— Слушай, Червяк, — Дрюня с каким-то извращённым вожделением глянул на паренька, опустил глаза на его трясущиеся от злобы губы. — А ведь мы можем ему помочь с его даром…
— Не смей даже думать об этом!
— Почему⁈ — Дрюня заглянул мне в глаза.
— Ты же знаешь, что случится. Мне нужно объяснять это?
— Ну ты же теперь можешь воскрешать людей, я правильно понял?
— Друг мой, ты запамятовал? Уйдёт дар — умрёт сознание. Я даже не хочу обсуждать это!
Дрюня наклонился ко мне, приблизившись твёрдыми губами к моему уху.
— И что же тогда нам с ним делать? — прошептал он.
— Он вернётся домой. И будет править на своей земле. Будет обмениваться с тобой товарами, зёрнами. Будете вместе поднимать экономику. Развивать землю.
— Значит ты меня бросаешь здесь, на этой земле⁈ А сам отправишься дальше путешествовать, веселиться и сражаться? Так значит! Использовал меня и выбросил, как использованный презерватив в унитаз?
— Не передёргивай. Мне смешно слышать эту чушь из твоих уст. Тебя никто не гонит прочь. Но разве ответственность за свои земли не давит на твои огромные плечи?
— Червяк, скажи правду, нам угрожает опасность невиданных размеров?
— Размеры её видимы. И да, над нами висит угроза, собственно, как и всегда.
— И вот пока она висит, моя ответственность за мои земли давит мне не только на плечи, но и на руки, в которых я могу сжимать свою секиру. Свой «Лицадёр»! И мне уже не терпится скинуть этот непосильный груз. Да и Осси… Ты сам сказал, что она стала частью тебя. И ты не отпустишь её со мной…
— Она свободна, как и я, как и ты. Но да, мы действительно связаны между собой. Умру я — умрёт она. Но никак не наоборот.
— Получается, это мы с Осси теперь тебя должны охранять?
— Получается так, — улыбка смягчила моё уставшее лицо от утомительных разговоров.
Короткую тишину нарушил юный голос Ансгара.
— Пока над нашей землёй витает опасность, и в любой момент «кровокожи» могут вернуться, я отправляюсь с вами!
— Это исключено, — отрезал я. — Ты отправишься домой! Твой народ ждёт тебя, им нужен порядок и процветание. Без тебя земли почахнуть, умрёт скот, а люди примутся убивать друг друга ради спасения и жалкого куска хлеба. Поверь мне, я знаю, что говорю. Мои глаза видели Хаос, который тебе даже и не снился. Я видел, как пылающие дома вместе с бедными жильцами пускали в небеса копоть, затмившей солнце. Я слышал, как мучительно кряхтел бетон, перед тем как рассыпаться песком и превратить девятиэтажное здание в груду мусора, погребя в душном подвале столько людей, сколько ты не терял ни в одной из самых кровопролитных битв.
— Такого быть не может!
— Поверь мне, Ансгар, может.
— Раз ты считаешь моё проклятье даром, так пусть мой дар послужит тебе верой и правдой!
Сладкие слова из уст подростка вызывали у меня тошноту. Он понятие не имел с кем связался. Но он доверился нам, и я никак не могу подвергнуть угрозе доверие юного правителя. Никто не сможет гарантировать ему безопасность в дороге, путь которой неизвестен даже мне. Я не могу рисковать, да и польза от него слишком сомнительная.
— Ансгар, вопрос твоего пребывания в нашем отряде давно решён. Мы очистили лес от «кровавой мученицы», и вам больше никто не угрожает.
— Но «кровокожи» продолжают ходить по нашей земле…
— Эту проблему я беру на себя. Можешь не переживать.
— И как же ты решишь её? — спросил у меня парнишка, скривив лицо не от злости, а от сильной обиды.
— Тебе это не понравится, и я обещаю, я верну его, как только найду упокоение души и убью кое кого.
Плащ из двух десятков мужских лиц зашелестел о мои ноги. Я подошёл к распростёртому на кровавой глади телу «кровавой мученицы». Она словно спала. Тело умерло, не испытав страха и боли, что отразилось маской успокоения на девичьем лице с распахнутыми глазами. Взявшись обеими руками за деревянное древко, я выдернул копьё из женской груди. Кровавый доспех издал громкий треск, влажно чмокнула плоть. И только сейчас я увидел, как из раздробленный груди наружу хлынула кровь. Пустая кровь. Струйки стекали по истерзанному телу в мою багровую лужу и сразу же в ней растворялись, чистые, словно всё это время жестокий мир не произвёл на них никакого влияния. Как будто я пролил младенческую кровь, без грязи, без похоти и боли. Странно, но это тело не было отравлено ядом времени.
