Второй семинар был не намного лучше. Тема «Правомерность ограничений элементного оборота» напрямую касалась наших текущих проблем, и хотя я в общих чертах был в курсе, тоже не очень представлял себе, какая территория нарушает какие правила и нарушает ли. Дыру эту надо было срочно закрывать, через неделю нам грозила контрольная. И не просто контрольная, а зачетная.
Я сверился с расписанием: зачет стоял утром в пятницу, в одиннадцать утра. Надеюсь, успею что-нибудь сообразить. Или сам, или с помощью Софьи — вот мой верный друг для просеивания мутных букв. Ну или конспект у кого-нибудь подрежу.
Логика всевозможных регуляций от меня традиционно ускользала, но после того, как я стал свидетелем вчерашнего перфоманса Антонины, я проникся. Некоторые правила стоило выучить и крушить ими головы врагов.
В перерыве Форк зачем-то сообщил мне, что он теперь главный по продуктам, с чем я его и поздравил. И велел привозить нам всё самое лучшее. Он даже обиделся: а чего он от меня ждал?
Но наконец-то я в инкубаторе. Почти что дома! Осталось только рассказать Гелию о наших приключениях у инженеров, повторить вчерашний результат и дело в шляпе.
Каким-то образом Хмарь и Софья сумели обогнать нас с Обой и Мавром, и когда мы пришли в нашу лабу, уже сидели там и что-то перегружали Гелию в планшет.
— Изобретатели! — обрадовался Гелий. — Заходите-заходите. Помор вчера вечером пел вам дифирамбы, что на него не похоже. Вы сумели его поразить.
— Да это все Риц, — хлопнул меня по плечу Мавр.
Гелий кивнул, как будто другого не ожидал. Мы расселись вокруг длинного стола, который явно претендовал на то, чтобы стать нашим основным рабочим местом.
— Так, — огласил Гелий, проглядев выгрузку Софьи. — Я вижу, что вы сделали. Но пока не понимаю как. Риц, расскажите, как вы это видите.
Я попробовал объяснить, что именно я вчера изобразил, но ничего, кроме базовой логики воспроизвести не смог. Надо было вчера всё записывать! Но я понадеялся на то, что с кондиционированной массой будет очень просто всё повторить.
— Сомнительно, — прищурился Гелий. — Судя по тому, что показывают замеры Софьи, у вас в базе совершенно другой материал.
— Да я пытался создать тот же самый…
— Но он другой. Видите? — и Гелий поднял в воздух фрагмент массы.
Мы надели очки и присмотрелись. Масса в разрезе напоминала слоеный пирог, где слои не просто накладывались друг на друга, а перетекали один в другой.
— А вот этапы вашей работы.
Гелий по очереди показал все записи, которые Софья вела на вчерашней сессии. Круто, конечно, прямо вскрытие мозга, то есть в данном случае — рук. Но мне ни о чем это не говорило. На первичной фазе я получал совершенно иной материал, где все линии укладывались плотными спиралями. Вторая фаза была уже более понятной, когда я вытягивал из этих спиралей полые трубки, которые и стали основой ячеек фильтра.
— Как делать трубки, я могу себе представить, — проговорил Оба. — Как будто выдуваешь. Типа стекло. Я в детстве ходил в такую студию, движение понятное. Но как ты наделал таких спиралей, я себе представить не могу. И чем их заменить тоже.
— Вот и я, — признался Гелий и внимательно посмотрел на меня. — Риц, только вы можете вспомнить, как вы это сделали.
Я судорожно пытался припомнить свои ощущения, но они ускользали. Помню, что крутил линию внутри пальцев, но как? Надо было вчера записывать! А почему у меня горели руки? Что там такого сложного?
— Мне надо подумать, — объявил я и уполз за стол в углу.
Лучше было бы посидеть в мини-лабе за запертыми дверьми, но придется сделать вид, что здесь никого нет. Иначе со мной отправят Софью с Хмарь, и будем друг у друга на голове. Ничего, вчера же я как-то с этим разобрался, соображу и сегодня.
