Утром пришлось задержаться почти на два часа, пока Айман с Питером и Кевином не срезали остатки мяса с костей и не зажарили. Теперь его пришлось нанизать на лианы и перекинуть через плечо, потому что нести порядка двадцати килограммов на руках было проблематично. Каждый из нас получил по своей лиане.
— Мы подходим к саванне, — предупредил Нат через пару часов нашего движения.
Я тоже заметил, что холмы становились более пологими, кустарники и деревья уступали место высокой, по пояс, траве. Поднявшись на очередной склон, мы остановились. До самого горизонта расстилалась желто-зеленая саванна. Нескончаемое море травы, успевшей потерять сочную свежесть под палящим африканским солнцем, на которой паслись стада зебр и антилоп гну.
— Сейчас мы будем идти в два раза быстрее, но внимательнее надо быть в десять раз. Я впереди, Пит за мной, Кевин, ты замыкающий, — расставил нас по местам африканер. — Оружие держать наготове, в высокой траве трудно заметить хищника. Когда проходим мимо группы одиноких деревьев, смотрим вверх, леопарды нападают с деревьев. Если видите колебания травы, останавливаемся, пока не разберемся. За дневной переход мы должны делать не меньше пятидесяти километров. Змей можно не бояться, на открытом пространстве, среди высокой травы, их не бывает. А теперь, с Богом!
Нат пошел вперед, и трава достигала его пояса. Следом шел Пит с ружьем наизготовку, метра через три — я и Айман, замыкал движение Кевин.
Через час трава стала значительно ниже, во многих местах она была съедена под самый корень, что сильно облегчало передвижение. На таких оголенных площадях можно было расслабиться и переходить на бушменский шаг, граничащий с бегом. Единственное, что меня беспокоило, это палящее солнце. Нат советовал смачивать виски и держать воды во рту с минуту, прежде чем сделать глоток. Это помогало, голову припекало не так сильно, и жажда утолялась намного лучше.
Дважды мы видели прайды львов, отдыхающие в тени редких здесь деревьев, и заблаговременно обходили их стороной. Многообразие животного мира поражало. Нат умудрялся делать комментарии по ходу движения:
— Сейчас мы проходим по самому краю национального парка Рояйль-Наталь. Это не самый большой парк животных в ЮАР, но большую пятерку, ради которой сюда приезжают со всего мира, мы можем увидеть даже по пути нашего следования. Если бы шли восточнее, мы бы прошли мимо Амфитеатра. Это восемь километров отвесных скал, но и маршрут там намного сложнее, а мы прошли через западные отроги Драконьих гор.
В данный момент меня мало беспокоили национальные парки ЮАР, меня мучала жажда. Помня совет африканера, я пил очень мало. На такой жаре вся вода быстро выходит с потом, вызывая еще большую жажду.
Когда солнце стало клониться к горизонту, собираясь спрятаться за ним, Нат стал присматривать место для ночлега. Ночевать решено было у группы одиноко стоящих деревьев, состоящих из колючих ветвей, практически лишенных листвы. Здесь было много помета травоядных, на ветвях и стволах деревьев висели клочья разной шерсти. Видимо, животные приходили сюда почесаться.
Воды у нас оставалось меньше трех литров, и чтобы сэкономить, решено было выпить кофе после мяса.
— Завтра возьмем чуть восточнее, чтобы набрать воду из колодцев, которые в саванне роют бушмены. Сегодня сторожите очень внимательно, мы в саванне, здесь хищников очень много.
Порадовав нас этим откровением, Нат улегся спать прямо на земле, не обращая внимания на помет и колючки. Его смена была предрассветной, самой тяжёлой, и он выбрал ее осознанно. По счастью, никто не осчастливил нас визитом.
Когда Нат нас разбудил, солнце еще не поднялось над горизонтом.
— Выходим без завтрака, чтобы не терять время, и пока относительно прохладно. В обед по жаре идти сложно, вот тогда и поедим. К этому времени, надеюсь, мы или найдем колодец, или доберемся до источника воды.
Никто не стал возражать, и мы двинулись быстрым шагом, точнее, практически бежали трусцой, пытаясь покрыть максимальное расстояние.
