Семь ключей от будущего. Песнь Пирата - Фарг Вадим

Грамм откинулся на спинку стула, который жалобно скрипнул под его весом. Жива. Девчонка была жива! А это означало только одно – лейтенант Максимилиан Вест лжец. И, скорее всего, убийца.

Прямых доказательств у него не было. С этим набором битых данных его даже на порог капитанской каюты не пустят. Но Грамм не был бы лучшим механиком флота, если бы не умел решать нерешаемые задачи. Он вставил носитель в дешифратор и принялся за работу. Его огромные пальцы с удивительной ловкостью забегали по клавиатуре. Он должен был восстановить координаты. И найти способ связаться с ней – тайно, в обход всех официальных каналов.

Старый урсид работал всю ночь, разбирая искалеченный код по байтам. Каждый восстановленный фрагмент приближал его к истине. К рассвету картина стала проясняться – координаты планеты с двумя солнцами в заброшенном секторе. Место, куда не залетают имперские патрули.

Лейтенант Максимилиан Вест стоял перед голографической картой звёздной системы Грейвмайр и самодовольно улыбался. Расследование его «трагического инцидента» зашло в тупик, как он и планировал. Никаких улик, никаких свидетелей. Капитан Валериус был вынужден снять с него все подозрения и восстановить в должности.

Теперь ничто не мешало ему приступить ко второй части плана. Он уже наметил несколько ключевых узлов в системе жизнеобеспечения корабля. Небольшая поломка в каждом из них приведёт к значительной задержке миссии. Достаточной, чтобы его люди успели добраться до артефакта первыми.

Всё шло идеально. Кайден мёртв, назойливая девчонка-инженер тоже. Путь к сокровищам Предтеч был свободен. Максимилиан чувствовал себя победителем, гениальным стратегом, который переиграл всех.

Он даже не подозревал, что в это самое время в мастерской старого механика мерцал слабый сигнал экстренной связи.

Надежда – забавная штука. Минуту назад она сияла, как новенький кредитный чип, освещая нашу пыльную пещеру и обещая спасение. А теперь, когда передатчик снова превратился в бесполезный кусок металла, она скукожилась до размера догоревшей спички. Особенно под тяжёлым взглядом моего нового… компаньона.

Кайден сидел, прислонившись к прохладной стене. Он с мрачной сосредоточенностью ковырялся в ране каким-то острым обломком, вытаскивая из неё мелкие камни. Его штанина уже пропиталась кровью, но он, казалось, совершенно не замечал боли.

– Ну что, инженер, – его голос прозвучал хрипло и сухо, как песок за пределами нашего укрытия. – Твой летающий консервный нож оставил нам что-нибудь полезное? Может, чертежи телепорта прямиком в ближайший бар? Я бы не отказался.

Я вздрогнула. Не от его тона, а от того, как небрежно он говорил о Майзере. Я как раз перебирала то, что от него осталось – горстку проводов, покорёженные платы и оплавленный корпус. Ощущение было такое, будто я копаюсь в останках лучшего друга.

– Его звали Майзер, – отрезала я, не поднимая головы. Мои пальцы осторожно отсоединяли уцелевшую медную трубку от того, что раньше было системой охлаждения. – И он спас нам жизнь. В отличие от твоего дружка Макса, который пытался нас поджарить. Так что прояви хоть каплю уважения.

Я демонстративно выложила на кусок ткани свои трофеи: несколько метров проводов, помятый радиатор, ту самую медную трубку и пару термоэлектрических пластин.

– И да, я пытаюсь собрать из этого «хлама» хоть что-то полезное. Чтобы мы не умерли на этой красивой, но безжизненной планете. Нужен еще один дистиллятор. Хотя, если ты предпочитаешь пить собственный пот, я могу оставить всё как есть.

Он издал звук, похожий на хмыканье. Кажется, перспектива обезвоживания была единственным аргументом, который он готов был принять.

«Вероятность успеха при сборке примитивного дистиллятора из данных компонентов в текущих условиях составляет не более семнадцати процентов», – прозвучал в моей голове до боли знакомый, монотонный голос Майзера. Воспоминание, не более.

– Семнадцать – это уже кое-что, – прошептала я, обращаясь к призраку. – Лучше, чем ноль.