Наши остались совещаться и проводить эксперименты за общим столом, опираясь на вчерашние записи. А я углубился в тесты и через какое-то время понял, что проще произвести кучу новых версий материала, чем вспомнить вчерашнее. Куча не куча, а два достойных образца у меня получились, их-то я и притащил за общий стол.
Хмарь, Мавр и Оба тоже времени не теряли и смогли близко к тексту повторить мои вчерашние усилия. Да и Гелий присоединился. И теперь над столом висели восемь версий вполне пристойного материала, каждая из которых могла бы пойти в работу. Ну или мне так казалось.
Работа Гелия была ювелирной — с плотными слоями одинаковой толщины. Вообще сразу было понятно, кто что делал. Самые плотные скрутки были у Хмари. Не лень же было ей такое изображать, а вот работы Мавра с Обой походили друг на друга как близнецы-братья, разве что в том, что спиралях Мавра наблюдалось чуть больше небрежности. Они как будто расслаивались внутри, что для нашего случая было и неплохо. Такие штуки должны были быть даже прочнее, чем кондиционированная масса. Не очень понятно только, как можно такой материал калибровать, если не прогонять его через нашу обработку, которая стала уже стандартной.
— Нарядно, — одобрил Гелий. — И о чем нам говорят результаты? Учитывая, что это не то, что вы получили вчера?
— Как не то? — ахнула Хмарь и вытянула скан вчерашней версии. — Да, не то.
Глава 9
— А что не так? — нахмурился Мавр.
— Они не в ту сторону! — трагическим голосом провозгласила Хмарь. — Они все скручены вправо. А те, вчерашние, влево.
— Ну и что? — не понял Мавр. — Какая разница?
— А это мы сейчас узнаем, — пообещал Гелий.
Не трогая уже сделанных спиралей, он нагенерил новых и провел операцию выдувания, получив нужную полую трубку. И тут же отправил ее в тестовое хранилище на замеры.
Тестовое хранилище быстро отозвалось данными и для наглядности Гелий вывел их над экраном собственного планшета.
Мне цифры ни о чем не говорили, потому что вчера я резвился строго на глаз и на финальные выкладки внимания не обращал. Но я один был такой идиот. Мои сотоварищи были гораздо более ответственными. И при появлении цифр лица у них вытянулись.
— Сильно тяжелее, — заметила Хмарь.
— Угу, — кивнул Оба.
— А почему же вчера было не так? — не понял я.
— У меня есть две гипотезы, — произнес Гелий. — Если подтвердится одна из них, то действуем по накатанной. А если другая, то придется придумывать что-то еще.
— А если они обе окажутся неверны? — прищурилась Хмарь.
— Тогда опять же придется придумывать что-то еще.
Гелия так просто не возьмешь. Вот в чем ему нельзя отказать, так это в умении не плодить сущностей.
Обе его гипотезы были связаны со временем. Вчера я крутил свои спирали ближе к вечеру, и есть шанс, что к вечеру направление наших спиралей тоже изменится. Сейчас-то белый день. Эту гипотезу мы сможем проверить уже сегодня. А вот вторая была связана с луной. Возможно направление зависит от фаз луны. И тогда мы попали, потому что вчера было новолуние, а следующее новолуние… Типа через месяц. Короче, не завтра.
— Я бы сделал ставку на время дня, — важно сообщил Мавр. — У нас же все проблемы завязаны на солнечную активность, логично чтоб и решения были связаны с ней.
— Это вы сейчас пытаетесь заговорить реальность? — шевельнул бровью Гелий.
— Если б можно было, я бы с радостью, — поддержал Мавра Оба. — Нам такой вариант подойдет гораздо больше.
— Вот и посмотрим. Вечер наступит в любом случае. Займитесь пока задачами три и пять, — сверился со списком Гелий. — Разбейтесь по парам. Там требуются минимальные модификации, как раз до вечера мы должны справиться. А я пока пообщаюсь с Помором.
Он удалился, постукивая тростью. То ли собрался говорить из кабинета, то ли ушел в инженерный корпус, ну а мы переключились на текучку. Но просто так генерить очередные сцепки было неинтересно, и Мавр принялся нас развлекать байками со своих зимних каникул, когда они с друганами устраивали фейерверки до небес, и ничего им за это не было, потому что это были очень правильные фейерверки.
