Он резко поднимает взгляд и смотрит на меня с недоверием.
– Мне плевать – веришь ты или нет. Я просто это сделаю, – сухо бросаю ему и тянусь за кинжалом, но мою руку перехватывают.
После чего Кама сосредоточенно кивает.
– Это значит, что ты обещаешь? – Я напряженно смотрю на него.
И Кама вновь кивает.
– Ты проткнул свою ладонь, потому что причинил мне боль?
Кама снова кивает.
– Ты начал тереть мои губы, потому что тебе не понравилось, что Кишан целовал меня?
Задав этот вопрос, тут же понимаю, что ступила на тонкий лед: взгляд Камы становится слишком опасным. Почти убийственным.
– Мне не понравилось, – произношу быстро.
Теперь взгляд становится растерянным.
– Когда он целовал меня, я думала о тебе.
А теперь взгляд становится потерянным.
– Мне жаль, что сейчас мой рот представляет собой нечто неприглядное. Потому что я бы хотела поцеловать тебя.
Резко останавливаю его ладонью.
– Моя спальня – не проходной двор, – произношу ровным голосом, – но в своих целях я буду использовать и свое тело. И ты должен будешь мириться с этим… Я вижу, что тебе это не нравится! – говорю чуть громче, заметив холодный блеск в его глазах. – Но ты не имеешь права «голоса», пока ты нечестен со мной. А ты со мной нечестен, Кама. И мы оба знаем это, – добавляю чуть медленней и наблюдаю за тем, как опускаются его глаза. – Я не знаю, по какой причине ты не доверяешь мне. Я не знаю, что побуждает тебя скрывать от меня то, что может быть связано со мной напрямую. Но пока мы с этим не разберемся, не будет никаких поцелуев. Не будет никакой близости. И не будет никакого «полного доверия». Ты меня понимаешь?
Кама через силу поднимает взгляд и медленно кивает, в то время как на его лице отражаются довольно сложные эмоции. Кажется, он бы и рад рассказать мне все – да не может…
Вот только мне от его мук душевных ни холодно ни жарко.
Сегодня я не приобрела союзника. Я обнаружила, что в этом доме даже при Каме и Нехе… я совсем одна.
– Иди. – Отвожу глаза.
И, когда он исчезает, падаю на кровать и просто лежу.
Тем временем где-то в недрах дворца владыки Солнечных земель
– Мы надеемся на тебя, – звучит насыщенный обертонами мягкий голос, разносясь во все стороны огромного, подавляющего своими размерами светлого зала.
Молодой человек, находящийся в центре, склоняет голову и произносит ровным голосом:
– Аниш принимает приказ владыки.
После чего поднимается с одного колена, разворачивается и уходит, завершая тем самым аудиенцию.
Покидая зал, он чувствует недовольство владыки: его сиятельству хочется, чтобы Аниш не воспринимал все просьбы в качестве приказа, но разве этой «просьбе» можно отказать?
Аниш не желал притворяться, играя в близость. Приказ есть приказ. Когда-нибудь в будущем… если он доживет до этого будущего… он сможет оспорить поручение владыки. И тогда «близость» будет не показной, а настоящей.
Конечно, если его не обезглавят за неподчинение…
Впрочем, владыка был одним из немногих, кто знал о проблеме молодого человека и при этом не поменял к нему отношения. Большинство глав Великих Домов после определенных событий откровенно недолюбливали господина Второго Дома – однако никто не смел сказать об этом вслух.
– Оно действительно того стоит? – доносится до ушей Аниша голос одного из чиновников.
– Стоит, я тебе серьезно говорю! – шепчет второй голос, и оба чиновника ускоряются, пересекая коридор.
Не то чтобы Аниш был любопытным… но подобные перешептывания во дворце владыки – довольно странное явление. С учетом скорости распространения опиума по центральному округу можно заподозрить недоброе!
Молодой человек следует за двумя чиновниками, впервые в жизни сбившись со своего курса на выход из дворца, и вскоре оказывается в крыле, где расположена Палата Внутренних Дел.
