— Молодец, — продолжил Джек, — дело! Дрова, они в хозяйстве завсегда нужны. Сходи, родной. Сходи. Природой полюбуешься, в речке искупаешься — остынешь заодно... Лес, если чё — там, — и ткнул пальцем себе за спину.
Что именно в словах Джека не понравилось мужику, Серый не понял. Возможно, абориген отреагировал не на них, а на тон — пренебрежительно-насмешливый. Но, как бы ни было, он снова взревел раненным зверем, ухватил топор наперевес и бросился на Джека.
Тот легко увернулся. Мужик промчался мимо.
«Почему Джек тоже не подставил подножку? — удивился Серый. — Это же самый простой, „детский“ приём! Первое, чему нас с Мраком учили!» Но мешать Джеку не решился. Возглас сдержал.
Вооружённый топором мужик добежал почти до границы круга из обступивших побоище людей.
Люди с криками бросились врассыпную, истерически завизжали женщины. Одной женщине — немолодой, тучной — с трудом удалось увернуться от занесённого топора. Серый бросился к ней — оттолкнул подальше и развернулся, готовый кинуться на озверевшего психа. Но тот ни на толстуху, ни на Серого внимания не обратил. Его интересовал Джек.
Остановившись там, где секунду назад стояли соплеменники, и оглядевшись вокруг безумным взглядом, мужик развернулся. Увидел Джека. Снова взвыл и бросился на него.
В этот раз люди, стоящие у Джека за спиной, отреагировали быстрее. Бросились бежать, едва увидев ошалелый взгляд.
А Джек снова остался на месте. Невозмутимо стоял — до последней секунды. До того мгновения, когда занесённый топор должен был раскроить ему лоб. И в это мгновение неуловимым движением ушёл в сторону. Только что был тут — и вдруг его уже нет.
Толпа ахнула.
Серый услышал, как у него за спиной взвизгнула Эри. Метнулся к ней, схватил за руку и прошипел:
— Заткнись! Он знает, что делает.
Сообразил наконец, что Джек нарочно не трогает сумасшедшего — которого мог бы вырубить одним ударом.
То, что происходит — представление, игра на публику. Джек демонстрирует, на что способен. Как и то, что для него это — всего лишь лёгкая разминка. Только бы рана не открылась! Не зажила ж ещё толком... Нашёл, тоже, время понтоваться.
Мужик снова пронёсся мимо.
— Не устал? — сочувственно спросил Джек.
Мужик, с трудом устоявший на ногах — готовясь к удару, которого не случилось, по инерции пролетел далеко вперёд, — выпрямился. Повернулся к Джеку.
— Отдохнул бы ты уже, — миролюбиво посоветовал тот. — Чай, не пацан, так носиться! Посиди, перекури. Поляну накроем, девчонок позовём... Чем не жизнь?
Чем не понравилась мужику описанная Джеком жизнь, Серый так и не узнал. Абориген снова взревел от злости, вскинул над головой топор, как будто собрался разрубить Джека пополам, и ринулся на него.
— Да что ж ты такой нервный? — расстроился тот. — Утомил, ей-богу, — и вдруг резко, стремительно нырнул под соперника.
Толпа снова ахнула. А Джек схватил мужика за руки, сжимающие топор, и бросил через себя. Абориген исполнил в воздухе эффектный кульбит и шмякнулся на землю, крепко треснувшись затылком.
Джек выпрямился.
Небрежным ударом ноги выбил из рук поверженного врага топор. Наклонился, подобрал. Постучал головой топора о ладонь. И непринуждённо осведомился, оглядывая застывших людей:
— Чей? — Подождал. Не дождавшись ответа, пояснил: — Не мужик. Топор.
Толпа молчала.
— Ничей? — расстроился Джек. — Пойти, у соседей спросить?
— Наш, — несмело отозвался женский голос.
От толпы отделилась стройная, красивая женщина. Почему-то густо покраснела и поправила косынку на голове.
— Ух ты, — обрадовался Джек. — Здравствуй, красавица! Давненько не видались.
— Мира и добра, — отозвалась женщина. И тут же нахмурилась. — Поклянись, что не обидишь нас!
— Дак, топор-то не спёр, — резонно рассудил Джек. — Наоборот, вернуть хочу. — Подбросил топор, поймал за топорище и подал женщине: — На, держи. И, это. — Он неодобрительно поцокал языком. — Присматривать надо за имуществом! А то вишь, какая фигня получается. — Пошевелил ногой неподвижное тело берсерка — тот, видимо, от удара о землю вырубился и на внешние раздражители не реагировал.
