Мы лениво поспорили, какие фейерверки теперь считать правильными, но на этом поле Мавр всех побил, потому что только он один помнил все утвержденные коды фейерверков на память. Вот фанат!
С текущими задачами мы разобрались даже быстрее, чем планировали, чем вызвали тучу подозрений у Хмари, хотя она принимала участие в процессе с начала и до конца, и она прогнала весь наш комплект тестов два раза и только потом передала всю партию на контроль.
Я немного не понимал, как мне вести себя с ней, после того как мы… ну, хм… и все знают к тому же. Но она умудрилась решить эту проблему за меня и не поменяла в наших отношениях в инкубаторе ровно ничего, за что я был ей бесконечно благодарен.
Время шло, Гелия все не было, мы попробовали покрутить спирали, но они упорно сворачивались вправо. Возможно, время еще не пришло.
— А почему Гелий вообще упомянул лунный цикл? — вдруг спросил Оба.
— Потому что изначально генерации привязывали к нему, — сообщила Хмарь. — Нам рассказывали в прошлом семестре. И там была зависимость прочности от фаз луны, но не легкости, с которой мы бьемся в этот раз.
— То, да не то, — пожал плечами Оба.
— А прикинь, когда все это закончится, и Солнце вернется к норме, всю нашу сегодняшнюю бодягу занесут в учебники, и бедные школьники будут все это учить! — воскликнул Мавр.
Мы посмеялись.
Тут вошла веселая Марго и сообщила нам, что Гелий договорился с Помором о модификации хранилища кондиционированной массы, что его доработают таким образом, чтобы оно само утрясало элементный лом в нужную фактуру. В том числе и спиральную, если надо будет. И все это будет работать само, чтобы нам не надо было столько времени шарашить голыми руками.
Отличная новость! Дело осталось за малым. Нагенерить тех самых образцовых спиралей, чтобы научить хранилище работать должным образом. И эту задачу можно было решить или ближе к вечеру, или еще месяцок подождать.
— Луна-не Луна, Солнце-не Солнце, — водил Оба пальцами по столу.
Хмарь захихикала.
Оба мрачно посмотрел на нее, потом сосредоточился и скрутил спираль.
— Йееее, — заорал Мавр. — Влево! Значит, все-таки от времени дня зависит.
Он скрутил свою, и она скрутилась в ту же сторону, что и у Обы.
Дальнейшее было делом техники, и можно было считать, что эту проблему мы решили.
* * *
Надежда забежала к своим после работы, чтобы поцеловать дочь и поговорить с мамой. С новой должностью исполняющей обязанности министра, планировать такие визиты стало гораздо сложнее. «Недодолжностью», как она сама это называла.
Маленькая Любочка принесла ей похвастаться новую мозаику, которую она сделала в школе. Мозаика получилась замечательная: оранжевый фазан с сине-красной головой гордо сидел на ветке на фоне белого поля. Надежда похвалила дочь, фазан определенно удался.
Они поужинали, и Любочка заснула прямо на кухонном диване у мамы на коленях, для верности намотав на руку мамино дизайнерское ожерелье. Надежда отнесла дочь в кровать, выпутала ее ручку из ожерелья и вернулась на кухню.
— А потом вырастет, и не отнесешь, — улыбнулась Вера, мама Надежды.
— Вырастет и ускачет в свою жизнь, — качнула головой Надежда. — Еще скажет, что воспитывали неправильно.
— Дааа, — засмеялась Вера. — Ты говорила.
— Я помню. Сейчас смешно. Ужасно рада, что удалось вас сегодня увидеть.
— И я. Как у вас там? Что с твоим начальством?
— Пока никак. Тяни-толкай. С твоим Минсвязности мы на ножах, что в каких-то случаях даже удобно.
Вера «Вера» Семеновна Аверченко, мама Надежды, всю жизнь проработала в Минсвязности и очень гордилась дочерью. А кроме того служила для нее бесконечным источником сведений, которых другими путями было не получить.
— Наконец-то ты перестала брать все проблемы на себя! — воскликнула Вера.
— Так давно уже, — улыбнулась Надежда. — Но, знаешь, иногда мне немного стыдно, а вот на этой неделе прямо с чистой совестью сбросила проблемы на партнеров. Даже с радостью.
