Чтобы Шаркань отдохнул от веса двух всадников, Северин и Ярема пересели на запасного коня Игната — Рожка, следовательно еще добрых полчаса Эней вел отряд к глубокому ярку, пролегавшему вдали от всех гостинцев и троп.
— Обычно сбрасываю здесь иго. Хороший тайник.
Под звездами уложили раненых на расстеленных опанчах; костры не разжигали, чтобы не привлекать внимания.
Игнат уселся, провел ладонями по лицу, громко отблевал.
- Сотрясение мозга, - сообщил с кривой ухмылкой. — Хорошо булавой облизали.
— Было бы что сотрясать! Как ты вообще позволил оглушить себя? - зашипела Катя. — Так борзые синяк под глазом поставили?
— Чарнецкий... Я заслужил, — Игнат тихо рассмеялся и посмотрел на сверток у ее груди. – Овва! За этим шапито забыл о главном... А покажи-ка мою племянницу!
На удивление, Катя отдала ему Олю без всякого слова. Характерник осторожно взял младенца на руки и восхищенно воскликнул:
– Вы только посмотрите на это чудо! Я теперь дядюшка! Как будто
Остапчик так вчера держал... Как зовут?
– Оля.
Игнат улыбнулся разбитыми губами.
– Прекрасная девочка. Такая спокойная лгунья... Как будто ничего не боится, — он осторожно повернул ребенка сестре.
— Конечно, потому что она моя дочь, — Катя отвернулась и принялась кормить ребенка.
- У тебя от переживаний молоко не исчезнет? — встревожился Игнат.
– У тебя от тупых вопросов что-то исчезнет, – отозвалась Катя.
Эней улыбнулся и снова выблевал.
Северин вскользь осмотрел раны Яремы: дышит легко, спит глубоко, воспаления нет. Пора осмотреть Варгана.
Рядом с волком хлопот Савка. Чернововк скрипнул зубами - под липким от крови мехом Эней не разглядел, что ранений было многовато. Никто не мог бы выжить с такими, но если Северин попытается лечить волшебством... Он отдал слишком много тогда, когда удержал Ярему. За вторую попытку придется заплатить жизнью.
Он не может этого сделать. Не сейчас, когда он стал отцом. Не сейчас!
– Прости, брат, – прошептал едва слышно Северин. - Я...
Он осекся: на глазах страшные раны начали затягиваться, и через минуту под изумленным взглядом Северина волк со стоном повернулся к Варгану. Савка нежно погладил его по голове.
- Нас пленили? - спросил Филипп.
– Павлин спас, – ответил Северин и протер усталые глаза, изучая многочисленные раны таврийца. Или ему померещилось?
- Какие наши потери?
Не может быть. Он видел такое множество раз. Все умирали!
— Мы живы… Пока.
Савка принялся заботливо омывать Филиппа от крови и меха из собственной фляги.
- Воргане! А где же твоя коса? – спросила Катя.
– В прошлом, – тавриец понял, что она кормит малыша, и улыбнулся. — Поздравляю с праздничками. От всего сердца.
— Черт, — Северин покачал головой. — Не пойму, брат, как ты с этими ранениями не скончался. Другой бы уже дуба врезал.
– На мне все быстро заживает, – флегматично ответил Филипп. - Умереть... Не так легко, как кажется.
– Эцерон защитил, – Савка улыбнулся. – Эцерон.
Ярема закашлялся, побрел на опанчи и попытался коснуться рукой лица.
- Не двигайся, брат, - предупредил Северин, подсев к шляхтичу. – Наелся ты серебра по горло.
— Пся… крев… — выплюнул Ярема. - Что...
– Мы победили. Ты потерял глаз.
- Хоть не прутня...
— Смотри какой остроумник! – Игнат одобрительно хохотнул, правя лезвия близнецов. – Он еще шутит!
— Потому что я светлейший... — Ярема захрипел. — Не подарю Якову... Просто так... Душегубец. Вы сообщили?
— Завтра до утра весь Орден будет знать.
— Хорошо... — Ярема сомкнул глаза и перевел дыхание. - Катя?
– Здесь. И дочь моя здесь. Оля.
— Приветствую… — Яровой расплылся в улыбке. - Дочь... Хорошо.
Кровь из выбитого глаза запеклась на лице, взялась коркой на рыжей бороде. Северин смочил платок из фляги и принялся промывать обезображенное лицо шляхтича.
