– Кто справится первым – получит бочку пива!
Очарованные обещанием, обе пилы взлетали, рискуя поломаться. Старшина рассмеялся и обратился к Трофиму:
— Главное — правильное поощрение, да?
Трофим не ответил. Немой и невозмутимый, он наблюдал, как группа мужчин в черных одеждах с белыми крестами спиливает дубы Чернововков.
Днем борзые искали добровольцев для помощи, но ни одного помощника в селе не нашлось — даже пьяница Петр отказался от обещанного таляра, хотя никогда не гнушался ни одним заработком. Рубить характерные дубы? Праздник-праздник-праздник! Даже ребенку известно, что тот, кто их заденет, получит сероманский проклятие. Если воины Святого Юрия того не боятся, и благодать Господня охраняет их, то пусть они тем и занимаются. Никто из крестьян даже посмотреть не пришел.
Никто, кроме Трофима.
— В каждом селе одно и то же. Зря вы этих деревьев боитесь, — старшина был желающий поболтать и нашел в единственном свидетеле благодарного слушателя. - Зря, говорю!
Группой было бы гораздо быстрее.
Пилы медленно прогрызали стволы.
— Вот все знают, что эти деревья прокляты, что ночевать под ними нельзя, что вода рядом с ними отравлена, а на праздники в их ветвях ветер воет голосами грешников. Разве не лучше избавиться от таких навсегда?
Переплетенные, словно в объятиях, ветви дубов содрогались в такт пиления. Последние листья осыпались серыми слезами. Трофим ненавидел себя.
– Вот посмотри на меня! Срубил несколько таких дубов. И ничего мне не стало! – старшина перекрестился. — Жив-здоров! Слава Богу, что те грязные о проклятии вурдалаки придумали. Они, сукины дети, многое придумали, чтобы честные люди боялись. Но прошло время их лжи! Умоются теперь слезами и кровью.
Чтобы ты кровью умылся, подумал Трофим. Пары борзых изменились, отдохнувшие упорно продолжили соревнование за бочку пива. Пилы прогрызли треть стволов — еще не поздно спасти. Немного от стыда хотелось провалиться под землю.
— Я уже лично несколько таких уничтожил, — продолжал старшина старше. – А потом мне выдали четырех и сказали командовать. Теперь за нами пол паланка! Приказ прост: все дубы изрубить. Вот и рубим понемногу... Я бы предпочитал химородников с серебром охотиться, но это тоже неплохо. Без дубов голодающие много сил потеряют! Поэтому это тоже полезный труд.
Он перекрестился и довольно помахал толстеньким атласом перед носом Трофима.
— У оборотней есть такие карты со всеми дубами! Дело само справляется: один повалил и к следующему едешь, не надо искать ничего. Мы так ни одного дерева не пропустим!
Трофим сжал кулаки. Он годами ухаживал за этими деревьями бережнее, чем любые овощи.
— Труд, конечно, непростой, — разглагольствовал старшина. — Эти дубы действительно тяжело пиляются, потому что сила нечистая их мощью поит. Но это ничего, против божьих воинов и силы небесной ни один бес не устоит. Когда понимает, что дело проигрышное, то убегает и готово! Дерево ломается, а мы сейчас...
— Что вы творите?
Смотритель кладбища, утром уехавший к родственникам в соседнее село, стоял с покрасневшим от ярости лицом. Мутные глаза блестели гневом, старческие кулаки дрожали.
- А ну, стойте! Не трогайте!
Дорогу ему преградил старшина и метким ударом в челюсть отправил надзирателя на землю. Борзые на мгновение прекратили работу, подняли головы, расхохотались и вернулись к пиленке.
— Ты что несешь, старый истукан? Не видишь, как борзые Святого Юрия волю гетманскую выполняют? — проревел старшина.
Он указал на флаг, прислонившийся к могиле неподалеку: белый всадник копьем проштрихивал черного волка. Надзиратель повел головой, клепнул растерянно несколько раз, сплюнул кровью, попытался подняться, качнулся. Трофим вовремя подхватил его под руку.
- Это мое кладбище, - прошипел старик. — Вы уничтожаете рыцарские могилы. Нельзя!
— Это не могилы, а бесы, — отрубил старшина. – Нам – можно!
Он достал из-за пазухи свернутый свиток с несколькими печатями и помахал перед носом у старика.
– Видишь эту грамоту? Святейший Патриарх Киевский и всея Руси-Украины Симеон приказал избавиться от проклятых дубов! Лично на это дело благословил и оружие наше освятил! Будешь их защищать, сядешь в тюрьму за помощь Серому Ордену. Или ты газет не читаешь, а? Не знаешь, что оборотни-убийцы вне закона?
