— Тринадцать.
— Как тебе? Ты говорил, тебе тоже тринадцать.
Лазарь покраснел.
— Ну... вообще-то, мне пока нету. Но скоро будет!
— Наш человек, — похвалил Джек. — Я тоже всегда врал, что больше.
— А как зовут твоего друга?
— Зенон.
— А ему сколько лет?
— Девять.
— А — шестнадцать, Б — пропуск, В — четырнадцать, Г — тринадцать, — проговорил отец. — Повернулся к Серому. — Евстафию, которого вы встретили, около одиннадцати. Так?
— Ну, примерно.
— Ж — тоже пока пропуск, З — девять. Все сходится, кроме единственной неувязки. — Отец посмотрел на Лазаря. Тот отчего-то стал еще краснее. — Скажи-ка, друг дорогой. Лазарем обозваться сам придумал, или подсказал кто?
Лазарь засопел и опустил голову. Чуть слышно признался:
— Сам.
— И как тебя на самом деле зовут?
— Дарий, — выдавил Лазарь. — Как девчонку.
Серый фыркнул:
— Зашибись повезло.
Джек присвистнул. Сочувственно потрепал Лазаря-Дария по вихрам:
— Я бы с такого имечка тоже слился. А «Лазаря»-то где выкопал?
— Нам мать Серафима книжку про него читала.
— Ясно, — сказал Кирилл. — Ну, если на самом деле ты — Дарий, то все верно. Девочку, из-за которой убили Леху, звали Илина. А ее подругу, которую ругала мать, Ксанта.
— Алфавит? — сообразил Серый.
— Да. Причем, заметь, имена не абы какие.
Серый фыркнул:
— Да тут попробуй не заметить! Звездец, а не имена. Дарий, это ж надо! За что их так, бедных?
— Я думаю, не «за что», а «зачем». Чтобы по именам опознать своих, если — или когда — это понадобится.
— Бр-р-р. — Серый потряс головой. — Кто их опознавать-то будет? Мать Доброты, что ли, из портрета выпрыгнет?
— Нет, конечно. Мать Доброты — всего лишь ширма, за которой прячется Шаман. Созданная, полагаю, им же. А вот с детишками все куда сложнее. И подлее.
Серый открыл было рот — попросить отца не тянуть кота за подробности, когда Джек вдруг встрепенулся и поднял руку. Все замолчали и насторожились, оглядываясь.
— Поздно, — сказал Джек. Опустил руку. — Окружают, гады.
Кирилл
Их обложили по всем правилам военного искусства — перекрыли дорогу. Впереди и позади беглецов выросли мужские фигуры в куртках на войлоке, по пятеро с каждой стороны.
Из-за спин мужиков, появившихся спереди, вышел Шаман. За ним, неотрывной тенью, следовала Ангелина.
— Что, братан, заскучал? — бросил Шаману Джек. — Или в падлу самому за лопату браться?
Шаман не ответил. А Кирилл увидел, как из-за спины Джека выбирается Лазарь. По лицу мальчишки катились слезы.
— Мать Доброты спасла тебя, — с укором глядя на него, сказал Шаман. — И чем ты ей отплатил? Снова предал?
— Отстань от пацана! — Джек положил ладонь Лазарю на плечо. — На нас хвост поднять — кишка тонка, так к нему в башку полез?!
Лазарь сбросил его руку, подбежал к Шаману.
— Я хотел попросить, чтобы они приняли Мать Доброты! Я помочь хотел!
Темный капюшон покивал:
— Понимаю. — Голос Шамана сочился патокой. — Не всем можно помочь, Дарий. Мать Доброты милостива лишь к тем, кто готов ее принять.
— Они не могут! У них не получается. Можно, они просто уйдут?
— Конечно.
— Правда?!
— А я когда-нибудь говорил неправду? Ты с матерью Ангелиной сейчас пойдешь домой. А они отправятся туда, где должны находиться.
— А можно мне не домой, а тоже с ними? — Лазарь-Дарий размазывал слезы по грязной физиономии. — Я им каждую ночь буду про Мать Доброты рассказывать, обещаю! И в других поселках буду! Посланники ведь ходят!
Шаман покачал головой:
— Ты еще мал для Посланника. И Слово Её знаешь не твердо, мать Мария недовольна тобой.
Лазарь опустил голову.
— Учись как следует, — продолжил Шаман, — и через год или два, если мать Мария тебя похвалит...
