— Я знаю одно. Там очень красиво кипит лава, — отец явно задумался. — И водятся…
— Чтобы никто не водился. Чтобы только вы и она. Вдвоём…
Отец моргнул.
И почесал кончиком огненного меча между плеч.
— Прошу прощения, зудит. Я понимаю, о чём вы, но мне сказали, что божественная Люцинда ценит традиции.
— Кто сказал?
Отец явно смутился.
— Ну? — хвост Люцинды метнулся влево.
И вправо.
И грозно щёлкнул.
— Кто эта падла? — повторила она. — Которая мне отчёт испортила⁈
— Так… твой… зять, — отец сделал шаг назад, правда, тотчас выпрямился. — Дорогая… я хотел, как лучше! Завтра же я куплю тебе рабов и паланкин…
— На кой мне рабы? Принеси мне сердце этой хитрой сволочи, которую почему-то моя несчастная дочь считает хорошим мужем. Раз уж тебе надо кому-то его выдрать, — из ноздрей демоницы вырвались клубы огня. — А мужа мы найдём другого.
— Стоп, — Василий счёл нужным вмешаться. — Отец, не вздумай даже. Нам он нужен. Его креативность уникальна.
— Хорошо, — ответила Люцинда. — Но ведь не обязательно оставлять его целым? Если отрубить ему ноги, это на креативность не повлияет…
— Он ходить тогда не сможет, дорогая.
— Вот ему и купишь рабов с паланкином.
— Вась, — Данила глядел на отца снизу вверх. — Знаешь, я думал, что мои предки странные, но твои, пожалуй, ничуть не лучше.
— Люцинда не является биологической родственницей, однако, как я полагаю, мой отец имеет серьёзные намерения относительно её. Однако, как мне кажется, разумнее будет обсудить их и прочие насущные вопросы не здесь. Отец, сними уже этот доспех!
— Боюсь… я не могу, — отец сунул меч под пластины и снова поскрёб. — Я дал клятву.
— Какую?
— Кровную! Что я отправлюсь за моей любовью, куда бы она ни последовала.
— Я последовала. Клятва исполнена, — Люцинда махнула рукой, а потом перехватила ладонь Элеоноры. — Дорогая, какой очаровательный оттенок! Где ты когти пилила?
— Я договорюсь, — ответила Элеонора шёпотом. — Мастерица отличнейшая, правда, график у неё плотный, но мы давно знакомы…
— Отец? — Василий ощутил, что страх возвращается. — Клятва исполнена. Снимай доспех.
— Боюсь… это не вся клятва. Я… я обещал, что сойдусь в бою. И сниму доспех лишь после победы над грозной тварью.
— Над какой? — уточнил Василий, очень надеясь, что договор не содержит иных пунктов.
— Я не уточнял… я торопился!
— Отец!
— Что?
— Я тебе говорил, что ты крайне несерьёзно относишься к составлению договоров.
— Это не договор, а обет…
— Обед будет позже, — сказал Данила, глянув на небо. — А сейчас самое оно для завтрака… можем сразиться.
— Боюсь, ты человек, — Василий покачал головой.
— И?
— В клятве речь идёт о грозной твари, а человек — это человек. Если бы он выразился иначе, скажем, тварью разумной или же просто сказал, что одержит победу…
Василий задумался.
С одной стороны, безусловно, доспех не мешал жизнедеятельности, однако был крайне неудобен и, судя по реакции людей, вызвал у них весьма однозначное впечатление. А предубеждение могло негативно сказаться на планах о создании корпорации. Внешний вид доспеха наглядно демонстрировал некоторую излишнюю агрессивность…
— То есть, нам надо отыскать грозную тварь, чтобы твой отец мог сразиться с нею и одержать победу, — уточнил Данила. — А убивать тварь нужно?
— Отец?
— Нет. Я не говорил, что убью её. Но тварь должна быть по-настоящему грозной.
— Что? — Никита развёл руками. — Василий, даже не смотри. У меня в кои-то веки руки, а не лапки, и боюсь, обратно я не смогу. А если и смогу, то ты ж меня видел. Какая грозность?
— М-ме-э-э, — этот голос заставил обернуться. А от удара копыта содрогнулась земля.
Чёрный козёл раздвинул стоящих людей. Он не казался огромным, однако в то же время обличье его внушало трепет. Особенно рога. Массивные, изогнутые, что сабли, они тянули козлиную голову к земле, но могучая шея держала её.
