Двуликая секира выпала из рук, уродливое тело Бориса швырнуло вперёд. Затянутые гнойной коркой пальцы вгрызлись в утоптанную землю, с трудом сдерживая массивное тело навесу.
Вот она, власть! Превратила человека в уродца, да еще и нагнула раком. И кто он теперь? Да никто! Стоит передо мной на коленях, как грязная собачонка и мычит!
Я лишил Бориса нагрудного и поясного ремня, срезав их мечом. Они ему больше не к чему. А вот я хотел кое-что для себя найти. Они точно должны быть здесь! Он всегда таскает их с собой!
— Дрюня! — кричу я. — Иди быстрей сюда!
Нагрудный ремень Бориса я не стал обыскивать, а вот подсумки на поясе проверил все. И бинго! Свёрток некогда белой ткани был измазан густым ихором, но именно это и была его зада, иначе как бы Борис сохранил в целости эти прекрасные три сигариллы! Во втором подсумке я нащупал серебряную коробочку — его любимая зажигалка.
— Дрюня! — снова крикнул я.
Ответа не последовало, звука нарастающих шагов тоже.
— Инга! — завопила Осси.
Я обернулся. Нашёл глазами своих друзей. Блять! Дело дрянь!
Осси стояла на коленях возле валяющегося на спине Дрюни. Вид его не сулил ничего хорошего. Дыра на брюхе стала еще больше, а грудные пластины украсились двумя огромными порезами, из которых сочился серебристый гной. Секира рубила Дрюню как острый нож тонкую газету. Полученная травма в прошлой схватке приблизила финал сражения.
Всё что остаётся моему другу — быстро занять тело Бориса! Нужно действовать! Срочно!
Я рухнул на колени рядом с Дрюней. Швырнул рядом меч. Запустил обе руки под его содрогающееся тело. Он умирал. Медленно, но умирал.
— Дрюня, ты должен встать! Быстро!
— Червяк… — голос его булькал, только еще сильнее, от хлынувшего гноя в горло. — Вытащи… меня…
Что за… Что он несёт⁈
— Осси, — гаркнул я, — мы должны подтащить его к Борису!
— Зачем? — спросила Осси, выражая глазами полное недоумение.
— Не спрашивай! Делай!
Пробую встать на ноги вместе с другом… хуёвая идея, я даже не смог оторвать его от земли! Дерьмо!
— Осси, хватай его за руку! Тащи!
Мы сумели протащить по земле тело Дрюни пару метров, и когда до Бориса оставалось рукой подать, появилась новая проблема. Борис сумел встать на колено и уже собирался подняться целиком!
Ублюдок очухался!
Отпустив Дрюнину руку, я тут же выудил из нагрудного подсумка бомбочку. Бросок. Огромная лапища успела скрыть лицо от стремительно приближающейся глиняной колбы.
Последовал незамедлительный хлопок, яркая вспышка. Зазвучало знакомое мычание. Открыв глаза, я подбежал к стоявшему на коленях Борису и со всей силой врезал ему ногой в челюсть. Огромное тело содрогнулась от удара. Голова откинулась назад. Этот уродец явно был дезориентирован от легкой контузии. Пластины его доспеха сложились в домик, тем самым не давая завалиться на спину. Я еще добавил: врезал ему кулаком в нос, потом еще раз, и еще. Бил долго, пока гной не хлынул из ноздрей. Лунные глаза скрылись за узкой щёлкой между век.
Это уже был не тот Борис, которого я знал. Но возможно, я никогда и не знал настоящего Бориса. Жизнь такова, что мы никогда толком не узнаем людей, появляющиеся на нашем пути.
Я еще раз врезал кулаком Борису в висок и скулу. Мне хочется избить его до полусмерти. Выбить из этого грязного мешка всё дерьмо. Он обозвал меня шлюхой! Тыкал пальцем и называл шлюхой! Ублюдок! Грудь мою скрутило, к горлу подступил кислый ком крови. Но это всё не из-за каких-то внешних повреждений. Нет. Это внутренняя боль, вызванная этим ублюдком! Вызванная той сукой, что обозвала меня паразитом!
Мне больно. Очень больно! Мне нужны антибиотики, успокаивающие, болеутоляющие. Здесь, в этом малоизвестном мире никаких лекарств отыскать я не смогу, но с болью справиться не проблема. Моё лекарство — и есть боль. Но не моя.
Боль за боль.
Моя ступня с массивным кровавым набоем мощно врезалась в оттопыренную мужскую челюсть. Тихо замычав, Борис рухнул на землю.
