Мастер Тимофей Тимофеевич хмурится.
— Это Бережков. Больше некому. Он не простил мне смерти своих подельников. Теперь мстит.
Матвей коротко кивнул:
— Вам виднее, Тимофей Тимофеевич.
— Бережков? — протянула Ирина Дмитриевна, сводя брови в задумчивости. — Но где он взял деньги, чтобы купить себе в услужение беглых дружинников Воронцовского? Это же баснословные суммы! Иначе зачем им вообще ввязываться в нападение на дружинников?
Матвей вставляет сухо:
— Мы это выяснили, Ирина Дмитриевна. Наш «язык» рассказал — Бережков ограбил инкассаторскую машину Царского банка. Ушёл с добычей, и теперь за ним охотится Третье отделение жандармерии. Можно сказать, он сам себе смертный приговор подписал.
Мастер Рогов покачал головой, нахмурился, уставившись в стену, будто в сером бетоне прекрасно видел ответ:
— Да он жить-то и не собирается. Он только одного хочет — отомстить мне. За своих, за то, что я ему жизнь исковеркал. А заодно и честь свою вернуть, как он это понимает.
В этот момент в тишине кабинета прозвучал звонок мобильного. Резкий, будто щелчок хлыста.
Мастер поднял палец, давая знак: тише. Все замерли. Он включил громкую связь и поднёс телефон ближе ко лицу.
— Кто?
Из динамика раздался голос Бережкова — хриплый, самодовольный, с явным злорадством:
— Рогов, твоя дочь у меня.
Тимофей сжал кулак, костяшки побелели.
— Сукин ты сын, Бережков! При чём тут маленькая девочка⁈ —выдавил он сквозь зубы.
— При том, что её смерть причинит тебе боль, Рогов, — голос Бережкова звучал спокойно, даже насмешливо.
— Что ты хочешь⁈
— Запоминай, бывший наставник. Сегодня в восемь вечера. Завод ЖБИ, восток города. Приходи один. Без Егерей. И без дружины Опасновых. Или девочке конец.
— Будешь прятаться за ребёнком? — хрипло бросил Рогов.
— А по-другому тебя не выманить, — ответил Бережков с ленцой. — Ты же притащишь своих Егерей, а это вечеринка только для нас с тобой. Время у тебя до вечера.
Княгиня резко бросает:
— Что с моим сыном, Бережков? В каком он состоянии?
В трубке раздалось презрительное фырканье Бережкова:
— Что это за баба? О ком речь?
— Что ты сделал с княжичем Опасновым, Бережков⁈ — резко бросает Рогов.
— Княжич? Да на кой он мне сдался? — Бережков фыркает, голос его хриплый, насмешливый. — А что? Не нашли его? Подох, что ли, в перестрелке? Ха-ха-ха!
Княгиня резко тянется к телефону, вырывает его из руки Рогова, пальцы побелели от напряжения.
— Если ты хоть пальцем тронешь моих детей… — её голос звенит, словно натянутая струна.
В ответ — только злой, хриплый смех. Наглый, беспардонный.
— Рогов. Один. Не забудь.
Связь оборвалась. Тишина. Гудки.
Княгиня медленно опустила голову, её взгляд замер в одной точке, а кожа побледнела, став почти такой же белой, как тонкая кружевная манжета на запястье.
— Что это значит? — её голос сорвался на шёпот, испуганные глаза широко распахнулись. — Почему он так сказал про Славу? Почему смеялся?
Матвей ответил осторожно, будто боялся неосторожным словом разбить хрупкое стекло:
— Похоже, княжич не у него, Ирина Дмитриевна.
Княгиня подняла на него глаза, полные тревоги и неуверенности:
— Но где тогда Слава? Где мой мальчик?
В этот момент на столе завибрировал её личный телефон. Дрожащими пальцами она схатила мобильник, будто боялась услышать самое страшное:
— Да?..
И тут из динамика раздался голос сдержанный и деловой:
— Мама. Дай Логова.
Она застыла.
— Слава?.. Это ты? Ты цел? Не ранен? Где ты?
— Всё холошо, — отозвался сын чётко, деловито, без паники, но с торопливостью, которая резала сердце княгини — ее мальчик явно в опасности. — Надо вытащить Ксюню. Для этого нужен Логов. Я не знаю наизусть его номел, потому позвонил тебе. Не тлать, пожалуйста, влемя. Его у нас мало.
Княгиня, включив громкую связь, торопливо протянула телефон Рогову.
— Да, ученик, — тихо произнёс Мастер, принимая трубку.
