— Вам не уйти из посольства! — теперь в голосе генерала звучит металл, там наши люди уже получили соответствующие указания. Аха, вот о чем он значит болтал со Смурновым, только сейчас обратил внимание, что блондин исчез из комнаты. А генерал опасен, с ним не стоит перегибать палку, такой и на краю света найдет. Надо похитрее, напролом с ним не получится.
— Виталий Иванович, при всем к вам уважении, неужели вы думаете, что ваши мальчики смогут меня остановить? Если вы умеете общаться с духами, спросите у них судьбу тех двух бандитских группировок, что это пытались сделать со мной в Сомали и в ЮАР. Вы даже понятия не имеете о моих способностях, — напустил я тумана.
Слышно было, как на том конце провода засопел генерал, явно сдерживая гнев.
— Сколько у вас здесь людей? Десять, двадцать, тридцать? Я выйду отсюда когда захочу! От вас, генерал, зависит как я выйду, довольный нашим разговором или с большим ненужным никому шумом.
— Хорошо, Александр, — сквозь зубы процедил мой собеседник, — только прошу вас не забывать, с кем вы говорите. И еще, Александр, взвешивайте каждое свое слово, иногда можно очень сильно пожалеть за свою несдержанность.
— Вы правы, я немного нервничаю, отсюда и лишние эмоции, Виталий Иванович, — мной овладела безудержная радость, когда я понял, что выиграл и теперь меня будут слушать.
Видимо, им очень важно мое умение переселяться. Генерал молчал почти минуту, я даже представил, как кипит гневом, словно чайник на открытом огне.
— Я передаю трубку Володе, он согласует с вами технические детали вывоза вас из страны.
— Алло, Александр? — это уже Никитин. — Не уходите из посольства, вам предоставят комнаты для отдыха и все, что вы пожелаете. Мне лишь нужно время, чтобы разработать план для вашей эвакуации.
— Никитин, — перебиваю его, — план будет моим и иного не будет. Ваш человек сфотографирует нас пятерых на загранпаспорта, с которыми вы прилетите в Габороне. И мы все вместе улетим в Москву, никаких военных кораблей, никакого десантирования, хватит, сыт по горло!
— Но прямых рейсов между Россией и Ботсваной не! Кроме того, есть определенные моменты, связанные с визовым режимом для иностранцев, — Никитин отчаянно пытается взять в руки инициативу.
— Не страшно, полетим с пересадками. Что касается визового режима, думаю, для вашей организации не проблема решить этот вопрос. Предупреждаю, Владимир, если что-то мне не понравится или я почувствую двойную игру, это будет концом не только вашей карьеры. Это будет такой удар, от которого еще долгое время будут лететь головы на самом высоком уровне.
— Александр, вы не волнуйтесь, накладок не будет.
— А я и не волнуюсь, это вам надо волноваться, американское посольство так и манит к себе. И еще Владимир, одна вещь — вы лично прилетите сюда. И по прилету я также лично спрошу вас за подлость в Иордании и провал в Сомали.
Не дожидаясь ответа, я отключил телефон. Тихо отворилась дверь. Смурнов, съежившись под моим взглядом, замер.
— Значит так, Петр. Ваша приоритетная задача — чтобы мы остались довольны. Все остальные инструкции вы или получили, или еще получите. Не бойтесь, пусть ваши люди занимаются свои делом, я остаюсь в посольстве и хочу присоединиться к своим друзьям.
— Я провожу вас, — суетливо открыв мне дверь, Смурнов пошел впереди, провел меня по коридору и вошел в комнату в конце.
Это, скорее всего, был зал заседаний. Большая комната с трибуной, множеством кресел и туалетной комнатой в углу. Нат, Айман и братья сидели за небольшим столом, уставленным холодными закусками и фруктами. Увидев меня, Нат приветствовал, улыбаясь во весь рот:
— Алекс, я уже люблю Россию!
Его поддержали одобрительными возгласами.
— Такие уж мы! Россия — щедрая душа, — процитировал я одну известную рекламу, присоединяясь к пиршеству.
* * *
Когда Никитин закончил разговор, Проскурнов тоже отнял от уха второй телефон, дающий возможность слушать разговор без риска обнаружения.