Я чуть остыл. Мозг разгрузился от сковывающей разум боли. Я быстро пришёл в себя. Оглянулся.
Осси по-прежнему сидела рядом с Дрюней, держа его за руку. Нам нужно подтащить его еще ближе. Но что потом? Я заставлю их целоваться? Мы с Осси водрузим неподъёмного Дрюню на Бориса, соединим их лицами — нос к носу — и пиздец. По-другому назвать это уродство я не могу. Мне еще не хватало, чтобы прекрасные рыжие волосы воительницы поседели от увиденного. Самому бы не сблевануть собой на землю. Нужны еще варианты… Еще…
— Червяк… — хрипел Дрюня. — Вытащи… меня…
— Потерпи, братана, — я подбежал к Дрюне, взял его за руку и вместе с Осси мы потянули его в сторону Бориса, — сейчас всё будет. Потерпи.
Но мы даже шага не успел сделать, как оглушительный рёв раздался за моей спиной.
— СТРАЖА! КО МНЕ!
А потом ослепительная вспышка под ногами и громкий хлопок. Осси свалилась на землю, прижала ладони к ушам. Дрюню пришлось выпустить, у меня было стойкое желание последовать примеру Осси — зажать руками уши, пытаясь угомонить гул в голове. Зрение вернулось быстро, а вот голова еще продолжала гудеть.
Обернувшись на встревожившие меня вопли, я не удивился увиденному. Подобрав с земли секиру, Борис взбежал по лестнице и во всю глотку вопил на всю деревню. Его нагрудный ремень… надо было разбить все колбы! Видимо, он сумел вытащить одну (знал, что доставать) и швырнул к нашим ногам. Моя ошибка!
— СТРАЖА! — булькающий голос Бориса раскатился по всей округе, а потом исчез, вместе с хозяином, нырнувшим в распахнутую дверь здания «ШВЕЯ».
Вот, бля! Мне необходимо его схватить! Срочно! До того, как вся деревня слетится на наши крики.
Я кинулся следом. Подобрал свой меч, и когда подбежал к лестнице, тяжелый груз осознания приковал меня к земле. Тело Дрюни почти мертво, Борис скрылся, а Осси… Что будет с рыжей воительницей, когда вокруг неё сомкнётся кольцо стражи? Её посчитают предательницей… Но не сразу! Да, её признают предательницей, но только в одном случает — если Борис выйдет на эту площадь победителем!
Этому не бывать!
— Червяк! — за моей спиной из последних сил хрипел Дрюня. — Подойди… бля…
Надо будет — понесу Дрюню на себе. Буду нести до тех пор, пока Борис не упрётся в стену или в тёмный угол, откуда ему уже некуда будет бежать!
Я вернулся к другу. Изувеченное тело содрогалось от судороги. Губы безмолвно шевелились в попытке донести мне какую-то важную информацию. Я наклонился ближе, поднёс ухо к его губам.
— Червяк… — еле прошептал Дрюня, — вытащи… меня…
Задолбал! Твердит одну и ту же фразу! Бред? Помутнение рассудка? Куда вытащить?
— Да, Дрюня! Да! Я вытащу тебя из этой задницы, потерпи, братан! Я что-нибудь придумаю…
А потом я вдруг опускаю глаза, веду их до самого живота, из которого сочится маслянистый гной. Дырень огромная, гораздо больше, чем мой кулак. Кулак…
Человеческая натура устроена так, что даже в элементарных просьбах мы ищем огромный подводный булыжник. Нам не привычно, что обычный человек может попросить нас о простой помощи. Совсем простой, не требующий абсолютно никаких усилий. Мы привыкли в просьбах видеть тяжкий труд. Потерю нашего времени. И никакой выгоды. Вот и я, возомнив из себя спасителя сего мира совсем не подумал об элементарной просьбе моего друга.
Я расправляю ладонь и вставляю её в грубый пролом на брюшной пластине. С чавканьем рука входит по самый локоть, выдавливая наружу гной из раны. Рядом вопит Осси:
— Что ты делаешь? Андрей… Он умрёт? Инга! Он умирает?
— Нет! Я его спасаю!
— Как? Что происходит?
Дрюнины кишки на ощупь напоминают канат. Плотный и длинный, уложенный восьмёркой. Я обхватываю один из витков и тяну на себя.
— Инга! — вопит Осси. — Ты убиваешь его! Что…
— Заткнись! — с бабами приходится быть грубым. — Я потом тебе всё объясню! А сейчас просто помоги мне!
— Как⁈
— Видишь вещи Бориса?
— Да, — ответила Осси.