— Ансгар, — повернувшись к пареньку, я сжал древко копья двумя руками и посмотрел на окровавленный наконечник, сделанный из кости руки его отца. — Я вынужден забрать с собой принадлежащее тебе копьё. «Длань праха» отправится со мной карать и обращать в прах кровокожих. И ты должен понимать, что, если я паду в бою, копьё в любом случае тебя не спасёт, будь оно в твоих руках. А с ним у меня отличные шансы на победу.
Губы Ансгара не вытянулись в понимающую улыбку, или в мрачную гримасу, они не выражали абсолютно ничего. Как и его глаза. Он уставился на меня с полным безразличием, а потом перевёл взгляд на копьё. Лёгкий прищур и тяжёлое дыхание наконец-то раскрыли его. Решение давно было принято, но он продолжал отыгрывать роль подростка, быстро становящегося настоящим мужчиной.
— Хорошо! — с высоко задранной головой гордо выдал парнишка на всё дупло расколотого дуба. — Но тогда я заберу кое-что у тебя.
Он подошёл к телу «кровавой мученицы», остановился возле её ног и присел. В зелёном сиянии я увидел, как его ладонь легла на отрубленную руку, служившей рукоятью двуручного меча, чьё лезвие тянулось прямиком из мужской ладони, застывшей в вечном рукопожатии. Ансгар выпрямился и выставил перед собой мой меч, а его глаза принялись жадно разглядывать лезвие багрового цвета, в трещинах которого утопало пляшущее пламя зелёного цвета. Меч ему безумно нравился, а я, по сути, мог наделать таких хоть на всю армию…
Армия…
Это слово больно кольнуло меня где-то внутри мозга. Отдалось эхом, и, к моему счастью, смолкло, подойдя к горлу густым комком кисловатой крови, который я тут же проглотил.
— Я заберу меч себе, если ты не против, Инга.
— Не против. Только будь аккуратен, он очень опасен.
— И ты будь аккуратна с моим копьё, оно очень опасно.
Мы вместе рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Наконец, за долгое время, Ансгар тепло улыбнулся и сказал:
— Надеюсь мы в скором времени увидимся, и ты принесёшь мир в наши земли. Но помни, я всегда приду к тебе на помощь, ты только позови.
Я кивнул и сказал:
— Пойдём отсюда, нам пора в дорогу.
Подходя к Осси, мы заметили любопытную картину. Кара сидела возле воительницы и вылизывала той лицо. Закованная в кровавую корку девушка улыбалась и пыталась почёсывать волчицу за ухом. Словно ничего и не было в их жизни. Словно весь тот ужас и кошмар, обративший их тела в кошмар наяву, произошёл со всем с другими существами. Осси приняла себя. Разум женщины справился с необратимой болезнью тела, превратив организм в смертоносное оружие, которым так мечтала стать воительница.
Увидев нас, Осси поднялась с колен, напоследок проведя ладонью в кровавой корке по морде волчицы, покрытой не менее уродливой коркой с одной лишь разницей — доспех зверя был из застывшего гноя, а не из крови.
— Инга, — налитые кровью глаза уставились на меня с какой-то надеждой, словно я тот самый отец, обещающий дочке каждый день погулять с ней на улице, но сло́ва своего так и не сдержал. — Что… что мне теперь делать?
— Всё это время я считал, что ты рождена для спокойной жизни. Для дома. Для поддержания очага.
Лицо Осси скривилось, словно она услышала брань в свою сторону. Я на секунду замолк, но когда девушка успокоилась, продолжил:
— Хорошо это или плохо, но сегодня я осознал, что ты рождена совсем для другого.
— Для войны?
— Да. Ты была рождена для войны. И ты пойдёшь с нами.
— Спасибо тебе, Инга.
Осси вытянула вперед руку и сложила ладонь таким образом, что казалось, будто она держит нечто незримое человеческому глазу. Я моргнул, и в следующий миг из женской ладони начал расти по воздуху клинок из чистой крови. Достигнув длины почти метра, Осси сжала пальцы, со всей силой обхватив лезвие, а когда разжала их, кровавый меч заполучил удобную рукоять с отпечатком ладони рыжей воительницы. Осси по-мастерски покрутила в ладони меч, сделала несколько ударов, со свистом рассекая горячий воздух, и сказала:
