Глава 19. По долинам и по взгорьям
Может, отдых подействовал на нас, а может, причина была в сытной мясной еде, но до обеда мы шли быстро и без отдыха. Несколько раз Нат останавливался и, сверяясь с солнцем, корректировал наш курс. Голые скалы, резко контрастировавшие с живописными холмами, попадались теперь чаще. По большей части они были полностью лишены растительности, лишь порой на них росла невзрачная низкая трава, похожая на мох. Может, это и был мох, проверять не имелось ни времени, ни желания.
Остановились мы лишь пополудни. Нат раздал по половине обычной вчерашней порции из запасов Аймана, мотивируя это тем, что патроны надо беречь и что охотиться будем лишь при крайней необходимости. Прожевав свой паек, которого хватило лишь раздразнить желудок, я спросил у Ната:
— Почему нам по дороге не встречаются бананы, кокосы и другие экзотические фрукты?
— Тут не самый подходящий для них климат, хотя они все равно они растут. Здесь чаще встречаются равенала, масличные и саговые пальмы. Но, когда перейдем гряду, на той стороне горной цепи будут фруктовые культуры. Правда и хищников там больше, — ответил африканер, растирая шею.
Сегодня нас атаковала непонятная настойчивая мошкара, отделаться от которой удалось, лишь втерев сок листьев одного дурно пахнущего растения. Правда, сок, уменьшая чувствительность кожи, вызывал странное онемение. Но эту неприятность было легче перенести, чем мошкару, которая лезла в глаза, уши, нос и рот.
— Надо идти дальше, — африканер поднялся, проверил ремень винтовки, закинул ее на плечо.
Винтовка, после босых ног, была вторым проклятием этого похода. Весила она килограмма три, но после нескольких часов пути ее вес увеличивался до двадцати. Она била по бедру, цеплялась за ветки, натирала плечо.
Никогда не любил длинноствольное оружие! То ли дело пистолет, весит мало, магазин большой емкости, а убивает так же конкретно. Я было заикнулся: так ли необходимо наличие пятого ствола при всего двадцати патронах? Но африканер посмотрел на меня с такой укоризной, что мысль оставить винтовку в лесу мне показалась вселенским преступлением.
Проклиная негров, взявших в погоню за нами столько оружия, я поднялся и закинул ствол на левое плечо. Пока еще не натертое. Конечно, с левого так быстро не снимешь, придется перекладывать в правую руку, но я не собирался играть в малыша Кидда на скорострельность. Трое из нас были хорошими стрелками и всю жизнь провели с оружием, да и Айман словно сросся с винтовкой, все время гладил да целовал цевье.
Да, после лобызания рыбацких сетей на любовном поприще сомалийца был явный прогресс.
К вечеру стало ясно, что моя физическая форма далека от совершенства. Я брел, еле переставляя ноги, оступался, словно пьяный матрос на набережной после двухдневной качки.
Солнце ушло за холмы, и сразу стемнело. Заметив удобное местечко среди нескольких огромных валунов, Нат скомандовал:
— Привал!
Я буквально рухнул на землю, даже не сняв с плеча винтовки. Остальные строго по регламенту принялись за дело: Айман и Пит — собирать хворост, Кевин — искать воду, а старый африканер занялся костром.
Место для ночлега было выбрано идеально: несколько огромных валунов полукругом прикрывали подход к отвесной скале. Внутри получалась своеобразная комната метров десять в поперечнике. Если в проходе зажечь костер, можно ложиться спать даже без дозора, путь внутрь оказывался закрыт.
Айман решил повторить вчерашний эксперимент с мясом, чтобы его разогреть и есть горячим, но жира почти не осталось, и нам удалось лишь слегка согреть готовые мясные ломти.
Все тело буквально гудело от усталости. Падая на охапку веток, содранных с ближайших кустов, я с ужасом подумал, что просто не смогу встать. Но утром я, на удивление, почувствовал себя бодро. Единственной проблемой сегодня и всегда было отсутствие туалетной бумаги. Пришлось использовать аналог наших лопухов, в изобилии растущих неподалеку. Я лишь надеялся, что не наткнусь на борщевик, не хотелось бы прижечь задницу.