— Ну, что скажешь, Володя? В положеньице ты нас поставил! Не может человек до всего догадаться сам, каким бы умным ни был. Но дважды упустив Светлых, ты дал ему возможность все понять.
— Виталий Иванович, в Аммане у меня не было инструкций, а в Сомали в наш план вмешался шторм, который испортил все.
— Шторм, инструкции, алгоритмы! А голова для чего? Чтобы надевать шапку или думать? — генерал встал из-за стола. — Мне сейчас идти к шефу. Да он меня пошлет, выслушав условия Светлых. Виданое ли это дело, нагибать контору?!
Генерал шагал по комнате молча, сцепив руки за спиной. Никитин молча смотрел, вставить фразу, означало навлечь на себя гнев. Генерал остановился:
— Я к шефу, жди меня в приемной.
Чурилов Дмитрий Анатольевич вначале подумал, что Проскурнов сегодня решил пошутить. Даже глянул на календарь, не первое ли апреля. Но Проскурнов был серьезен и настойчив, делая упор на возможный уход технологии к американцам.
— Подождите, Виталий Иванович! Вы говорите про пять чистых загранпаспортов, российское гражданство четырем иностранцам без официальные каналов и миллион долларов США?
— Так точно, Дмитрий Анатольевич!
— А доллары ему в купюрах по десять или двадцать?
— Дмитрий Анатольевич, я не шучу. Объект пригрозил обратиться в американское посольство, а они, сами понимаете, все быстро разузнают и еще растрезвонят по всему миру, или что еще хуже, доедут технологию до совершенства, имея на руках единственный прототип. И тогда мы получим двуликих агентов, работающих против нас, людей, превосходящих все человеческие возможности.
— Виталий Иванович, операция «Гендерфлюид» признана провалившейся и закрыта самим…
Чурилов показал в сторону кабинета директора.
— Я понимаю! Но в свете новых событий настоятельно рекомендую возобновить операцию, Дмитрий Анатольевич.
— Хорошо. Я сейчас, располагайтесь выпейте.
Чурилов прошел в дверь, направляясь к директору. В требованиях Светлых не было ничего невозможного, но как убедить в этом весьма щепетильного шефа? К его удивлению, директор отреагировал весьма радостно, давая отмашку на выполнение задачи. В последнее время не было крупных побед и достижений, борьба с терроризмом на Северном Кавказе закончена, и конторе требовалась громкая, яркая победа.
Виталий Иванович вскочил при возвращении Чурилова.
— Сидите, Виталий Иванович, пока мы вас не посадили, — он любил этот каламбур, и все подчиненные к нему привыкли.
— У нас — зеленый свет, главное, не облажаться. Если будет прокол, боюсь, головами оперативников дело не закончится, — Чурилов вперился взглядом в Проскурнова.
— Прокола не будет. Мы решили выбрать самый простой и безопасный вариант: наш человек полетит в Габороне с готовыми паспортами с проставленной въездной визой этой страны. Обратно вылетят всей группой по наиболее оптимальному маршруту, прямых рейсов нет. Была идея послать самолет МЧС, но американцы что-то заподозрят, мы еще никогда не летали в эту страну.
— Да мне класть на американцев, — пробурчал Чурилов, но согласился, что план наиболее оптимальный и похвалил генерала за простой и удобный вариант эвакуации. Проскурнов скромно промолчал, что это план Светлых. Есть вещи, которые не всегда надо озвучивать.
— Документы возьмешь у «художников», деньги на счет переведете по прилету объекта. Что касается иностранцев, то пусть с ними поработают специалисты, мне нужен полный отчет. Вызовут сомнения — выдворим к чертовой матери, своих проблем хватает. Действуйте, Виталий Иванович!
— Разрешите идти?
— Идите.
Проводив взглядом Проскурнова, Чурилов устало откинулся на спинку кресла. Он уже не помнил, когда он в последний раз спал с выключенным телефоном, когда мог позволить себе уйти в отпуск. Если так работать, то и до пенсии не дотянуть, какая тут кругосветка на корабле, обещанная им жене, которая все эти годы терпеливо ждала мужа с работы, видя его всего несколько часов в сутки.