— Брат Чекан написал, что Православная церковь объявила Серому Ордену анафему. Моторные ребята! – сообщил Игнат бодрым тоном. — Что скажешь, светлейший?
- Сор я на анафему, - ответил тот, не открывая глаз.
— А османы этой ночью напали на Княжество, — добавила Катя, и шляхтич застонал. — Скажите, откуда у уродов с крестами столько людей?
— Только в одном монастыре я видел почти шесть десятков, — Северин наконец приложился к фляге. — А теперь умножь на десяток монастырей. Или два десятка.
Игнат присвистнул и сразу зашипел от головной боли.
- Крючок. Это больше людей, чем во всем Ордене!
- Значительно больше.
- Тряска... - Катя обвела их гневным взглядом. – Как мы этого не увидели?
Филипп скрипнул зубами.
– Теперь это неважно. Направляемся в Буду?
– Да, – подтвердил Северин.
— Я бы на месте борзых прежде шла на Буду, — Катя принялась качать Олю.
Все приглушили голоса.
— Ты прав… Надо подумать о путях отступления.
- Да о семьях, - Игнат сплюнул и мрачно добавил: - Они придут за нашими семьями.
Характерники смолкли, каждый в тревожных мыслях. Северин промыл все раны, включая свои, наложил бинты и мази. Наверное, последние часы добавили немало седин его вискам. Но безразлично! Они выжили.
- Ради Семей больше нет, - нарушил тишину Филипп. - Кто будет руководить Орденом?
— Выберем новых есаул.
Шляхтич скривился, достал украшение из кармана и тоскливо посмотрел на него уцелевшим глазом.
- Выбросьте...
Савка послушно подхватил и швырнул ее подальше, Ярема кивнул и потерял сознание с улыбкой на лице.
— Павлин станет во главе двухвостых, — оскалился Игнат.
— Что скажешь, Павлин?
– Мамы больше нет, – всхлипнул Савка. – Лечно!
– Или не станет, – пробормотал Игнат.
— Отдохнем до рассвета. Дадим ранам зажить, а головам отдохнуть, — Северин вздохнул. Это был слишком длинный день. – Спите. Я начну.
Они не спорили. Катя легла с Олей между Игнатом и Яремой, рядом приютились Савка и Филипп. Укрылись опанчами, скрючились от ноябрьского холода. Яровой тихо похрапывал.
Северин закурил. Меньше суток назад он вместе с живыми есаулами шел на церемонию. Видел, как их убивают. Убегал от борзых. Вытащил Малыша на свободу. Второй раз убегал от борзых. Увидел Катрю, увидел дочь... Едва не погиб. Третий раз убегал от борзых.
— Вы понимаете, как глубоко мы в жопе? – вдруг подал голос Игнат.
— Тенета, — сказал Савка.
- Война на истребление. Хуже Рокоши, - ответил Филипп.
– Без шансов на победу, – добавила Катя шепотом.
– Однако мы не сдадимся, – сказал Северин. Не сейчас, когда он стал отцом.
Они умолкли и быстро уснули. А Чернововк курил и думал, куда нестись, что делать, где прятаться. Обязательно нужно известить Соломию...
С мыслью о ведьме захлопали крылья, и перед ним села ворона. Выставила лапу и полетела, как Чернововк забрал письмо.
«Когда-то ты спас меня. Теперь отдаю долг. Знай: Гадра узнала, что ты порабощал кровавой печатью ее подданных. Она взбешена. Будь осторожен по ту сторону. Лина»
Видимо, оскорбленный домовой сдержал слово. Гадра, темная владычица, самая могущественная и опасная среди почварей Потойбича — вот о ком пыталась сообщить молва в том сне, вот почему его последний скачок завершился арканом теней...
Северин задумчиво посмотрел на изуродованный палец, перевел воспаленные глаза на братьев и жену, на маленький сверток, спавший у ее груди, и тревога исчезла. Спокойствие охватило характерника. Все не зря.
Не наклонившись.
Они выстоят против борзых, стражи, церкви, гадры и любого другого.
Не оглядываясь.
Они не остановится и не сдадутся.
Не опуская взора.
Они уйдут до конца.
Эпилог
На кладбище было шумно.
– Холера! Как гранит!
Широкие лесорубские пилы со скрежетом вгрызались в твердую древесину.
— Они железные что ли?
Каждую пилу держали по двое, работали несколько минут, а потом менялись.
