Отшельник (СИ) - Гернар Ник

Егор почесал тыльной стороной ладони нос, пару раз чихнул в локоть.

— Твою мать, я весь в песке. Даже на зубах скрипит и в ушах колется, — пробурчал он, окончательно выбираясь из укрытия. — Короче, пошли отсюда.

— Давай, — кивнул я головой. — Только на юрку посмотрим, которого они прибили.

— Мало дохлых чумных видел, что ли? — проворчал Егор, но тоже поднялся и поплелся следом за мной к мертвецу.

Приблизившись к телу, я склонился над ним, пристально рассматривая все детали.

Парень еще не до конца потерял человеческий облик. Одет был только в синие спортивные штаны, на обнаженной груди сквозь бляшки коросты чернела татуировка разъяренного демона. На правой руке — дорожка от уколов по синюшной вене. Наркоман? Или это работа медиков ЦИРа?

На лице ничего особенного я не заметил. Язвы, срастающиеся друг с другом под корками коросты, синева под глазами — все это было обычным для юрок.

— Ну что, насмотрелся? — нетерпеливо спросил меня Егор.

— Почти что.

Вытащив из кармана шило с резинкой, я аккуратно просунул его боком промеж зубов и разжал покойнику челюсти.

Изо рта вывалился распухший почерневший язык.

— Твою мать, — ругнулся Егор, брезгливо сплюнув в сторону.

— Странно, — сказал я. — До сих пор не видел у юрок черных языков. Это вообще нормально для них?..

— Эти парни бегают по потолку и жрут друг друга — что вообще у них может быть нормального?

Я кивнул.

— И то верно. Ну или… — я перевел взгляд на следы уколов. — над ними проводили какие-то опыты. Но зачем тогда везти отработанный материал обратно в пустошь? Это и дороже, и хлопотнее, чем просто осуществить эвтаназию. Не понимаю.

Егор пожал плечами.

— У корпоратов свои игры. И своя логика. Нам с тобой из пустоши их поехавшие крыши на небоскребах не разглядеть.

Я усмехнулся и поднялся на ноги.

— Наверно. А корпораты вообще часто заглядывают в пустошь?

— Тут однозначно не скажешь, — отозвался Егор. — Они то месяцами сюда не наведываются, то чуть ли не каждый день гудят вертушками. Какие-то свои дела перетирают, нам непонятные.

И мы поспешили дальше, навстречу диким землям.

Ночь опускалась над пустошью странно, клочкообразно. В некоторых местах от песка исходило зеленоватое свечение, и оно освещало тьму не хуже оранжевой луны, застывшей в небе в двойном желтом гало.

Потом мы натолкнулись на двух юрок, пытавшихся сожрать друг друга. Вмешиваться в их драку или добивать мы не стали, чтобы не греметь выстрелами посреди ночи: Егор сказал, что громкие звуки могут привлечь всех остальных, что прячутся сейчас в песках, и мы вместо того, чтобы двигаться вперед рискуем застрять на одном месте, отбиваясь от голодных тварей.

— Ночью они обычно смелее, — на ходу пояснял он, — А прятаться умеют, как муравьи — хрен разглядишь в темноте. Как полезут изо всех щелей — только успевай отстреливаться. И кстати, давай пожрем? Щас вот отойдем только от этих гладиаторов подальше…

Отыскав местечко на возвышенности, мы сели под большим валуном и принялись потрошить банки с консервами.

Ели молча. Каждый думал о своем.

Егор, наверное, думал о своей девчонке.

А я смотрел на расстилающееся передо мной серое поле, над которым клубилось зеленоватое свечение. На рыжую луну со зловещими кольцами гало. На силуэты валунов, черными клыками поднимавшиеся в небо. Увядшие растения, которые стали встречаться все чаще.

И внутри меня разливалось щемящее, тревожное чувство, похожее на восхищение.

Потому что эта серая пустыня была жутковато-прекрасной. Как кладбище старых кораблей, или неудержимый селевой поток, сметающий все на своем пути.

Отдохнув немного, мы отправились дальше. Туда, где чернела полоса живого и дикого леса, выросшего на месте бывшей деревеньки. В лагерь дикарей и вольников, именуемый «Пятаком».

Глава 11

Страшней коровы зверя нет

Первое, что изменилось — это запах.

