— Раньше надо было думать. Обещал — теперь рассказывай.
— Думаешь, подловил⁈ — с угрозой в голосе пророкотал Некро, подлетев мне к самому носу. — Ладно, подловил. — легко согласился он, возвращаясь на место. — Как говорила моя бабушка: женщина не воробей, залетит — не прокормишь.
— У тебя была бабушка?
— Ты хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?
— Нет. — взял на попятную я, ругая себя последними словами. — Про эволюцию давай. С инструкцией по применению и всеми подробностями. В лицах. И картинках со стрелочками.
— Ну слушай, партнер. — самодовольно хмыкнула книга, будто это он меня провел, а не я его. Хотя, может, так оно и было?
В общем, этот рассказ действительно получился куда содержательнее краткой справки, которой я удостоился в троттской Трещине. Теперь я узнал, что, эволюционируя, человек становится как бы лучшей версией самого себя. От одноклеточного к двуклеточному, от двуклеточного к многоклеточному, от обезьяны к кроманьонцу и так далее. Куда далее? Ну до куда силенок хватит. И соответствующих ресурсов.
Потому что если для первой эволюции, поднявшей меня с низшего человека до обычного, хватило горсти Птичьих Пенчиков, то второй раз такой фокус уже не провернуть. Иначе все бы находили себе такой куст и жили под ним, ревностно охраняя сокровище. С учетом наличия у своей расы Краеугольного Камня, конечно, но до ладно. Речь не об этом. Тем более, что я почему-то мог развиваться и без него.
Главное, что во второй раз тот же ресурс будет уже вдвое менее эффективен, и следовало или заменить его на более продвинутый, или комбинировать с другим аналогичным. При третьем же использовании тот и вовсе уже имеет все шансы навредить.
Что обрадовало, так это отсутствие необходимости совершать эволюцию единым рывком. Можно хоть всю жизнь заниматься ею по чуть-чуть и завершить процесс лишь в старости, заодно отодвинув границу смерти. Потому как более совершенные формы жизни и жить могут несколько дольше. На сколько? Тут все индивидуально. Но если не хочешь отдать душу богам, то и не так раскорячишься.
Процесс тоже сложностью не поражал. Требовалось лишь время от времени употреблять служившие катализатором ресурсы и особым образом циркулировать внутри себя Межмировую Энергию. Почти как на третьей стадии первой ступени, из-за чего, собственно, мне и удалось в тот раз приблизиться к заветному результату.
Объяснил Некрономикон и возможность разово слопать большое количество стимулятора с последующим усвоением, но такой способ нежелателен, так как в итоге займет больше времени для достижения цели.
По-моему, не считая нашей первой встречи, это был единственный случай, когда Некро мне действительно крупно помог. По-настоящему. Я даже подумывал его поблагодарить, однако, стоило мне вернуться к попыткам починить Зири, как артефакт вновь взялся отпускать язвительные комментарии относительно моей бездарности, и желание тут же пропало. Потому что теперь он уже откровенно мешал, и лишь кара за нарушение клятвы Омиша удерживала меня от того, чтобы знатно накостылять ему полюбившимся мне багром.
Тем не менее, уже к вечеру мне удалось вернуть голову мертвого дварфа в нормальное положение, и она больше не болталась из стороны в сторону при каждом шаге, словно у китайского болванчика. Заодно я продвинулся и в понимании строения зомби, что подтолкнуло меня к паре новых идей по их улучшению.
Хотел я уже приступить и к восстановлению работоспособности Элельведа, как от трудов некромантских меня отвлек Уман. Он привлек мое внимание нарочито громким покашливанием, которое заставило меня вздрогнуть, а зомби-эльф так и вовсе сорвался с места, чтобы защитить своего хозяина.
К счастью, я успел его вовремя остановить, и мэлэх остался цел. Правда тот и сам не сплоховал, уже изготовившись к сражению и запалив на ладони готовый сорваться в полет Огненный шар. Частое и длительное пребывание в Диких Землях приучило его мгновенно реагировать на любые угрозы.
