Братья поклонились Шварцу, хлопнули дверью, скрестили на груди могучие руки. На неудобном табурете сидел мужчина. Фобос с Деймосом приветствовали его рычанием. В тусклом свете их жесткая белая шерсть казалась желтоватой.
– Найн, – бросил Отто псам.
Волкодавцы замолчали и улеглись на свои подстилки. Они знали, как нужно вести себя на допросах.
Руслан молча протянул папку с несколькими бумажками, отошел к стенке. Шварц уселся за стол, принялся не спеша изучать документы. На самом деле он знал их наизусть, но это был один из трюков, который всегда работал. Туманный мужчина на табурете нетерпеливо ерзал, потел, и за десять минут молчания, которое нарушало только сопение овчарок, не выдержал.
— Какого черта я здесь делаю?
– Не смей сказать такие слова, – Отто поднялся на уровне и стукнул по столу кулаком.
Загривки Фобоса и Деймоса нахмурились, выросшие пасти закипели слюной. Мужчина на табурете резко почувствовал нехватку воздуха и закашлялся. По щелчку пальцев Отто псы успокоились.
– Назовись, – спокойным голосом продолжил Шварц, едва коснувшись золотого креста, носившего на груди.
- Тимош Клименко, - в глазах мужчины на мгновение сверкнула ярость. — Почтенный председатель Млечного цеха Украинского Гетманата. Сознательный гражданин, посвящающий все время спасению государства. Верный мужчина и отец шестерых детей. Исследователь, меценат, путешественник. Хватит, хотите ли услышать больше регалий?
– Хватит.
— Для чего нужен этот фарс, господин Шварц? Вам все прекрасно известно. По какому праву меня задерживают на улице, угрожают избиением, приводят сюда и заставляют ждать часами?
Руслан, занявший место за столом, добросовестно записывал все произнесенное.
- По праву борзых Святого Юрия, - ответил Отто серьезно. – У тебя нет повода бояться, когда ты честный человек. Несколько вопросов... И уйдешь отсюда, куда захочешь.
Он вгляделся в круглое румяное лицо. Такие всегда вызывали отвращение: откормленные, блестящие, словно вот-вот лопнут от жира. Шварц знал немало подобных Тимишу дельцов, готовых мать собственную продать, если цена подходящая.
— Общеизвестно о твоих товарищеских отношениях с ликантропами запретного Ордена, — заговорил Отто, кувырком шагая от стенки к стенке. — У нас есть подозрения, что ты до сих пор помогаешь слугам Сатаны.
- Ваши подозрения безосновательны, - отрезал Тимош. – Это все? Тогда я должен уходить, господин Шварц. Меня ждут важные дела, а вы упустили кучу моего драгоценного времени.
Он попытался подняться, но глухое рычание волкодавов приткнуло его к неудобному табурету.
— У меня нет ни времени, ни силы собирать доказательства, — соврал Отто (на самом деле для этого не хватало людей). – Я не собираюсь вести тебя на суд. Я и есть суд! Нам точно известно, что ты помогаешь оборотням. От тебя воняет нечистым духом! Я слышу этот дух и меня тошнит от него. Признайся, кого из преступников ты видел за последние месяцы. Скажи, где и когда это случилось – спаси свою заблудшую душу! Скажи — и будь свободен идти, куда вздумается!
Неожиданно для Шварца Тимош рассмеялся, но через секунду яростно скривился.
— Вы здесь в своих подвалах с ума сошли? — проревел чумак, не сдерживая гнева. — Отшибло ли вам последнюю память? Вы собственноручно всех сироманцев к Рождеству уничтожили! Ордена давно не существует! С кем я мог видеться, с привидениями? Немедленно выпустите меня!
Чумак размахивал кулаками и не собирался ни в чем признаваться. Тимош оказался смелее, чем Отто предполагал. .. Он задумался, как дальше вести разговор. Эта опрометчивая задержка стала роковой: тупоголовый Лаврин, привычно воспринявший молчание приказом, приблизился к чумаку и ухватился за его правую руку.
- Начинать с большого, брат? — пробасил Лаврин, вопросительно взглянув на Шварца.
- Что-о?! — Тимофей вскочил на ноги, не обратив внимания на рычание псов. — Вы угрожаете мне пыткой?
