«До того как всё случилось это называлось „взлом“», — сообщил как-то Джеку Кирилл, недовольно наблюдая за очередной тренировкой Серого и Мрака.
«До того как всё случилось тридцать лет назад закончилось, — отмахнулся Джек. — Не возьмёшь чужого — не будет своего».
Сейчас Серый мог лишь зубами скрежетать от злости, что с другой стороны двери стоит не он сам. Виссарион замок не откроет. Надо что-то придумать. Что-то наверняка можно придумать... Только для начала нужно, чтобы мозги заворочались. Сейчас кажется, что вместо них — клейкая горячая каша. А во рту пересохло так, что язык еле шевелится.
— Принеси воды, — попросил Серый.
— Зачем? — удивился Виссарион.
— Ты дурак? — вырвалось у Серого. — Пить хочу! Бункерная вообще без сознания. Шаман нас как запер здесь, с тех пор не приходил.
— Шаман сказал Ариадне, что вы ушли, — потерянно пробормотал Виссарион. — Уж две ночи как.
Серый криво ухмыльнулся.
— Даже не сомневаюсь. — Напомнил: — Воды!
— Да-да, — подхватился Виссарион. — Сейчас, если колодец не пересох... Чем набрать-то, найду.
— Колодец? — насторожился Серый. — Мы что, в посёлке?
— В нежилом. Который на той стороне. Я ещё думаю, и где Шаман плащ намочил? Дождей неделю не было, а у него весь низ мокрый. А потом вдруг сообразил, что это он, наверное, вброд ходил через речку. Ну, и побежал сюда.
— Он тебя не видел?
— Не. Я потихоньку выбрался, никто не видал. Да ему и не до меня сейчас.
— Потихоньку — и орал тут во всю глотку?
— Дак, а как бы ещё-то вас нашёл? Я и так уж бегал, бегал... Домов вокруг — вона сколько. Да ты не переживай. На этой стороне хоть оборись, у нас ничего не слышно. Река шумит.
И то верно. Стремительный поток глушил любые звуки.
— Из колодца воду не бери, — сказал Серый.
— Почему?
— Не бери, и всё! В речке зачерпни. — Серый вдруг вспомнил отравленный колодец в мёртвом посёлке.
С Шамана станется и здесь всё потравить. А с воды из горной реки пока ещё никто не помирал.
— Ну... ладно.
Стало тихо: Виссарион ушёл.
Серый подполз к Эри. Снова нащупал щекой пульс. И похолодел — показалось, что не бьётся.
Глава 31
Серый
Потом, когда заставил себя успокоиться, когда перестало со всей дури колотиться сердце, Серый понял, что ему показалось. Жива девчонка.
— Потерпи, — прошептал он. Подул Эри в лицо — не знал, что ещё придумать. — Чуть-чуть осталось, маленько ещё продержись! Пацан воды принесёт, легче будет.
Виссарион появился вечность спустя. Сколько времени прошло на самом деле, Серый не знал. Казалось, что уже полжизни валяется на вонючем бетонном полу.
— Я фляжку искал, — объяснил Виссарион в оправдание. — Чтобы с крышкой была. Ведро в окно не пролезет, кружку или кастрюлю — расплескаешь... Только фляжку не нашёл.
— А что нашёл?
— Канистру. Крышка, правда, ржавая, еле скрутил... Но я помыл, ничего! Вроде не воняет. А как замок на двери открыть, не знаю.
— Болторез, — сказал Серый. — Или напильник. Есть дома?
— Не. Откуда?
И правда.
— Да и, кабы были, — продолжил Виссарион, — боюсь я домой бежать. Вдруг второй раз выбраться не смогу?
Тоже верно. Серый поднял голову к потолку.
— До окна добраться сможешь?
— По брёвнам смог бы. А так...
— Тогда лестницу ищи.
— Да приглядел уже, пока к реке бегал, тут в одном дворе стоит у сарая. Только окно заколочено.
— Значит, ещё топор поищи, или ломик — доску сбить. И нож, верёвки разрезать.
— Верёвки? — удивился Виссарион.
— Мы связаны, — объяснил Серый, — и руки, и ноги. Есть у тебя нож?
— Есть. Я же посланник.
— Под дверь сможешь просунуть?! Пролезет?
— Так он дома, нож-то. Я ж не знал, что пригодится.
Серый беззвучно застонал.
— Тогда тем более топор ищи.
Прошла ещё одна вечность. Лестница оказалась тяжёлой, с Виссариона, по его словам, сто потов сошло, пока дотащил.
