- Мрак не будет убивать, - так, будто его не услышал, обратился Стафка к главному дядьке. – Вы только, пожалуйста, сами его не трогайте, и тогда он вас не тронет.
Дядька ошалело, переводя взгляд с Мрака на Стафку и обратно, хлопал глазами.
- Ещё слово вякнешь – без зубов останешься, - пообещал Стафке Мрак. - Уважаемая, - обратился к женщине, - вмажь там ему укольчик покрепче! Во имя Матери Доброты.
- Ты не волнуйся так, не кричи, - старательно не слыша Мрака и не глядя на него, продолжил Стафка, – нам нужно только, чтобы меня прооперировали. У меня там пуля застряла, Мрак её сам вытащить не может. А потом мы уйдём.
***
Толпа разошлась. После того, как опустел не только двор перед лечебницей, но и примыкающая к нему улица, Мрак по очереди отвёл в смотровую подстреленных мужиков. Усадил рядышком, на кушетку. За дверью в перегородке, разделяющей помещение, находилась процедурная. Она же, по необходимости, операционная – в этом лечебница южан ничем не отличалась от той, что была обустроена в родном посёлке Мрака.
Дверь между помещениями Мрак распахнул настежь. Сам встал в проёме – так, чтобы наблюдать и за тем, как оперируют Стафку, и за обоими мужиками. Обрез и карабин болтались на ремнях у него за спиной, крест-накрест: один висел на правом плече, другой на левом. Руку Мрак держал на рукояти пистолета, во время стычки во дворе в ход его так и не пустил, оружие чужаков оказалось сподручнее. Сейчас этому обстоятельству радовался: боезапас сэкономил.
- Пулю пацану вытащи, - приказал он главной в клинике женщине, той, что осматривала Стафку. – Чем быстрее вытащишь, тем быстрее за своих возьмёшься, - кивнул на мужиков.
- Они истекут кровью. – Женщина смотрела на соплеменников, едва не плача. – Позволь хотя бы матери Ольге заняться их ранами! – Она оглянулась на вторую женщину. Та, бледная со страху, застыла у неё за спиной.
- А с пацаном справишься одна?
- Справлюсь. Это не очень сложно.
- Окей. – Мрак привалился к дверному косяку. Азарт после драки начал отпускать, до смерти захотелось присесть. А лучше прилечь. Закрыть глаза и вздремнуть, хоть ненадолго… Но такого он себе в ближайшие несколько часов точно позволить не мог. – Как тебя звать?
- Мать Ирина.
- Окей, мать Ирина. Валяй, занимайся пацаном. А ты – этими, - Мрак кивнул второй женщине на мужиков. – С правого начни, у него кровь сильнее хлещет.
Женщина вопросительно взглянула на Ирину, та кивнула. Ольга бросилась к шкафчику с инструментами.
- Пацаном занимайся, - напомнил Ирине Мрак.
- Да-да, - женщина юркнула в процедурную. Склонилась над лежащим на большом столе Стафкой.
Ольга уже быстро, умело срезала с ноги мужика окровавленную штанину.
Мрак ещё раз огляделся, оценил обстановку и удовлетворённо кивнул: он занял идеальный наблюдательный пункт. Джек, пожалуй, был бы доволен. И операционная, и смотровая – как на ладони, даже то, что происходит во дворе, в окна отлично видно. Дверь в лечебницу он закрыл, сквозь ручку-скобу пропустил палку от швабры. Не бог весть какая преграда, но теперь сюда так запросто уже не попасть, поломиться придётся. А уж он, если у кого-то вдруг хватит смелости ломиться, не растеряется - быстро решит, к чьей башке ствол приставить.
Закурить бы, блин… Нельзя, дома Лара за такое голову бы свернула. Она даже во дворе лечебницы дымить не позволяла. Мрак, подумав, сунул в рот спичку, зажал в зубах. Покосился на раненное плечо – удар прикладом на пользу ему явно не пошел. Сквозь повязку и рукав просочилась кровь.
- Ты не посланник Шамана.
Прозвучало это с какой-то детской обидой. Заговорил не тот мужик, над которым хлопотала докторша, а другой. Тот, что орал людям: «Бегите!», про которого Мрак решил, что он глава посёлка.
- Молчишь? – мужик смотрел на него исподлобья. На проступившую на рукаве кровь, скрещенные на груди ремни от оружия. Свою рану он зажимал, как научила докторша. – Сказать нечего?
- Говорить не с кем, - буркнул Мрак.
Мужик торжествующе усмехнулся.
