Отшельник (СИ) - Гернар Ник

— Да кому вообще есть до этого дело? Чужаком больше, чужаком меньше. Безгрешных тут нет, как понимаешь. Каждый себе выгоду ищет. А Крот — он умеет делиться, с кем надо. И потом, думаешь, другие лучше? Взять того же Медведя. Этот рыть землю, рискуя своими людьми, не станет. Зато кого-нибудь чужого за сто грамм аполлония убьет и глазом не моргнет. Есть еще Хомяк. Тот вообще тронутый наглухо, как твой Крестоносец. Только один все какие-то тайны великого ёпта самосовершенствования ищет, а другой ищет клад. Наш Хомяк скупает все старые карты и верит, что главные сокровища пустоши лежат где-то в одном уголке, именуемом «сердцем». И бумажка такая сверху валяется, с подписью боженьки и печатью: «Уготованы Хомяку»!

Я тихо засмеялся.

— Что-то у вас здесь прямо зоопарк какой-то. Крот, Беляк, Медведь, Хомяк. Только суриката и жирафа не хватает.

Егор улыбнулся — в первый раз с того момента, как понял, что Эмму забрали.

— Ну, Суриката у нас и правда нет. А вот Жирафа имеется, кстати. Работает в группе одного из самых старых местных старателей, лысого Гаврилыча. Страшная, как смертный грех, и высоченная — с тебя ростом. Ну и кто из нас побежит спасать пришлых? Или кто их спасет от нас? Хороший вопрос, да? Ладно, давай-ка, наверное, вон на те камни сейчас двинем. Хорошее место. И там заночуем.

Я хмыкнул. Пожал плечами.

— Ты уже ночевать собрался? У Крестоносца, что ли, не выспался? День вон ясный, значит, ночью луна хорошая будет. Обидно время терять.

Егор немного помолчал. А потом ответил:

— Слышь, я… Спасибо, короче.

— Да вроде особо и не за что.

— В смысле не за что? — возразил Егор. — Не каждый за чужой девкой по пустоши бы бегом бежал!

— А с чего ты взял, что я непременно за ней? Там ведь не только твоя девчонка, а еще и мое добро ушло, если ты помнишь. И еще кое-что личное… Так что с твоей Эмкой или без нее, я бы все равно пошел по следу.

Егор фыркнул. Остановился.

— Слушай, вот что ты за человек? Тебя поблагодарить пытаются по-хорошему, по-людски. А ты все так паскудно выкрутил, что я теперь и чего сказать, не знаю!

— Ты не привык такое говорить, а я не привык слушать, — нахмурившись, отозвался я. — Так что не ломай нам обоим шестеренки и помолчи.

Егор и правда умолк. Минут пятнадцать шел молча, о чем-то думая и поглядывая на солнечный диск, уже на треть спрятавшийся за горизонт. А потом проговорил:

— Ты не прав. Иногда… Иногда очень важно пересилить привычное говно и сделать что-то пусть непривычное, но правильное…

И тут до моего слуха донесся знакомый приглушенный рокот.

Я остановился, подняв лицо к небу. Вертолета не увидел, но он однозначно был там!

— Еще одна вертушка, — сказал я. — Здесь есть куда спрятаться?

— Да нихера здесь нету, — пробормотал Егор, пытаясь следом за мной рассмотреть в небе приближающуюся точку. — Сука, ведь точно — летит!

Он осмотрелся и вдруг рванул к камням, видневшимся справа.

— В тени закопаемся — хрен нас кто увидит! — крикнул он мне. — Давай, поднажми!

И я попылил следом за Егором. Юркнув в черное пятно теней, он разгреб руками песок, плюхнулся на брюхо в образовавшуюся канавку и принялся неравномерно присыпать себя серым песком.

— Закапывайся давай, живей! — скомандовал он, в то время как гул с неба все нарастал.

Я не совсем понимал, для чего нам прятаться. Ведь власти прекрасно знают, что в пустоши живут люди. И что эти самые люди добывают полезные ресурсы, которые потом у них скупает город. Так в чем необходимость этого камуфляжа? Ничего подозрительного мы не делаем, от рифтов и взорвавшегося вертолета ушли далеко.

Но спрашивать об этом сейчас было, мягко говоря, не вовремя.

Я заскочил в соседнюю с Егором темную кляксу, упал на живот и, как ящерица, по-быстрому прикопался руками и ногами.

Вжавшись в прогретую за день сыпучую почву, я увидел, как черная тень большого грузового вертолета проскользила мимо по освещенному участку.

Я поднял голову. Вертолет пролетел еще немного дальше, зависая над поверхностью, а потом, наконец, сел метрах в двухстах от нас.

— Поисковики, — шепотом предположил Егор.

Между тем дверца вертолета открылась, и из него один за другим вышли трое людей в серых объемных костюмах, похожих на скафандры, и в шлемах.

Становилось все интереснее.

Не знаю, каких конкретно поисковиков имел в виду Егор, но вряд ли они пришли бы в химзащите. Или это бакзащита?..

А вот трое бойцов в камуфляже, ловко выскочивших следом за ними из брюха птички, на них тянули куда больше. Вояки потоптались на месте, потыкали пальцами в разные стороны, что-то между собой обсуждая.

А потом помогли медикам достать из вертолета увесистый чемоданчик желтого цвета с эмблемой на крышке.

Я присмотрелся к картинке и напряг глаза, разглядывая одежду прилетевших гостей и сам вертолет. И заметил, что на груди серых защитных костюмов имелся логотип. Напрягаясь еще сильней, я сумел разглядеть его: золотой столп на фоне белого круга и силуэт сидящего в позе лотоса красного Будды, парящего посредине.

Подумать только, какой знакомый символ.

С организацией, использовавшей красного Будду в качестве своего логотипа, я когда-то подписал контракт проходчика. Тогда она называлась ЦИР — Центр Исследования Рифтов.

Если бы я встретил всю эту компанию сразу после прибытия на станцию, не исключено, что я вышел бы им навстречу.

Но не теперь.

А потом из недр вертолета медики принялись выгружать людей, связанных по рукам и ногам. Вояки расступились, прекратили свою болтовню и взялись за оружие.

Связанные люди издавали угрожающие звуки, дергались и подвывали.

Приглядевшись к ним повнимательней, я ахнул.

— Юрки… — шепотом проговорил я.

Что за хрень?

Я бы еще понял, если бы они этих самых юрок, наоборот, отлавливали. С целью изучения их физического состояния и способностей.

— Да ладно?.. — недоверчиво переспросил Егор, которому, само собой, было не видно изъеденных коростой лысых черепов.

— Точно тебе говорю.

Всего пленников было восемь. Рассадив их на некотором расстоянии друг от друга, медики принялись освобождать их по очереди.

Первые двое сразу бросились бежать прочь.

Третий, ощерившись, обернулся к своим надзирателям, готовый броситься на них. Один из вояк поднял пистолет над головой и пару раз выстрелил в воздух, отчего агрессивный экземпляр сразу потерял всю свою решимость и припустил в пустошь во все лопатки.

— Что происходит-то? — тихо спросил меня Егор, во все глаза наблюдая за происходящим.

— Понятия не имею, — отозвался я.

Тем временем отпустили почти всех пленников.

Кроме последнего.

Тот все-таки попытался броситься на медиков, несмотря на предупредительный выстрел.

Тогда один из вояк просто пристрелил его. После чего вся делегация начала загружаться обратно в вертолет. Железная птичка загудела, раскручивая свои лопасти, и взмыла в потемневшее небо.

Наконец-то мы с Егором могли расслабиться.

— Суки корпоратские, — злобно ругнулся он, глядя вслед улетающей прочь черной точке в небе. — Если когда-нибудь еще встретишь таких — обходи стороной. Ни в жизнь не связывайся. Знаешь, какие у них бойцы? Бронебойные, из титановых пластин. Они бронежилеты не надевают не потому, что бабла на них не хватило, а потому что ни один ёпта броник не сравнится с той броней, которая им под кожу зашита! Девайсы всякие прямо в мозги встроены. А еще чипированы и с маячками, как породистые собаки. Ты пока пушку опускать будешь, сюда уже наряд примчится тебя искать. Ненавижу…

— А чья здесь территория? — спросил я, усаживаясь поудобней.

— Вон там, — махнул Егор рукой влево. — участок Гаврилыча. А справа вроде как переход заваленный и большая разработанная штольня.

Штольня, значит.

И что это объясняет?

Да ничего.

Я вздохнул.

И все-таки для чего-то этих юрок сюда привезли. И выпустили.

Внутри меня нарастало раздражающее ощущение чего-то важного. Типа какого-то странного, необъяснимого предчувствия.