— А топор я не нашёл, — виновато сказал он. — Может, конечно, и есть где, но это сколько бы я ещё искал? Зато напильник нашёл, здоровый! Замок-то он не срежет, а доску с окна оторвать попробую.
Снаружи о стену стукнуло — Виссарион прислонил к ней лестницу. А вскоре донёсся скрип — пацан просунул под доску, загораживающую окно, напильник. Небрежно вколоченные гвозди поддались быстро. Ещё несколько томительных минут, и о бетонный пол темницы стукнула жестяная канистра, облупленная и помятая, спущенная на обрывке провода.
Серый, извернувшись, вцепился пальцами в ручку. Подтащил канистру ближе к Эри. Крышку отвинчивал — показалось, что год, онемевшие пальцы дрожали и соскальзывали. Наконец, подтолкнув плечом, Серый наклонил канистру над лицом девчонки. Плеснул воды на заострившиеся скулы, на разбитые, покрытые засохшей коркой, губы.
— Пей! — Серый плеснул ещё. — Ну, давай! Очухивайся, слышь?
Он принялся толкать девчонку коленями.
Веки Эри вздрогнули. Рот чуть приоткрылся.
— Пей, ну! — обрадованный Серый ещё раз толкнул канистру.
Эри судорожно сглотнула воду, закашлялась. Открыла глаза. Взгляд — мутный, осоловевший, она, кажется, не понимала, на каком свете находится.
— Пей, — настойчиво повторил Серый. Указал подбородком на канистру. — Давай, сама. К горлышку, и хлебай.
Эри ещё с минуту смотрела непонимающе. Потом сообразила. Неловко согнулась и прильнула губами к горлышку канистры.
Серый следил за тем, как она пьёт. Поймал себя на том, что сглатывает вместе с девчонкой. Выругался.
Эри оторвалась от канистры. Прохрипела:
— А ты?
— Я потом.
Эри мотнула головой:
— Нет. Всё... Мне хватит. Теперь ты. — Тяжело, с трудом, снова легла на пол. — Откуда... это?
Серый не ответил. Он, припав к горлышку, ещё горячему от губ Эри, пил.
— Серый! — Ночное небо за окошком закрыла тень — Виссарион пытался разглядеть, что происходит в темнице. — Ну, как вы?
— Лучше, — с трудом заставив себе оторваться от воды, выговорил Серый. И сообразил наконец сказать то, что следовало сказать с самого начала: — Спасибо.
— Храни вас Мать Доброты. — О стену негромко стукнуло — Виссарион перетоптался на лестнице. — Это. Напильник-то кидаю? Сойдёт вам, верёвки перетереть?
Серый не сразу заставил себя кивнуть.
— Давай.
Ощущение было — словно он не воды, а самогона хлебнул. Голова кружилась, мысли разбегались. Хотелось лечь и не шевелиться. Просто наслаждаться тем, что наконец напился. Отдохнуть. Поспать... Встряхнулся.
Нет. Спать нельзя.
— Кидай. Всяк лучше, чем зубы. — Серый ещё раз приложился к канистре. Смыл, как мог, утираясь о плечо, запекшуюся кровь с губ.
В окно просунулась рука, торчащая из широкого рукава домотканой рубахи. Разжала кулак. Напильник — и правда здоровый, покрытый ржавчиной — тюкнул острым концом о бетонный пол, высек искру.
Серый подполз к нему. Подцепил пальцами, перекатился обратно к Эри. Велел:
— Сядь и спиной о стену обопрись. Между ступнями напильник зажми и держи крепче. А я постараюсь верёвку перетереть. — Серый поднял глаза к окошку. — Слушай... — подумал вдруг, что за четыре месяца, проведённых здесь, по имени к Виссариону не обратился ни разу. Полное казалось уж больно дурацким — не называть же, в самом деле, четырнадцатилетнего пацана Виссарионом? Хотя в посёлке называли. Они тут все друг друга величали полными именами. — Ты беги, наверное. Вдруг хватятся? Осмотрись, как там, погляди, что Шаман делает. А после ещё придёшь.
О стену снова нерешительно стукнуло. Уходить Виссариону явно не хотелось.
— Почему ты нам помогаешь? — вдруг спросила Эри.
Подняла голову вверх — хотя разглядеть Виссариона в темноте, конечно, не могла. Глаза у девчонки слезились, но взгляд она не отводила.
— Никто из ваших нам не верит. Нас боятся. Ариадна и Лазарь вовсе ненавидят. Мария... мне казалось, что она всё понимает, но вернулся Шаман, и Мария стала такой же, как все. А ты?
