безопасном расстоянии Осси и Дрюню. Хотя, глядя на всё это со стороны, было ясно одно — мои друзья для него особой опасности не представляли. Понимал это Борис? Или слепо рубил воздух, в надежде повалить к своим ногам изрубленные тела?
Глава 2
Толстый ремень из дублённой кожи с просторными подсумками удобно расположился у меня на груди. Слегка заляпан чужим гноем и немного воняет, но моему делу это не помешает. Теперь я знаю, что стеклянный пузырёк — выделения кусачих мух, а глиняная колба — светошумовая граната. Её я первым делом и выудил из грязного подсумка.
— Борис! — кричу я в спину гнойному воину, размахивающему перед собой секирой. — Где твоя прекрасная седая грива? Где твои блестящие волосы до самых плеч? Старость всё забрала?
Он словно не обращал на меня внимания, продолжал грозно рычать, напирая на Дрюню как паровоз.
— Осси! — крикнул я, — Глаза! Закрой глаза!
Красивая воительница в кожаном доспехе, с уродливым мечом и огромной огненной косой отпрыгнула от гнойного воина и опустила голову. Будем считать, что она меня услышала.
Я швырнул глиняный пузырёк левой рукой. Всё как учил Борис. Жаль, что его уроки и оружие обернулись против него самого. Какая горькая ирония. Дядя сам во всём виноват. Слишком огромный кусок торта решил себе заграбастать.
Колба разбилась об огромный гнойный нарост на широкой спине и выпустила наружу ослепительно яркую вспышку. Горячая волна ударила мне в лицо, и сразу же последовал оглушительный хлопок. За свой слух я мог не беспокоится, нахожусь на безопасной дистанции, но вот что сейчас в голове у Бориса — одному ему известно. Он не ослеп, но вот то, что по слуховому аппарату прилетело знатно — было заметно невооружённым взглядом.
Мерзкая секира из двух грубо срезанных лиц вслепую рубануло воздух вокруг Бориса, после чего начала заваливаться в бок, утягивая с собой пошатывающегося воина. Борис с трудом держался на ногах. Спотыкаясь, сделал пару тройку шагов и рухнул на колено. Правой рукой он продолжать сжимать древко секиры, когда ладонь левой руки прижал к уху.
Получилось! Надо добить!
Занеся над правым плечом меч, я подбежал к склонившемуся Борису и ударил. Плоская сторона меча с гулом разорвала воздух и со всей силой обрушилась на висок Бориса. Скрежет зубов и треск лопающейся черепице любого могли ударить по нервам, я не исключение. Меня даже тряхануло. Но на место отвращения быстро пришло успокоение. В рука еще теплилась дрожь от удара, когда на моём лице выступила улыбку от увиденного.