Лаврин толкнул его на табурет, а чумак заорал во все горло:
— Вы смеете пытать меня под надуманными предлогами? Меня, Тимиша Клименко? С начала наступления Орды мои валки спасают войско Сечево, ежедневно мои повозки трогаются на фронт, каждый час мои люди работают на победу в войне, ежеминутно мое состояние тает! Из-за вас, болванов, я только что пропустил сверхважное военное совещание! Просто сейчас несколько срочных документов ждут моей подписи! Каждый миг, что я здесь трачу, стоит нашим воинам жизней! Я – одно из ключевых звеньев в военной логистике! Вы это осознаете, псы безголовые? Вас в этой тюрьме замкнут как ордынских агентов!
Руслан перестал записывать и подвел на Отто вопросительный взгляд. Искрешенные Фобос и Деймос капали слюной, готовые броситься за командой. Лаврин до сих пор держал руку Клименкова в ожидании приказа.
Шварц кипел от ярости. На напыщенного лавочника, на его ложь о ликантропах, на его язвительные образы, на тупого Лаврина, на самого себя. Вот так бездарно упустить отличный шанс!
- Дай нам просто нужно, - сказал Отто дружески.
– Несколько минут, не больше. И мы навсегда разойдемся без насилия и шума.
— Вы не понимаете своей ошибки, господин Шварце. Осознаете ли, но продолжаете кривить хорошую рожу при плохой игре. На меня ваши опасности не действуют! Или немедленно отпустите меня отсюда, или бросайте в каземат, — Тимош махнул свободной рукой. — Предупреждаю: выберете второе, и до завтрашнего вечера от вашего карманного замка крестоносцев даже флага не останется.
Как он мог так ошибиться? Ответ пришел сразу: из-за собственного самомнения. Этот хряк в человеческом лице — наказание за грех гордыни.
Прости меня, Господи! Я усвоил этот урок. Жаль только, что хряк уйдет и заберет с собой все знания о ликантропах, сумевших выжить после большой охоты.
Шварц резким движением подбородка приказал Лаврину отпустить чумака.
— Я буду молиться, чтобы в твоей душе проснулась христианская совесть. Мы будем ждать ответов... И сделаем всю грязную работу. Как делали всегда, — Отто указал на Клименко ладонью. – Разве ты, отец шестерых, не хочешь очистить этот мир, чтобы твоим детям жилось безопасно?
Тимош остановился перед распахнутой Илькой дверью. Оправился. Измерил Отто длинным взглядом и ответил:
— Вы фанатик, господин Шварце. Далек от подлинного мира, ослеплен, опасен фанатик. И вы зря отдали приказ о моем задержании.
На том чумак пошел. Отто захотелось крикнуть близнецам, чтобы свернули и бросили его в камеру, но приглушил это желание — опять соблазняла гордыня.
– Господи! Прости ложь его и вдохновь на правду.
– Шварц перекрестился.
Руслан перекрестился следом.
— Брат, я не думал, что...
– Кто следующий? – перебил Отто.
Руслан мгновенно понял, что разговор о Клименко завершен, и подал другую папку.
– А, писатель, – настроение Шварца улучшилось.
– Ведите.
Поражение с чумаком неприятно, но даже на нее была воля Его.
Новый гость, бледный и помятый, за ночь в каземате явно не сводил глаз. Он промерз и непрерывно трясся, от чего плохо держался на наклонном табурете. Лаврин торчал рядом, чтобы подхватить несчастного или сломать ему что-нибудь — как прикажут.
– Назовись, – приказал Отто, коснувшись пальцами золотого креста на груди.
— Вы все знаете... Вы вчера меня допрашивали...
От него остро пахло мочой. Шварц скривился.
- Назовись.
– Владимир Буханевич.
— Зачем приехали в Винницу?
– Я все рассказал! Прибыл в личных делах... В ряды войска Сечева меня не взяли из-за возраста и состояния здоровья, поэтому я решил попробовать в главный штаб писарем или еще кем-то... Хочу быть полезным! Не желаю сидеть в стороне, когда Левобережье стонет под изумрудным флагом!
– Это мы слышали. Вспомнилось ли что-нибудь новое за ночь?
– Что вспомнилось? – отчаянно крикнул Владимир. – Я – доброволец, которого вы задержали ни о чем! Откуда вы взяли, что я виноват? Кто это сказал? Завистники? Меня не впервые лгают завистники!