— Нельзя так, — прошептал смотритель.
— Слышу, ты водки выпил хорошо, дед. Поэтому дам, будто ослышался, - сказал старшина. — Сейчас попихиваешься в свою лачугу, закроешься там изнутри и носа не покажешь, пока мы отсюда не уйдем. Разумеется?
Старый смотритель перевел отчаянный взгляд на Трофима.
- Ты... - сказал он. - Как можно...
Трофим в ответ покраснел и отвел глаза. Старик выдернул свой локтей, еще раз взглянул на дубы и медленно, шаркая ногами, двинулся к хижине.
— Не защитил я мертвых... Не защитил, — шептал он.
Дверь хижины хлопнула.
– Вот дикие люди! Как только в мире живут? Еще до седины доживают, — старшина покачал головой и прикрикнул в сторону рабочих: — Почему так медленно, кендюхи? В темноте хотите пилить? Пока оба дуба не упадут, мы отсюда ни ногой, Христом Богом клянусь!
Хорти засопли и ускорили темпы работ.
– Вот так! Обещание и угроза, угроза и обещание. Все божьи создания так руководствуются, — объяснил старшина, но Трофим не слушал его.
Двое суток назад среди ночи кто-то постучал в дверь дома. Дарка проснулась первой, испугалась, разбудила его. Кто там глубокой ночью? Трофим вооружился кочербой, посмотрел в окно и узнал Шарканя.
За дверью ждал Северин.
- Извини за вторжение.
Характерник в лунном сиянии словно состарился лет на десять: новые пряди седины, запавшие глаза, прорезанный морщинами лоб. Посторонний человек не поверил бы, что этому уставшему мужчине нет и двадцати пяти лет.
– Северин! — Трофим вышел на крыльцо. – Что произошло?
— Беда случилась.
Чернововк вернулся к взмыленному Шарканю, жаждущему пил воду, вытащил из саквы два немалых мешочка.
- Возьми. Здесь шесть десятков дукачей, по тридцать в каждом. Золото, серебро, банкноты.
– Зачем столько? — встревоженно переспросил Трофим. — Целое состояние...
- Слушай внимательно, - Северин на мгновение замер, протер виски и сосредоточенно продолжил. — Если ты не слышал, Орден теперь вне закона. На нас охотятся.
– Пресвятая Мария! Что значит охотиться?
— Выискивают и убивают.
Трофим схватился за голову.
– Но зачем?
- Я дал твой адрес моей жене, - Чернововк пропустил мимо ушей вопрос.
– Ты женился? — на мгновение Трофиму показалось, что он
просто спит и видит причудливый сон.
– Да. Ее зовут Катрею, — продолжал Северин. – Она с моей дочерью Олей.
– Назвали в честь твоей мамы?
– Угадал, – улыбнулся характерник устало. — Извини, что беспокою, но у нее нет близких родственников вне Ордена, поэтому я решил попросить тебя...
— Конечно, брат! Не извиняйся!
– Помоги им. Надо приобрести хижину или хутор неподалеку от села — такой, чтобы в глаза не бросался, без соседей, подальше от людей, но чтобы там там жить можно было.
Трофим кивнул.
– Имею пару на уме. Сделаем.
— С хозяйством помоги по своему усмотрению. Они будут жить один месяц здесь, а потом два месяца в других местах... — Северин ткнул в мешочки. — Четыре десятка дукачей для Катри и Оли. Два – тебе за заботы и заботы.
– Не стоит, – ответил Трофим. — У меня с деньгами все хорошо, твоей семье пойдут все шестьдесят.
– Спасибо, брат.
— Северин, все эти слухи о вас... Это правда?
– Неправда, – ответил сероманец. — Орден стал очень мешать некоторым людям. И новый гетман с этими людьми согласился. Слухи были нужны, чтобы нас возненавидели. Теперь мы вне закона, и охотники с белыми крестами на одежде, которые зовут себя борзыми Святого Юрия, идут за каждым из нас.
– Господи Боже, – перекрестился Трофим.
- Я теперь преступник и беглец, брат. Такая вот история, — Северин снова потер виски. — Еще раз извини за незваное бремя. Береги семью... Когда сюда придут борзые и спросят о Чернововке, отвечай, что много месяцев не видел, не слышал, и вообще ненавидишь меня, а терпел, потому что я угрожал. Разумеется?