— Ох, Степан! — спохватилась женщина. — Бедненький! — Отмахнулась от Джека и топора: — Потом. Положи куда-нибудь, после отдашь, — и присела на корточки возле поверженного мужика.
Положила пальцы на запястье, щупая пульс. Захлопотала:
— Мать Серафима! Александра! Воды принесите!
— Вот, так всегда, — проворчал Джек, — вот так и совершай подвиги...
Он оглядел толпу — две женщины, призванные той, что присела, бросились к ней, остальные начали собираться вокруг, вытягивая шеи. И вдруг негромко — взрослые в их посёлке не умели кричать, Серый знал, что это из-за сорванных в детстве связок, — но внушительно, приказал:
— А ну, быстро — разойдись.
Толпа застыла.
— Тут и без вас управятся, а делов, небось, дома у всех до фига, — примирительно пояснил Джек.
Толпа, помедлив, зашевелилась.
— Вопросы? — осведомился Джек. — Предложения? — Поигрывая топором в руках, шагнул к ближайшему дядьке. Прибавил голосу нажима: — Что непонятно?
— Всё понятно, — пробормотал тот.
— А то, может, повторить? — предложил Джек. И выразительно оглянулся на поверженного Степана.
— Нет-нет! Не надо, — дядька нырнул в толпу.
Шевеление ускорилось. Люди начали расходиться.
— И вот ещё что, — бросил вслед расходящимся Джек. — Запишите где-нибудь, да повторяйте почаще. Кто ещё хоть раз быковать рыпнется, хоть на кого — тому я вот этот самый топор в задницу загоню. Стесняться не буду — разрублю аж по шею, — людоедски улыбнулся и постучал головой топора о ладонь.
Движение толпы ускорилось. Через минуту возле живой изгороди не осталось никого, кроме отряда чужаков, Георгия с Виссарионом и смелой женщины.
***
— Что хоть тут было-то? — Джек уселся на землю неподалёку от хлопочущей над Степаном женщины.
Вытащил сигареты — разжился ими у Мрака, в посёлках Шамана табак не употребляли.
Женщина посмотрела неодобрительно, однако делать Джеку замечание не осмелилась. Георгий тоже промолчал — за время, проведённое в пути, к привычкам чужака успел притерпеться.
— Алексей поджёг сухую траву, — сказала женщина.
— Глупец, — ахнул Георгий. — Шаман позволял её поджигать только в определённое время, когда укажет Мать Доброты! И при нём пожаров ни разу не было.
Джек посмотрел на Серого.
— Ветер? — предположил тот. — Отец тоже предсказывать умеет — когда будет дуть, когда нет. И Шаман, наверное, умел, только он на Мать Доброты кивал.
— Алексей потом говорил, что, когда поджигал, ветра не было, — словно извиняясь, объяснила женщина.
— Всё равно не нужно было поджигать, — укоризненно сказал Георгий. — Почему вы с матерью Серафимой не остановили неразумного? Как же так, мать Мария?
Женщина потупилась.
— Мы не знали. Никто не знал, Алексей один ушёл в поле. Решил, что сухая трава мешает расти молодой, и поджёг. Поначалу ветра действительно не было, а потом овдруг поднялся. Алексей не успел затоптать огонь. Пламя перекинулось на сенные сараи, — Мария махнула рукой в сторону обугленных останков строений. — Тут уж, конечно, все всполошились. Побежали отливать.
— Вёдрами с реки? — уточнил Джек.
— Зачем вёдрами? — обиделся Георгий. — На полях стоят системы орошения. Мы включили насосы на полную мощь и тушили из шлангов.
— Ого, — не сдержал восхищения Серый. Знал, что отец о таких системах пока только мечтает.
— Молодцы, — похвалил Джек. — Кабы не шланги, туго бы пришлось. А дальше? Драка-то с чего? Народ понёсся этому утырку мозги вправлять, что ли?
— Наверное, — сказала Мария. — Я не видела, с чего всё началось. Мы с Серафимой оставались на пожарище, когда прибежали дети и сказали, что Алексея бьют. Мы бросились туда и застали драку уже в самом разгаре. Жена Алексея, Ирина, бросилась за него заступаться, кто-то её оттолкнул, сосед Алексея бросился на того, кто оттолкнул Ирину...