Количество чиновников у входа в архив Палаты удивляет господина Второго Дома. Кажется, они стоят в очереди. И выглядят крайне возбужденными.
Аниш скрывается в темноте угла, когда мимо него проходит мужчина, только покинувший архив… Идет он, почему-то прикрывая свои гениталии. И лицо его такое красное, словно он подхватил лихорадку.
«Они распространяют наркотик прямо во дворце владыки? – Аниш хмурится, продолжая выглядывать из-за угла. – Но что за странные симптомы? Это какая-то новинка на рынке?..»
Как бы то ни было, подобное явление просто недопустимо!
Господин Второго Дома выходит из своего укрытия и следует четко по направлению к архиву Палаты.
– Это господин Аниш! – тут же начинают шептаться чиновники.
– Неужели и он захотел?..
– Даже если и не захотел – лавочка теперь закроется!
– Ну вот… а я так и не увидел!..
Аниш делает вид, что не услышал этих слов, как поступает всегда, однако они его немало удивляют.
Почему эти чиновники не разбегаются в страхе? Они уже настолько обнаглели от вседозволенности?!
– Господин Аниш! – поднимается со своего места архивариус, глаза которого бегают из стороны в сторону.
– Что вы тут устроили? – сухим голосом спрашивает молодой человек.
С правой стороны от стола архивариуса дверь в подсобное помещение, и именно в эту дверь и стоит очередь чуть не в половину коридора!
– Господин Аниш, простите людям их любопытство… в этом качестве нет ничего противозаконного… – говорит архивариус, нервно теребя свои хилые усики.
– Что за дверью? – задает вопрос Аниш, лицо которого при общении с посторонними становится безжизненной маской.
Только самые близкие люди еще способны различить эмоции господина Второго Дома. Но этих близких людей становится все меньше…
– Там портрет! Всего лишь портрет госпожи одного из богатых Домов, – тут же поясняет архивариус, – ничего особенного!
– Ничего особенного… – повторяет Аниш. И, заметив коробку с деньгами, спешно прикрытую бумагами, произносит: – Один взгляд на которое стоит пары монет.
– Да вы тут целое дело развили! – звучит по-юношески звонкий голос одного из самых проблемных обитателей дворца.
Племянник владыки заходит в архив и останавливается рядом с Анишем. Этот светловолосый тринадцатилетний мальчик обводит помещение довольно цепким для своего возраста взглядом и широко улыбается архивариусу:
– Будет ли с просмотров портрета выплачиваться налог в казну?
– Господин Даяра́ма! – Служитель архива кланяется мальчишке, явно испугавшись последствий своей инициативы. – Все собранные средства пойдут на закупку бумаги и ремонт помещений склада!
– Как похвально! – кивает улыбчивый мальчик. – Так что там за портрет?
– Вам… вам не стоит смотреть на него, – неожиданно напрягается архивариус.
– А что такое? Я получу душевную травму? – искренне заинтересовывается племянник владыки.
– Я взгляну на него, – произносит Аниш, затем поворачивается к мальчишке: – А ты стой здесь.
– Ты мои глаза бережешь или у тебя приступ намечается? – мило улыбнувшись, уточняет Даярама.
– Приступ? – вздрагивает архивариус и испуганно смотрит на господина Второго Дома.
– Это очень по-взрослому, Ра́́ма, – без интонаций произносит Аниш, глядя на племянника владыки тяжелым взглядом, затем поворачивается к архивариусу. – Со мной все в порядке, чего не скажешь о вас. Кажется, Палата Внутренних Дел давно не устраивала проверок в штате.
– Прошу вас, господин Аниш! Проходите сюда, – тут же подскочив к двери, предлагает архивариус и выгоняет из подсобного помещения очередного чиновника, красного как помидор… – Теперь тут никого нет, вы будете только одни!
Слегка озадачившись от услышанного, Аниш проходит в глубь комнаты, и за его спиной закрывается дверь.
«А это еще зачем?» – думает он, обернувшись.
Затем вновь поворачивается и подходит к картине, расположенной на высокой треноге.
– Да это настоящая выставка для одного-единственного шедевра, – с иронией протягивает Аниш и останавливается напротив портрета.
