Я устроилась в комнате, в которой просыпалась однажды, где, как всегда, потрескивали поленья очага, имелось то же самое меховое пушистое одеяло, широкая кровать и окно, у которого я стояла нерушимо и смотрела на лес, пока Кинли мирно спал на постели.
Я ждала Яна, долго и самозабвенно, пребывая в беспричинной тревоге. Скрестив руки на груди, согреваясь и пытаясь успокоить себя, устремляла взгляд в лес, мельком пробегаясь по незнакомым драконам, но не находила среди них моего Яна. Шли минуты и, казалось, часы – а его все не было.
Сдавшись от холода и усталости, я легла в постель, укрывшись, однако, продолжая дрожать. И не сумела уснуть, не могла позволить себе сомкнуть глаз, ждала его, переживая. Когда услышала снаружи знакомый характерный хлопок, встала и посмотрела во двор.
Желтый цвет листьев, укрытых ночью, рассеивался голубыми молниями, мерцающими в плотном клубящемся паре.
Он вернулся.
Я смиренно следила, как он входил в дом, не замечая моего силуэта в окне, затем оторвалась от подоконника и ринулась подобрать меховую накидку, сохшую у камина. Она еще была влажной, и, оставив ее, я двинулась к выходу, чтобы спуститься, но дракон опередил меня, отворив дверь, у которой мы и столкнулись.
Ультрамариновые глаза Яна вглядываются в мое лицо, наконец-то не избегая меня за ушедший почти бесконечно продлившийся вечер.
И Ян смотрит открыто, безотрывно, в упор.
Он многое пережил сегодня из-за отца. Давний конфликт, который больно ранил вновь, прежде чем разрешиться. И я не знала, что он думал или чувствовал по этому поводу, но его взгляд был тяжелым и… уставшим.
И мне стало совсем не важно, какие вещи до этого ранили меня саму, и я кинулась к нему, чтобы утешить. Желая поддержать того, кто постоянно заботился обо мне.
Мы шагнули навстречу друг другу, и он обнял меня так крепко, как не обнимал никогда. Я уткнулась в ворот камзола и позволила Яну вцепиться в меня, сжать себя сильнее, чем требовалось, не протестуя от перебитого дыхания.
Он опускает голову, выдыхает у меня на плече, нависнув всем телом надо мной. Я глажу его по черным волосам, пропуская пряди через пальцы, потом перехожу к плечам, спине и чувствую, что моего сильного дракона сотрясает дрожь.
Его широкая горячая ладонь проводит по моим еще не высохшим волнистым волосам на затылке, по моей шее сзади, несколько раз ненавязчиво, мягко. Я поднимаю голову, заглядываю с переживанием в его глаза, надеясь не увидеть в них душевную боль.
Мы были близки в этот момент как никогда. Наше дыхание соединилось.
И в этот момент, когда я пытаюсь отмести прочь раздумья о пережитом, Ян чуть склоняется, находит мои губы своими, и я не успеваю осознать, как он целует меня.
Это было непривычно. Было искренне. Я знала – этот жест означал то, что он рад, что я в порядке. Ведь до этого момента я долго не была в безопасности. И сегодня он едва не потерял меня навсегда.
Наш поцелуй уже не походил на тот неловкий, который состоялся у меня дома на кухне, словно в прошлой жизни. Этот был другим. Обличающим трепетное, теплое желание, разливающееся у меня внутри. Желание быть рядом с Яном. Стать одним целым, говорить не на языке слов, а по-другому, безмолвно выражая чувства, которые я имела к нему. Родства, благодарности, привязанности, сопереживания, поддержки. Волнения друг за друга. Наша близость сейчас не знала преград и границ. Не имела рамок. Не облекалась в форму. Она просто существовала и была естественной. Это было так же просто и привычно, как делать вдохи.
Пронесенная сквозь всю мою жизнь, наша близость не имела начала и конца.
А после мы оба, запутавшись в своих мыслях, в страхах, в ощущениях, прижались друг к другу еще сильнее, вопреки всему, желая большей взаимности, большего, чем имели от привязанности сейчас, от своей безусловной, не поддающейся определению, любви.