Глаза у мамы засияли. Ничто так не радует аппаратного работника как свежая сплетня.
— У нас есть мадам. Лет пять возглавляет аналитический отдел, и все никак не может определиться с собственной сущностью: то ли она ученый, то ли чиновник, то ли демон справедливости. Вот и теперь. Отправилась читать лекцию в Старый университет, застала там студенческую разборку с дракой…
— Прямо с дракой? Я думала, такого уже не бывает!
— Представляешь, бывает. Про нее я тебе отдельно расскажу, раз уж меня ввели в курс дела, отличная история, прямо рада за ребят. Ну так вот. Докопалась она до сути и выяснила, что третьим слоем там фигурирует ремень Эриксона.
— Это что?
— Ой, да это одна из тех вещей, которая должна помогать обладателю воздействовать на окружающих.
— Косвенное внушение и манипуляция различиями?
— Да-да, типа того. Ну вот эта штука реально работает, хотя и слабенько. Вступает в резонанс с эмоциями человека и может качнуть его в нужную сторону. Если только нужное решение не идет совсем вразрез с его желаниями. И этот ремень всплыл на кампусе. А они там запрещены, хотя за пределами учебных заведений с ними проблем нет.
— Как интересно!
— На самом деле этот ремень там играл минимальную роль, но наша мадам вцепилась в него и затребовала проверку. А то страшное дело — кампус Старого университета подвергается опасности!
— И ты что?
— А я, как ты понимаешь, воспользовалась своим статусом и перенаправила всю эту историю в Минсвязности. Я не могу со статусом и.о. ни инициировать такие проверки, ни реально их проводить. Вот пусть наши дорогие контрагенты сами эту кашу разгребают, раз они ее заварили.
— Всемерно поддерживаю!
— Тебе даже не обидно за родную контору? — засмеялась Надежда.
— Никоим образом. Более того, уверена, что не так уж это и плохо для них. Пусть резвятся. Может, несчастный Вадим сможет, наконец, охмурить Антонину.
— Вадим? Антонина?
— Вадима ты знаешь, а Антонина — это глава университетской СБ. Очаровательная мулатка. Знаешь, того типа, которые непонятно, как на земле удерживаются — настолько высокие и тонкие. Им прыгать проще, чем ходить.
— Точно! Теперь вспомнила. И что они?
— Эта история у них годами тянется, но всё никак. Ну да ладно, бог с ними со всеми, я счастлива, что есть вещи, которые за тебя делает кто-то другой. Скажи мне лучше, какие твои перспективы перестать быть и.о.? Полагаю, если это произойдет, мы тебя совсем не увидим.
— Я надеюсь, что никаких. То есть, я с удовольствием вернусь на прежнюю должность, хотя место замминистра было бы еще лучше. Но никаких министров. Меня раздавит объем представительских функций.
— Замминистры работают даже больше.
— Да, но это не то же самое.
— Я понимаю. Скажи, а ты не хочешь вот именно сейчас съездить к Астахову и поговорить о перспективах. Тем более, что до сих пор ему было не в чем тебя упрекнуть. Я уверена, он понятия не имеет, ни чего ты хочешь, ни о чем ты думаешь. Если, конечно, ты заинтересована в его возвращении.
— Безусловно. Я хочу, чтоб он вернулся. Я уверена, что если дело кончится окончательной отставкой, нам пришлют кого-то со стороны. Иначе бы уже сейчас назначили Радия или еще кого-то из замов. Но проблема в том, что я не могу с ним связаться. Вернее, нам запретили это делать по официальным каналам, а неофициальных я не знаю. И раскапывать их сейчас… опасно.
— Ну так в чем же дело, дорогая. Мы можем в субботу съездить за город, к Дине. Погода не самая лучшая, но у нее прекрасный дом. Ребенок наш будет счастлив, выгуляет резиновые сапоги. А то здесь нет повода, и она их пытается дома носить.
— Так. Мам, причем тут сапоги?
— У Астахова дача в соседнем доме. Никаких трехметровых заборов, живая изгородь на полтора метра. Случайную встречу мы тебе обеспечим, даже если он не согласится зайти на чай.
— Хм. Мам, ты гений. Едем! Тем более, что мне есть, о чем ему сообщить, помимо собственных хотелок. Уверена, что он об этом еще не знает.