— Ой, — тихо произнесла Ульяна. — Это…
— Тварь! — отец даже подпрыгнул, замахнувшись мечом. И клинок вспыхнул алым пламенем, которое поспешило растечься по узорам доспеха.
Выглядело впечатляюще.
Козёл повёл башкой, и рога тоже загорелись.
— Так! — Данила успел выскочить раньше, чем Василий остановил его. — Стоять! Правила! Сначала определяем правила! Чтоб без членовредительства и вообще чётко, ясно и понятно. Назначаем секундантов, и только потом…
— Пилим видосик! — радостно пискнула Ляля, выставив перед собой телефон. — Что? Ну такой контент офигенский! Грешно не воспользоваться!
— Боюсь, это нарушит режим секретности… — робко заметил Фёдор Фёдорович.
— Ой, думаете, кто-то поверит, что демон натуральный? Вы это… вы только станьте иначе! Так, вы, Люцинда, боком, чтобы фактура была видна… если чуть в спинке прогнётесь, то все сполна оценят ваши… достоинства. И красоту! А вот вы сюда! Да, да… давайте. Солнце сзади и ваша фигура будет казаться выше, больше. Зловещей!
— Нет такого слова! — возразила Элеонора.
— Не важно! Слова нет, фигура есть… и сходимся медленно, чтобы не испортить картинку. Эль, может, ты обморок сыграешь? Или ужас… и по команде! Раз, два… начали!
Глава 57
Где начинается битва и не завершается битва
Мальчика ударило идеей в районе пупка и приятное чувство заваренилось по жилам.
Об опасном воздействии некоторых идей на организм
Данила успел увидеть, как облаченная в шипастый доспех фигура демона занесла огромный меч над козлиной головой. А тот, приподнявшись на задние ноги, принял удар на объятые пламенем рога. И по окрестностям разнёсся грохот и такой, что уши заложило.
— Уль, тебе не кажется, что у нас какой-то козёл неправильный? — поинтересовался Данила, сунув палец в ухо. В ухе звенело. В голове тоже.
И вспомнился вдруг учитель физкультуры, который говорил, что звон в голове, возникающий после столкновения оной с мячом, проистекает исключительно по причине пустоты в черепной коробке. В ином случае звуковым волнам распространяться негде и звона, соответственно, возникнуть не должно.
Главное, что у козла явно не звенело. Он опустился на все четыре ноги, тряхнул башкой и, наклонив её, выдохнул струю пламени.
Демон взревел, когда пламя, окатив доспех, стекло огненными лужицами под ноги.
— Точно неправильный, — пробормотал Данила, когда огненные рога ударили в грудь демона.
— Это единственное, что тебя смущает? — уточнила Ульяна.
— Да я бы и не сказал, что смущает.
Гул от удара разнёсся по округе. И кто-то из наблюдавших за боем людей радостно крикнул:
— Так его!
Демон сделал шаг назад, возвращая утраченное было равновесие и снова замахнулся мечом, чудом не задев Лялю, которая зачем-то под этот самый меч влезла.
— На меня внимания не обращаем! — тонкий её голосок был слышен несмотря на гул, грохот. — Продолжаем сражаться… Филин, сделай более героическое выражение морды! Не отвлекаемся! Героическое, я сказала… а вы… да, да, вы… как там… ваше демонейшество… вы рыкните ещё разок! Вот чтоб от всей души…
Демон рыкнул и снова попытался замахнуться мечом.
— Нет! Чуть выше! Левее! А то из кадра выпадает! И медленнее… вот вы можете сражаться с чувством, с пониманием момента⁈
— Ляля! — крикнул Данила.
— Чего?
— А не боишься, что он тебя пришибёт?
— Меня? Меня-то за что? — искренне удивилась Ляля, поднырнув под занесённую руку, чтобы сунуть телефон в оплавленное забрало шлема.
— Детонька, — демоница нервно щёлкнула хвостом. — Ты и вправду отошла бы. А то ведь мужчины, они такие. Сперва заиграются, а потом голову снесут и будут сидеть, печалясь и недоумевая, мол, как же так оно получилось. Не нарочно…
— Но нам канал развивать надо! — Ляля заскочила с другой стороны, оглянулась и понитересовалась: — А можно как-нибудь более… массово что ли? Вот чтоб прям… как в кино. Герои сражаются на переднем плане, индивидуальным порядком, но и на заднем кипит битва! Уль!