Слава продолжил:
— Я на заводе ЖБИ. Том самом. Меня не заметили, тут их всего двое. Одного ты белёшь на себя. Самь знаешь кого. Втолого я сниму сам и освобожу Ксюню.
— Ты можешь уйти, если не связан, — строго отрезал Рогов.
— Без Ксюни я не уйду, — твёрдо ответил княжич. — Сплавишься с Бележковым, учитель?
— Конечно. Не впервой, —бросил Мастер.
Княгиня не выдержала, склонилась ближе к телефону, голос её стал резким, торопливым, срывающимся на полушёпот:
— Слава, это не приключение! Тут нет ни романтики, ни геройства. Ты должен выжить, а не играть в спасителя.
— Ма, я уже на теллитолии завода. Сейчас уйти — значит засветиться. А еще тут ластяжки воклуг завода. Под огонь себя выставлю и их всех встлевожу. Это слишком лискованно.
Матвей Максимович нахмурился, наклонился ближе к телефону:
— Княжич, ты уверен, что выхода нет? Точно не можешь уйти?
Слава усмехнулся на том конце провода:
— А я когда-нибудь влал?
Повисла пауза. Княгиня и воевода переглянлись.
— Влемени больше нет, — добавил княжич твёрдо. — Увидимся, Логов.
Щелчок. Связь оборвалась. В динамике остались только гудки, тянущиеся, как эхо, по пустой комнате.
* * *
Я затаиваюсь недалеко от Ксюни. Жду сигнала от Рогова. Пока тихо.
Осторожно прохожусь по этажу, выискиваю хоть что-то полезное. Хоть молоток, хоть цепь, хоть ломик. Но, как назло, пусто. Вековая пыль, ржавые болты, обломки мусора — и ничего, чем можно бить.
Наконец нахожу гаечный ключ — тяжёлый, с ладонь толщиной. Покручиваю в руках, взвешиваю. Для драки в узких коридорах — бестолковая штука. Махать негде, развернуться негде, только себя подставлю. Бросаю обратно.
Но дальше везёт больше — наталкиваюсь на нож. Туповатый, ржавый по краю, но лезвие ещё держится. Сойдёт. Засовываю в пустую кобуру из-под потраченного ножа — пусть хоть вид создаёт.
Ну и где носит Рогова? Мог бы и пораньше явиться, думаю, Бережков бы не возражал.
Скоро вечер, а давать этому уроду лишнее время на размышления — а не поотрубать ли Ксюне пальчики? — мне совсем не хочется. Против Сечевика в одиночку лезть не хочу, да и он, похоже, ещё и маг в придачу.
Решаю, что пора проведать девочку. Тот Гридень-наркоман мне совсем не нравится.
Подкрадываюсь к комнате, где держат Ксюню. Осталось всего пару шагов до двери, когда вдруг из глубины завода раздаётся грохот.
Взрыв? Выстрел? Неважно. Главное — началось.
Срываюсь с места, несусь по коридору, не оглядываясь. В ушах гремит кровь, сердце удар за ударом подгоняет вперёд. Снова рушить чужую жизнь.Снова ставить точку.И поделом ублюдкам. Вперёд. Только вперёд. Уже почти влетаю в комнату — и слышу голос. Наркоман, что сидел на стрёме.
Приостанавливаюсь у порога.
— Прости, деточка… — бубнит он. — У меня приказ. Как грохот начнётся, я тебя понемногу резать буду… Чтоб ты погромче кричала, поняла? Босс велел. По кусочку тебя порежу, чтобы визжала на весь завод. Чтоб враг босса слышал, ага…
Я не даю ему договорить. Мгновенно хвата/ «Беретту», поднимаю на уровень груди, захожу в дверной проём.
— Эй, утылок. Не в этот лаз.
Он поворачивает голову, глаза мутные, рот приоткрыт. Но уже поздно. Две поли в лоб. Третья в сердце. Тело валится набок, хлопком ударяется об пол.
Подхожу ближе, смотрю сверху вниз. Обычный Гридень. Не маг. А я уж думал… Ладно, подскакиваю к Ксюне. Она сидит, руки связаны, глаза огромные, но слёзы больше не бегут. Вся на пределе, держится из последних сил, и я это чувствую — она на грани, но ещё не сломалась.
— Сава…
— Дыши ловно, сейчас, — шепчу, достаю нож, быстро срезаю верёвки.
Руки работают сами, механически, времени на аккуратность нет. И тут за спиной раздаётся хриплый голос. Сдавленный, с надрывом:
— Гадёныш…
Всё же маг, значит. Что ж, тем ему будет больнее.
Глава 14
И сразу следом сзади раздается глухой, тяжёлый звук, будто кто-то опёрся о стену, но не удержался и навернулся.