Все наши переходы до этого дня оказались детской забавой. Пот заливал глаза, легкие свистели, ноги сводило судорогой, но африканер не думал останавливаться, лишь изредка переходя на спокойный шаг, давая нам отдышаться.
Наконец впереди показалась водная гладь. Я даже решил, что это мираж. Но мы упорно шли, временами переходя на бег трусцой, и зеркало воды становилось все шире и больше.
Это было всего лишь озеро, и вода в нем была мутная. Наплевав на все санитарные нормы, мы ринулись к ней и так же резко рванули обратно, увидев там крокодилов.
Несколько этих тварей вылезло из воды и неторопливо двинулось в нашем направлении.
— Уходим! Напьемся в другом месте, — Нат был неумолим.
На мою просьбы пристрелить несколько, чтобы окунуться в воду, напомнил о малом количестве патронов. Только через километр нам удалось найти место, где не было ни крокодилов, ни даже следов хищников.
— Там могут быть паразиты, — хладнокровно заметил нат.
Из озера мы вылетали пулей, главное было охладиться. Африканер заставил снять рубахи и набирать воду в бутылки лишь через такой фильтр. Это, конечно, не гарантировало защиту от микробов, но всяких паразитов ткань точно не пропускала.
С некоторым содроганием я попробовал мутноватую воду, но успокоился, видя, как спокойно пьет ее Нат.
— Вероятность умереть от обезвоживания и теплового удара у нас примерно в сто раз выше, чем от бактерий в воде, — Нат улыбнулся и продолжил: — Мне приходилось пить воду куда хуже, но, как видишь, я пока жив.
— Нат, сколько мы прошли всего, как вышли из горных лесов? — спросил я африканера, прикидывая, что завтра будет неделя, как мы в пути.
— Думаю, километров семьдесят со вчерашнего утра. Сегодня нам надо еще двадцатку преодолеть, чтобы уложиться в график.
— Я уже не могу так идти, у меня просто не хватает дыхания. Вы все идете легко, а я чуть не падаю, — признался ему.
— Алекс, мы все еле держимся на ногах. Признаюсь, мы даже поражены, как хорошо ты держишься для городского жителя. Мы с парнями всю жизнь на природе, работаем на ферме, охотимся, делаем большие переходы. Сомалийцы привычны к жаре, у них печет сильнее, да еще и пустыни всюду. Ты просто не видишь, но ты держишься лучше всех нас, — лицо у Ната было честное, заподозрить, что он льстит, я не мог.
Действительно, искупавшись еще раз и немного отдышавшись, я почувствовал, что практически восстановился. Я не стал больше спорить и просить отдыха, мне стало стыдно: человеку под полтинник, а он бежит впереди и еще успевает подмечать все опасности. Я с трудом заметил трех львиц, оказавшихся на нашем пути пару часов назад, а он их увидел издали и вовремя сменил направление.
Мы снова тронулись в путь, но теперь уже шли обычным шагом. Солнце склонялось к линии горизонта, тени удлинялись. Организм, получив небольшую передышку, хороший кусок жареного мяса и осознав бесплодность попыток воспротивиться ходьбе, смирился. Теперь мне шагалось легче. Однозначно, Нат сумел найти те слова, что открыли у меня второе дыхание.
Когда солнце коснулось линии горизонта, а в глазах зарябило от бесчисленных, увиденных сегодня животных, мы поднялись на небольшой холм. С него открылся вид на речку, извивавшуюся змейкой и, вероятно, впадавшую в то самое озеро, где мы охлаждались. Но не это привлекло наше внимание.
На расстоянии двух километров от нас вдоль речки раскинулась роща деревьев, посреди которой стояло десятка два хижин. Отсюда было непонятно, из какого материала они сделаны, но как минимум несколько костров или печей горело, раз сизые дымки поднимались вверх. Видны были маленькие человеческие фигурки людей и животных, вероятно, коз или коров. Это была типичная негритянская деревенька, такие показывают по «дискавери». Отходить назад или прятаться было бесполезно, нас заметили. Несколько фигурок легким бегом двинулись в нашу сторону, удивительно быстро покрывая расстояние на подъеме.
Глава 20. Химба
— Ребята, будьте готовы, но не стреляйте, пока на нас не нападут, — африканер снял с плеча винтовку, передернул затвор, загоняя патрон в патронник.