- Посланник Шамана никогда не сказал бы ничего подобного, - уверенно объявил он. – Ты не тот, за кого себя выдаёшь. Ты слишком молод, чтобы быть рождённым до того, как мир перевернулся. И слишком взрослый для того, чтобы быть одним из тех, кого находят в Лунном Кругу. Твоя кожа темнее, чем у них, а глаза светлее. У тебя незнакомое оружие. Грубая речь. Свежая рана! – он ткнул пальцем. Заключил: - Я не верю в то, что Шаман мог избрать тебя посланником.
- Не верь, - буркнул Мрак. – Пацана вылечи и не верь дальше, сколько влезет. Меня Шаман ждёт.
Мужик покачал головой:
- Нет. Ты не его посланник. Мы с Виталием, - кивнул на соседа, - на себе прочувствовали, на что ты способен. И я точно знаю, что ни один из посланников Шамана подобного не умеет. Нашему народу претит насилие. Посланники Шамана призваны, чтобы нести учение Матери Доброты. А ты настолько груб и невежественен, что не озаботился даже словами приветствия.
Точно, - вздохнул про себя Мрак, ещё и в этом налажал. Вперёд умнее надо быть. Вслух проворчал: - Некогда было приветиться. Храни тебя Мать Доброты.
- Ты – северянин, - будто не услышав, уверенно отрезал мужик. – Ты безжалостен, груб и жесток. Наша одежда – не хочу даже думать, где ты её взял – и наши слова ещё не делают тебя одним из нас.
- Да? А для чего ж я, по-твоему, пацана к вам притащил? – раненное плечо начало дёргать. Вот чего сейчас Мраку хотелось меньше всего, так это пустой болтовни. - На фига я, жестокий и безжалостный, в такую даль его пёр? Почему на дороге не бросил?
Мужик вылупил глаза:
- Ребёнка?! Бросил?!
Раненный, сидящий с ним, судя по отвисшей челюсти, охренел не меньше. А докторша аж бинтовать бросила, обернулась. В их картину мира подобное святотатство, похоже, просто не укладывалось. Знали бы они, кто подстрелил Стафку…
Хотя, пожалуй, даже если бы увидели это своими глазами, не поверили. Решили бы, что зрение обманывает. Непогрешимый, почти святой Шаман – и стреляет в дитя, найденное в Лунном Кругу! При том, что дети в здешних местах тоже почти святые. Привидится же такое, храни нас Мать Доброты.
- Ну да, - взбесился Мрак, - ребёнка! Подумаешь, бросил. Не пристрелил же.
Он сам не знал, что на него накатило. Стремительно пронеслись перед глазами картины, заставлявшие стискивать зубы.
Девчонка, уговаривающая кошку кружиться.
Шаман, который, поучая девчонку и её отца, был абсолютно уверен: он в своём праве. Этот поселок, как и все другие – его! Ни одна сволочь слова поперек не скажет.
Бункерный доктор – с посеревшим лицом, потухшими глазами, схватившийся за сердце.
Растерянный, явно не знающий, что делать с обретенной правдой, Кирилл.
Батя - которого нож по сердцу резал! Но сумел ведь перешагнуть через себя. Отпустил Мрака. Верил, что справится.
И лицо, которое, как ни прогонял из памяти, чтоб не расплываться в идиотской улыбке, всё равно всегда, каждую секунду, было с ним. То, как он держал Эри в объятиях. И как она пообещала, что будет ждать…
А Шаман, гнида такая, снова его обыграл. Они со Стафкой с пеной у рта могут доказывать, что стрелял он – местные им не поверят, это Мрак точно знал. Пройти мимо, не помочь ребёнку для них неслыханное святотатство. А тот, кто учил этих людей Доброте, учил с детей пылинки сдувать – тварь конченая.
Вот как так?! А?!
Ответа у Мрака не было. И бессильная ярость, раздражённые слова достались главе посёлка. Тот аж отпрянул. И замолчал.
Больше до конца перевязки никто не проронил ни слова. Докторша закончила бинтовать обоих раненных, а через минуту из процедурной выглянула Ирина:
- Всё. Пулю я вытащила. Сама по себе рана не опасная, заживёт. Теперь главное для мальчика – покой. – Перевела взгляд на сидящих на кушетке мужиков. – И вас тоже нужно отвести в палату.
Мрак кивнул:
- Отведёшь, ага. Потом.
Стафка – пусть его остаётся здесь. За то время, что Мрак провёл в лечебнице, успел убедиться, что в посёлке пацана не обидят, даже несмотря на тот бред, который этот придурок нёс, высунувшись в окно. Ещё, поди и жалеть будут, что так крепко чердак у пацана потёк. А самому Мраку пора сваливать. Время на то, чтобы всё продумать, у него было.