Ноги все еще вязли в сером песке, в сумерках кажущемся черным, линия леса лежала вдалеке неровной, рваной полосой между землей и небом, но ветер уже принес аромат прелой листвы, древесной смолы и какой-то особенной, живой свежести.

Мы к тому времени уже давно сбавили темп до минимального. Шли устало и медленно, но останавливаться не хотелось, потому что потом опять подниматься и идти дальше будет еще трудней.

Я вдруг понял, что не знаю, какое сейчас время года. На ярком солнце в пустоши было не особо жарко, но и не прохладно.

— А какой сегодня день по календарю? — спросил я Егора.

— Нахрена тебе? — пожав плечами, отозвался мой спутник. — Пятнадцатое, наверно. Или шестнадцатое.

— Шестнадцатое что? Сентября?

— Почему сентября? Мая.

Я озадаченно хмыкнул.

— Странно. Пахнет осенью.

— А, вот ты о чем, — протянул Егор. — На границе всегда такой запах. Трава хочет расти, а пустошь ее убивает. Снова и снова. До тех пор, пока не наступят холода. У нас там вода еще осталась?

Я снял баклажку с пояса и встряхнул.

— Есть немного. Держи, — бросил я ему остатки наших запасов. — Может, заодно присядем на полчаса и…

Тут по черному песку мимо нас в сторону с шорохом метнулась темная лента и растворилась во мгле.

— Это что, змея была?.. — все еще не до конца доверяя своим глазам, проговорил я. Слишком уж я привык к тому, что земля пустоши мертвая. А тут вдруг — активная и стремительная жизнь!

— Походу, да, — невозмутимо подтвердил Егор. И, опрокинув в себя остатки воды, добавил. — Гадюка, наверное.

Вообще я не люблю всяких ползучих гадов. Но почему-то сейчас непроизвольно заулыбался, как дурак, глядя вслед промелькнувшей ядовитой змее, будто пролетевшей мимо бабочке.

Оазисы с пожухлой травой стали встречаться все чаще. Небо на востоке постепенно начинало светлеть.

А потом мы вышли к плотной стене соснового леса.

Я невольно остановился, запрокинул голову, чтобы полюбоваться на исполинов с рыжеватыми голыми стволами и пушистыми макушками.

— Красота! — выдохнул я, и в тот же момент мимо меня с раздражающим писком пролетел комар.

— Добро пожаловать, ёпта, — с ухмылкой сказал Егор. — Ну что, поищем место поприятней и передохнём?

Я кивнул.

— Да, теперь можно. До этого твоего поселения сколько примерно осталось идти?

— Часа полтора, не больше. Вон, смотри — хорошая липа стоит, — показал он мне рукой на затесавшееся среди сосен раскидистое дерево.

— Давай, — кивнул я. И с наслаждением ступил на поросшую чахлой травой землю. Мягкую, но самую настоящую, не утекающую из-под ног.

Какое же все-таки удовольствие идти по тверди!..

Кустарников и колючек здесь не было, на песчаной почве росла только тонкая трава, так что устроились мы возле липы просто шикарно.

Спать решили по очереди. Я вытянул длинную травинку и, растянувшись на земле, закрыл глаза первым.

Крепкого сна не получилось. Я то проваливался в дремоту, то опять прохватывался. Отгонял от лица комаров, вслушивался в поскрипывание старых стволов и в предрассветные птичьи вскрики.

А потом мне вдруг приснился Крестоносец.

Он низко-низко наклонился к моему лицу, обдавая жутким, ацетоновым смрадом своего дыхания.

«Эй, тебе чего надо?» — ошарашенно спросил я его.

В ответ он вдруг тряхнул головой, вытянул шею и чудовищным, трубным гласом проревел:

— МУ-У-У-У-У!

От испуга я вздрогнул всем телом, проснулся — и чуть сам не орнул в голосину, увидев над собой здоровенную рогатую морду коровы.

Буренка стояла прямо надо мной, и что самое скверное, мычала скорее всего не она, потому что моя рогатая меланхолично что-то пережевывала.

С похрустыванием. Как будто дробила веточки во рту.

Я уже собирался хорошенько ругнуться на Егора за дебильную шутку, но тут мои сонные глаза наконец нормально сфокусировались.

И я увидел, что из коровьей пасти торчат человеческие пальцы.

Буренка перемалывала во рту чью-то кисть…