— Ты бы держал своих уродов под контролем! — выпалил караванщик, развеяв магию и пытаясь унять рвущееся из груди сердце.
— Стучаться надо! — огрызнулся я, недовольный тем, что меня прервали.
— Да я чуть дверь тебе не снес, пока стучался! Костяшки, вон, все синие. Ты тут с затычками ходишь что ли?
Мы несколько секунд метали друг в друга молнии из глаз, но потом я понял, что зря сорвался на Умана и нехотя проговорил:
— Прости. Не слышал. Увлекся, наверное.
— Да нет, это ты прости. Сам знаю, как бесит, если мешают заниматься магией. Но когда на меня вдруг бросилась эта страхолюдина…
Он бросил настороженный взгляд в сторону мертвого эльфа. А заодно окинул взглядом и других окружавших меня кадавров, чью структуру я изучал в поисках закономерностей. Уман поежился. Ну да, со стороны мои прислужники, наверное, должны выглядеть весьма отвратно.
— Так что хотел-то? — поторопил я мэлэха. Все-таки время не резиновое, а дел невпроворот.
— Да. — мотнул он головой, собираясь с мыслями. — По нашим законам завтра мой Караван должен покинуть Дальний Крутолуг.
— Уже прошли три дня? — удивился я и тут же понял, что действительно так и есть.
— За делами время летит быстро.
— И что ты хочешь?
— Да вот, пришел посоветоваться.
Напрямую Уман не сказал, но этого и не требовалось. Мы оба прекрасно помнили, что его тяглового зверя убил Элельвед, после чего платформу с людьми тащил я. Не сам, конечно, но сути это не меняло. С тех пор мало что изменилось, и Караван должен был или идти через Дикие Земли пешком, что практически являлось самоубийством, или снова просить помощи у меня.
— Ты сам знаешь, что мне нужно в столицу. — напомнил я, присаживаясь за стол и жестом предлагая собеседнику сделать то же самое. — Но сейчас я не могу надолго покинуть город.
— Понимаю. — кивнул мэлэх, расположившись напротив. — После взятия новой ступени вообще не рекомендуется сходу пускаться во все тяжкие. А на тебя еще и баронство свалилось.
— Плевал я на это баронство! Оно тут вообще ни при чем. Здесь мой дом! Место, которое подарило мне счастливое детство! Пусть и короткое. И сейчас, после всех потрясений, люди видят во мне…
— Свет надежды. — закончил за меня караванщик.
— Да. И я не могу их предать. Все-таки когда-нибудь я хочу вернуться сюда. С семьей. И хочу, чтобы их встретили улыбки счастливых крутолужцев, а не слезы, разруха и голод.
— Поверь, это я тоже понимаю. — по лицу Умана я видел, что это не простая вежливость. — Сам через такое прошел. После гибели отца. Но пойми и ты меня. Правила есть правила. И если кто-то узнает, что мы задержались в одном городе хоть на час, то меня и всех моих людей ждут большие неприятности.
— А форс-мажор?
— Только смерть. — покачал головой мэлэх. — Ты не представляешь какую важную роль играют Караваны в жизни империи. Мы — как вены, по которым течет кровь от органа к органу. А потому правила непреложны, и я не стану их нарушать!
Мне не казалось, что Караваны действительно настолько важны для поддержания функционирования городов, однако, возможно, я не видел картины в целом и не знал чего-то важного. А может Уман просто фанатично следовал законам. И имел на это полное право, ведь так его воспитали родители и та среда, в которой он вырос. Ведь он даже собственного друга заставил рисковать жизнью, притворяясь рабом, хотя вполне мог отменить назначенное Алаумом наказание.
Конечно, я мог сказать что-то вроде: «Твои проблемы — это твои проблемы, решай их сам, как хочешь». Однако это совершенно точно поставило бы крест на сложившихся между нами отношениях. Пока не дружеских, но вполне товарищеских и взаимовыгодных. С весьма многообещающими перспективами.
К тому же что-то мне подсказывало, что в таком случае караванщик действительно соберет всех своих людей, и они пешком направятся в Заманск. Где и сгинут по дороге.