Оторвавшись от моего лица, Ян подхватил мое уставшее тело, будто я была совсем беспомощной, и понес к кровати. Бережно уложил рядом с собой, укутал в мягкое меховое одеяло. Дракон был теплым, и я с облегчением прислонила голову к его плечу, пристроившись в уютных объятиях Яна.
Я ощутила, как моей макушки утешающе коснулись его губы. И замерли на волосах.
Как и сказала Валентина, не в том суть, что он не позволял себе любить. Хуже: он был уверен, что не способен на глубокую привязанность. Да, он дракон, но его одолевали совершенно обычные проблемы.
Поэтому он и держался на некотором расстоянии от окружающих. Ведь если он приблизится к кому-то, то лед растает, а опора разрушится. Но сейчас он оказался ближе, чем когда бы то ни было, наверное, потому, что столько раз меня терял. И теперь ему было проще меня не отпускать, чем находиться в постоянном поиске и переживании за меня.
Сон стремительно одолевал меня, и когда сомкнулись веки, я слабым голосом попыталась убедить Яна в том, что мне некогда спать. Дескать, нам надо найти лунный камень, в котором заточена часть души и сила Живы, так что нужно отправляться в явь.
Ян возразил, что он пока понятия не имеет, где спрятан камень – ни разу за время нахождения в нашем доме или в том, где родилась моя мать, он не ощущал магической энергии подобного толка. И потому, пока у него нет никаких идей, я могу немного отдохнуть.
И затем добавил шепотом:
– Ты же не думала, что я дам тебе погибнуть сегодня?
Ян возвращался, становился прежним, собранным и сильным драконом, обхватывая меня руками, обволакивая жаром, будто до сих пор защищал, будто мне все еще что-то угрожало.
– Я хотела этого, – призналась я, впитывая тепло от прикосновений его горячей драконьей кожи к моей. Слушая свое утихомирившееся сердце, в котором все стало на свои места после его возвращения.
– Знаю. Я слышал твои мысли, – подтверждает он. – Но сейчас не буду тебя за это ругать. Не буду. Просто не делай так больше, пожалуйста.
Его голос все еще полон сожаления и тревожен. Ян винит себя.
– Я все исправлю, – тихо продолжает он, – я постараюсь.
Не уверена, что он имеет в виду на самом деле. Подразумевает ли Ян события, развернувшиеся в пекле… или его замечание как-то связано с влиянием Тьмы, в которую я окунулась. Об этом он вроде бы беседовал с Трояном и Константином…
Возможно, дело во Тьме. Но я в порядке. Я жива. Цела. Невредима прямо сейчас. Нави никак не удавалось убить меня, а я не сдавалась. И когда нервозность начала опять подбираться к сердцу, я безжалостно оборвала эти мысли. Думать сейчас о загадочной Тьме и о том, что она мне уготовила, было излишним, когда имелось так много насущных проблем.
В эту ночь Ян больше не отходил от меня. Когда я спала, он лежал рядом. Моя голова покоилась у него на груди. И я давно не ощущала такого всеобъемлющего покоя. Физического и душевного.
В эту ночь я мирно спала рядом со своим драконом. И мне не снилось вообще никаких снов.
Глава 13
Порубежный мир
Охватившая навь темнота не развеялась, когда я проснулась, небо не прояснилось, на него не пролился утренний свет. Полнолуние было сплошным и неуходящим – холодный серебряный свет бил в глаза, ослепляя не слабее солнца.
Ян разбудил меня через несколько часов после того, как я уснула. Извинился за нехватку должного количества времени, которое было необходимо для того, чтобы я как следует отдохнула, но после моего пробуждения – и даже раньше, начиная с того момента, когда он вернулся ко мне, разобравшись со Смогом и прочими делами пекла, – Ян более не отходил от меня ни на минуту.
Он держал меня за руку, когда мы шли по коридору, стены которого подпирали спрятанные в тенях костомахи, а потом спускались по лестнице. Он поцеловал меня в лоб, коротко и ненавязчиво, когда объявил, что мы сейчас должны вернуться не просто в мир живых, в мир людей, в явь, а прямо ко мне домой – туда, где на ферме, в полночь на мое совершеннолетие и началась мрачная история, вынудившая нас с Яном отправиться в навь.
