"Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Бачурова Мила

— А почему же тогда... — начала она. Но не договорила. В дверь постучали.

— Открыто, — буркнул Серый.

Мысленно обругал себя: увлёкся. Не смотрел в окна и не увидел, что к дому кто-то подошёл. Джек такого ни за что бы не допустил, болтовня — болтовнёй, дело — делом. Здесь, в месте, где он считал себя окружённым врагами, не терял бдительности ни на секунду.

Дверь открылась.

Первым в дом влетел Лазарь.

Серый аж не сразу его узнал: за прошедшие четыре месяца пацан подрос, да как-то и не ожидал здесь увидеть. Начал было:

— А ты чего... — но Лазарь не услышал.

Он с приветственным воплем бросился к Ариадне. Обнял её, прижался, будто трёхлетка к мамке, Ариадна тоже его обняла. Интересные новости... Но смотрела она не на Лазаря — его присутствию, кажется, не удивилась, — а на дверь.

Серый посмотрел туда же. И рука дёрнулась к пистолету. Вслед за Георгием и Марией в дом вошёл Шаман.

Глава 27

Серый

— Мы ждали тебя. — Ариадна склонила голову. Странно, что на колени не упала, мелькнуло в голове у Серого. Ей-богу, не удивился бы. — Все вокруг разуверились и отчаялись! Люди поддались лживым словам и обещаниям! — она с ненавистью посмотрела на Серого. — Никто не захотел бороться со злом! Только мы. — Ариадна крепче прижала к себе Лазаря.

Лицо Георгия пылало. Мария, сжав губы, смотрела в пол.

— Люди слабы. — Голос Шамана из-под капюшона звучал негромко и печально. — Оставшись без поводырей, они ослепли. Не знали, куда идти. Если вера не тверда, такое случается.

— Мы тверды верой, Шаман! — Георгий чуть не плакал. — Клянусь тебе, я делал всё, что мог!

— Знаю. — Шаман тронул его за плечо. Если бы доставал — наверное, по голове бы погладил. Но роста Шаману не хватало, со стороны это выглядело бы смешно, а Шаман скорее умер бы, чем позволил себе показаться смешным. — Я знаю тебя, Георгий, как знаю каждого из вас. Все вы — дети Матери Доброты, и я, даже будучи пленён врагами, душой оставался здесь. То, что творилось в посёлке, не вина ваша, а беда. Вы растерялись. Но теперь я вернулся и больше подобного не допущу.

Георгий смотрел на Шамана с такой собачьей преданностью, что Серому стало противно. И у Марии в глазах он заметил похожее выражение — отрешённо-восторженное, сейчас уже странно было, что ещё вечером эта тётка казалась самой разумной из всех. Вот интересно, почему лупятся на Шамана они, а противно ему?

— А ну, с этого момента поподробней, — потребовал Серый. — Ты как здесь оказался? Свинтил, что ли?

— Мои душа и сердце стремились вернуться туда, где без моей помощи не обойтись, — торжественно объявил Шаман. — Меня вела Мать Доброты, и вот я здесь.

— Свинтил, — кивнул сам себе, подтверждая догадку, Серый. — Ладно, детали потом. Нарисовался — валяй, наводи порядок. А то притомились тут за тебя разруливать. То пожар, то махач, то эта дура, — он кивнул на Ариадну. — Сперва скот и посевы травила, потом за людей взялась. Докладывали тебе уже?

— В отсутствие тебя и матери Ангелины у девочки помутился разум, — торопливо выдвинул спасительную версию Георгий. — Она...

— Ариадну так же, как и меня, вела Мать Доброты. — Шаман подошёл к девчонке, гордо вскинувшей голову, положил руку ей на плечо. — Она и Лазарь — единственные, кто знали о смерти матери Ангелины. И они пытались бороться с злом, как могли.

Мария ахнула:

— Мать Ангелина умерла?!

— Мать Ангелина зверски убита. — Шаман повернулся к Серому. Обвиняюще ткнул в него пальцем. — И ты об этом знал. Виновник её смерти — злой человек со шрамом на виске. — Повернулся к Эри. — Твой отец.

— Нет! — Эри аж отшатнулась. — Не может быть!

— Спроси у своего товарища, — голова в капюшоне кивнула на Серого. — Надеюсь, у него достанет мужества сказать правду.

— Серый?.. — Эри тоже повернулась к нему.

Блин, надо было всё-таки ей рассказать, — мелькнуло в голове у Серого, — тогда, наверное, не чувствовал бы себя таким идиотом. Мысленно обругал Джека, который не позволил это сделать. Буркнул:

— Ну, что — «Серый»? Ангелина нас догнала. Напала на Джека — рано вечером, когда все спали. Я один не спал, по лагерю дежурил. А Джек потихоньку мимо меня прошёл и на могилу Олеси вернулся. Видать, чувствовал что-то. А там эта — в комбезе, с ножом. Джек-то безоружный был, да еще раненный. Если бы не он её, она бы его зарезала.