Айман разделил последние микроскопические куски оставшегося жаренного мяса и запив это остатками воды, мы двинулись дальше. Сегодня идти было легче, даже клятая винтовка словно приноровилась к ритму ходьбы и особо била по бедру. Заметив впереди слева высокий останец, чья верхушка была увита кустарником, Нат изменил направление, взяв курс на него.
— Там будет вода, — пояснил он, поймав мой удивленный взгляд.
Это было бы весьма кстати. Наши запасы практически закончились, да и оставшаяся была отвратительно теплой и затхлой. Африканер не ошибся, небольшой ручеек падал не сверху, а пробивался через расщелину почти у самого подножья. Напившись и умывшись, мы снова заполнили бутыли. Было желание отдохнуть хоть немного, но невозмутимый Нат жестами приказал: «В путь!», и нам ничего не оставалось, как поплестись за ним.
Даже обед наш состоял из одной воды. Дальше, по ходу движения, африканер показал на растение, похожее на наш борщевик. Мы остановились. Пит и Кевин выкопали несколько клубней и, сняв кожуру, распределили между нами. Неплохо. По виду — корень молочного цвета, по вкусу нечто среднее между сырой картошкой и отварным бураком. Сытости не добавилось, но временно обмануть желудок удалось. Уже перед самым заходом солнца Питу удалось подстрелить животное, выскочившее прямо на нас в метрах тридцати.
Нечто похожее на нашу косулю было сражено метким выстрелом молодого африканера: он даже не передернул затвор, посылая пулю в патронник. Я решил держаться подальше от человека с винтовкой, у которого патрон в патроннике. Животное, именуемое «горный редунка», оказалось нескладной косулей размерами с козу. Зато она была крупнее дукера, что мы ели в последний раз.
Решено было останавливаться на ночлег здесь, надо разделать животное, да и сумерки начинали сгущаться. Пока мы с Натом искали хворост, а братья разделывали редунку, Айман нашел плоский камень, похожий на тот, на котором уже жарил нам мясо. Не дожидаясь окончательного потрошения животного, он срезал сочные куски с бедер и, посолив, терпеливо ожидал, пока разгоревшийся костер накалит камень— сковороду. Снова смазал жиром плоскость камня, а когда тот начал пузыриться и фырчать, сигнализируя о необходимой температуре для жарки, бросил мясо.
Запах жареного щекотал ноздри, и мы, практически не евшие целый день, готовы были сожрать его сырым, но сомалиец был неумолим. Лишь убедившись в готовности, он позволил приступить к трапезе мне и Нату, принявшись снова готовить мясо для себя и братьев, уже полностью закончивших разделку животного.
Наелись сам, Айман уточнил у Ната, успеет ли он нажарить мясо с утра и, получив отрицательный ответ, продолжил процесс жарки, несмотря на наступившую ночь. Воды практически не было, но на этот раз нам помогли сами небеса. Сверкнули молний, раскатисто прокатился гром, и спустя несколько минут зашумел ливень. С листьев пальм стекали целые струйки. Мы подставили бутыли и быстро наполнили их все. Вот только костер мгновенно потух, и процесс жарки пришлось отложить на утро.
Дождь принес не только воду, но и ощутимую прохладу, мне даже стало зябко. Несколько часов мы сидели, прижимаясь к скале, которая хоть немного защищала от холодных потоков воды. Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Еще гремел вдалеке гром и сверкали молнии, но дождя уже не было.
Немного помучавшись, Нату удалось разжечь огонь, несмотря на влажный хворост, собранный нами. Костер вначале чадил, но потом языки пламени все смелее и смелее стали пожирать предложенные Натом веточки.
Мы разделись и, выжав свою одежду, набросали на валуны, чтобы просохла. Пришлось немного переложить костер, чтобы теплый воздух быстрее просушил вещи, сидеть голозадыми в ночи желания было мало.
Нарубив длинных листьев пальмовых деревьев, мы устроились на ночлег, вернув костер в проход между валунами. Меня удивляло, что мы ни разу не встретились с хищниками, но Нат пообещал, что до границы с Ботсваной мне надоест их лицезреть.