Кайден, морщась от боли, с кряхтением поднялся. Он опёрся о стену, его лицо на мгновение исказилось, но он упрямо сделал шаг к выходу из пещеры, где бушевало марево от двух палящих солнц.

– Я осмотрюсь. Не собираюсь сидеть тут и ждать, пока твой плюшевый друг-механик пришлёт за нами личный крейсер с оркестром. Это плохая стратегия.

Он исчез в ослепительном свете. Я осталась одна, в компании голоса в голове и груды металлолома, который был моим единственным шансом. Работа захватила меня. Я зачищала контакты, соединяла провода, пыталась приладить хрупкие термопластины к погнутому радиатору. Это была отчаянная импровизация, задачка со звёздочкой, которую мой дед-инженер точно бы оценил.

Прошло, наверное, часа два, прежде чем Кайден вернулся. Он тяжело дышал, его лицо покрылось слоем пыли, а в руках он держал несколько уродливых, грязных клубней, которые отдалённо напоминали картошку. Он молча бросил их к моим ногам.

– Съедобно, – коротко бросил он и снова тяжело опустился на своё место, откинув голову к стене.

Я лишь кивнула, не отрываясь от своего творения. Он нашёл еду, я должна найти воду. Простое разделение труда. Выживание в чистом виде.

К вечеру, когда одно из солнц уже коснулось горизонта, окрасив небо в невероятные фиолетово-оранжевые тона, моя адская машина была готова. Я осторожно вынесла её наружу. Радиатор установила на ещё горячий камень, а другую часть конструкции оставила в прохладной тени пещеры. Внутрь примитивного испарителя я закинула один из клубней, предварительно нарезав его на мелкие кусочки ножом Кайдена. Теперь оставалось только ждать.

Мы сидели в полной тишине. Кайден методично точил свой нож о плоский камень, высекая тусклые искры. Я же, затаив дыхание, гипнотизировала медную трубку, ведущую к единственной уцелевшей металлической кружке. Напряжение можно было резать ножом. И вдруг…

Кап.

Одна-единственная, мутная, но абсолютно драгоценная капля сорвалась с конца трубки и с тихим звоном упала в кружку.

Потом ещё одна. Кап.

Я неверяще уставилась на неё. Оно работало! Медленно, мучительно, но работало! Я чуть не рассмеялась от облегчения.

Кайден перестал точить нож и поднял голову. Его единственный здоровый глаз и красный огонёк импланта отражали фиолетовые отблески заката. Он ничего не сказал, но в его взгляде больше не было той едкой насмешки. Только глухая усталость и… что-то ещё. Что-то похожее на неохотное признание.

Я дождалась, пока на дне кружки наберётся хотя бы пара глотков, и, не говоря ни слова, протянула её ему. Он на мгновение замер, его взгляд метнулся от кружки к моему лицу и обратно. Потом он медленно протянул руку и взял её. Он сделал один маленький, осторожный глоток и вернул кружку мне. Вода была тёплой и отдавала землёй, но в этот момент мне казалось, что я никогда не пила ничего вкуснее.

Дни, похожие один на другой, слиплись в один нескончаемый, раскалённо-фиолетового кошмар. Мы просто шли. Другого выбора у нас не было, потому что остановиться здесь, посреди этой бесконечной жаровни, означало просто лечь и умереть. Мой самодельный дистиллятор, которым я так гордилась, давно превратился в бесполезный хлам. Тонкие термопластины не выдержали диких перепадов дневной и ночной температур и просто-напросто треснули. Последние драгоценные капли воды мы разделили ещё вчера, и теперь во рту стоял такой привкус, будто я наелась ржавого песка, а губы превратились в одну сплошную кровоточащую корку.

Кайден упрямо шагал впереди. Его рана, похоже, не собиралась заживать в этой грязи и пекле, и он заметно прихрамывал, опираясь на длинную, обугленную палку, которую нашёл у подножия какой-то скалы. Он молчал. Это было на него не похоже. Никаких саркастичных замечаний, никаких колкостей в мой адрес. Мы оба инстинктивно экономили не только силы, но и остатки влаги во рту. Надежда, которую зажгло короткое, прерывистое сообщение от Грамма, почти истлела под безжалостными лучами двух солнц. Сколько мы ещё протянем? День? Может, два?