— Мать Ангелина не могла зарезать человека!

Лазарь отлепился от Ариадны. Шагнул к Серому. О том, как жаловался Эри, что мать Ангелина «сошла с ума» и его «застыла», судя по всему, забыл напрочь.

Короткой памяти жителей посёлка Серый уже не удивлялся — здесь было, кому заставлять людей помнить то, чего не было, и забывать о том, что было.

— И не было у неё никакого ножа! Это ваш нож, я его запомнил. Он не чтобы резать, а чтобы кидать. Это я нашёл мать Ангелину. Я хотел вас догнать. Потому что... неважно. — пацан потупился.

«По Джеку заскучал, — понял Серый. — Стыдно стало за истерику, которую в больничке устроил. С нами хотел уйти, вот и бросился догонять».

— А там кровь, — выпрямившись, продолжил Лазарь. — Трава вытоптана, и кровь! И след в сторону уходит, на сухой траве хорошо заметно. Я по этому следу пошёл и увидел. Мать Ангелина раздетая была, и... — Лазарь запнулся. — Её уже шакалы глодать начали. Я только по волосам и признал, таких длинных ни у кого в посёлке нету. А нож в груди был воткнут.

«А ведь точно, — вспомнил Серый, — Джек не вытащил нож. Специально оставил — что, типа, не просто убил, а отомстил за Олесю... Дурак». Вслух буркнул:

— Это он когда-то был наш. У нас много чего было, а потом не стало. Вон, у него спроси, почему, — кивнул на Шамана. — Ангелина напала первой. Джек победил честно.

Ариадна расхохоталась.

— Зарезать беззащитную женщину — честно? Что ж, ничего другого я не ждала.

— Блин, да какая ж ты дура! — вскипел Серый. — Это Ангелина-то беззащитная? Да она...

— Её защищала Мать Доброты. Как защищала каждого из своих детей, — перебил Шаман. — Так было в нашем мире всегда — до тех пор, пока не пришли вы. С вашим приходом зла стало слишком много. Мать Ангелина пыталась бороться, но что она могла сделать — слабая женщина против сильного, вооружённого мужчины? Мать Ангелина погибла, защищая своих детей.

— И Мать Доброты тоже пыталась отвести от нас беду. — Ариадна, глядя на Серого, от ненависти едва не дымилась. — Она выбрала своими проводниками меня и Дария. Бедный мальчик убежал из Джубги, потому что хотел догнать вас! Он верил злому человеку — а нашёл истерзанное тело матери Ангелины. От переживаний Дарий заболел. Когда я пришла в Джубгу, он метался в горячке. Не мог поверить тому, что видели его глаза, и боялся об этом рассказывать. Мне понадобилась не одна ночь, чтобы уговорить Дария рассказать, что случилось. Терпение Матери Доброты переполнилось! Злой человек должен был погибнуть.

— Злой, ага, — горько усмехнулся Серый. — То, что этот человек был ранен, чуть живой от голода — неважно. А ещё этого человека ни Ангелинин дурман, ни твои пули не взяли! Видать, Мать Доброты ему сказать забыла, что должен погибнуть.

— Злой человек погиб. — Даже самый придирчивый слух не распознал бы в голосе Шамана торжество. Он говорил негромко и печально, скорбь казалась искренней. — Мать Доброты не раз пыталась направить злого человека на верный путь, но он остался глух к её...

— Что?! — Эри вскочила.

Серый и сам не сразу осознал смысл сказанного.

Джек — погиб?!

— Звездишь, сволочь! — выпалил он.

Шаман смиренно стерпел ругань. Опустил голову.

— Я и не ожидал, что ты поверишь. В своём мире вы привыкли к тому, что вас окружает ложь.

— Злой человек умер, — вмешался Лазарь. — Я видел. — Голос у пацана дрогнул.

— «Злой человек»? — горько повторил Серый. — И ты туда же? Даже имя успел забыть?

— Я не верил, что это он убил мать Ангелину! — на глазах у Лазаря проступили слёзы, сердитые и отчаянные. — Ариадна сразу сказала, что это он, но я не верил! А потом Джек умер. Когда вернулся Шаман, и мы нашли место, где он поселился. Он был живой, смеялся, как всегда. Слова говорил неприличные. Шаман ему, что мать Ангелина пропала, а он: «Не ходил ни кот, ни кошка — пропала пи*да с окошка!» Твоя, говорит, баба, ты и ищи. А ещё он говорил, что не умрёт. Что у Матери Доброты одолелка не выросла — его одолеть. А сам вдруг как стал белый! Как помертвел. Упал и не встал больше.