Ангелина взяла Лазаря за руку:
— Идем.
— Я приду! — оглядываясь на Джека, пообещал мальчишка.
Тот кивнул:
— Окей. Подожду, никуда уходить не буду.
Лазарь просиял. До тех пор, пока они с Ангелиной не скрылись за поворотом, никто из оставшихся не проронил ни слова.
— Спасибо, что позволил невинному ребенку уйти, — обращаясь к Кириллу, обронил Шаман.
— Спасибо, что позволил невинному ребенку выжить. — Голос Кирилла в последнее время подводил, то и дело садился из-за слабости.
Она, проклятая, давила все сильнее. Кириллу постоянно хотелось спать, вставал он с трудом. Утром, вернувшись после «служения», падал, как подкошенный, даже на ужин просыпался не сразу, Джек его тряс. Не хотелось ни думать, не двигаться — только спать. Апатия на почве истощения.
Кирилл поставил себе диагноз около месяца назад и догадывался, что протянет в таком состоянии недолго — Серый и Мрак появились вовремя. То есть, так он подумал сначала.
Потом, когда схлынула эйфория от встречи, когда Серый рассказал о Посланниках, Кирилл задумался. Пацаны пробрались в поселок Шамана, как они считали, незамеченными, не потому, что повезло, а потому, что им позволили туда пробраться. И позволили увести Кирилла и Джека.
Однажды Шаман уже проворачивал такой фокус, так почему не повторить? В прошлый раз это было затеяно с целью демонстрации силы — показать Кириллу, Джеку, а заодно всему населению поселка могущество Матери Доброты. Убийство Олеси Шаман обставил с мастерством, достойным лучших театральных постановщиков, Кирилл знал, что в поселке то и дело поминают этот случай — трепеща не то от страха, не то от восхищения. Воспитательный эффект налицо, план Шамана сработал безупречно.
А в этот раз, позволив пленникам беспрепятственно уйти, чего добивается Шаман?
Очень просто, — понял Кирилл, — нашей смерти. Мы ему больше не нужны, но оказались крепче, чем он предполагал, и категорически отказываемся дохнуть. Что ж, все сложилось идеально — мы сбежали, Шаман пошел за нами, якобы для того, чтобы предостеречь от дерзкого проступка, но обнаружил лишь хладные трупы. Ну или черт его знает, как он обставит нашу гибель — и перед своими сопровождающими, и перед теми, кто остался в поселке. Просто взять и убить нас не может, вот в чем незадача! Посему чем меньше будет свидетелей того, что должно здесь произойти, тем лучше. Запудрить мозги десятку человек проще, чем сотне.
Так рассуждал Кирилл, шагая рядом с Серым по дороге, и прикидывая, как скоро их нагонит Шаман. Но рассказать Серому о своих мыслях не успел — отвлекся на разговор об именах детей, во время которого пронзило такой догадкой, что Шаман с его мелочными делишками подзабылся. А потом их догнали. И осталось очень мало времени на то, чтобы что-то объяснять.
— Слушайте меня, — быстро сказал Кирилл, обращаясь к Серому и Мраку, — не удивляйтесь и не переспрашивайте. Шаман — телепат, очень сильный. Он не просто слышит чужие чувства, как Джек, он умеет навязывать свои желания. Справиться с нашими мозгами, убедить в том, что надо поклоняться Матери Доброты, как проделал это с местными, у него не выходит. Но каким-то образом получается воздействовать на наши тела. Джек может ему сопротивляться, я — нет. Под воздействием Шамана я убил Олесю. Не знаю, можете ли сопротивляться вы. Но запомните главное: у вас есть козырь. Оружие. Как только почувствуете, что творится странное, стреляйте в Шамана.
— Хочешь, тебе пистолет отдам? — предложил отцу Серый. — Или тебе? — повернулся к Джеку.
Вместо ответа Кирилл вытянул вперед руку. Она заметно дрожала. Джек тоже покачал головой:
— Куда уж нам, старым пердунам, до молодых-горячих. Да и с Шамана воин — так себе. Открытый бой, это тебе не клубнику ядом шпиговать. Меня он ненавидит, так что скорей всего начнет с меня. А вы, как увидите, что руками машет — стреляйте. Шамана изведем, так остальные сами разбегутся — они без него, что куры без петуха.
Лазарь, обалдело поворачивавший голову то к Кириллу, то к Джеку из них, охнул.
— Это война, мальчик, — не глядя на него, отрезал Кирилл.
