Я беру из вазы золотистое, румяное яблоко, верчу его в руках, словно взвешивая. После небольшой паузы спокойно добавляю:
— А когда что-то не соответствует реальности, мы предпочитаем раскрыть правду.
Князь Буревестник напрягается. Его тяжёлый золотой перстень с изображением вихря едва заметно блестит. Очевидно, этот перстень не просто украшение — он является источником его силы. Энергопотоки от кольца расходятся не только по столу, но и дальше, охватывая всё пространство вокруг. Именно через этот артефакт он управляет своими миражами.
Энергию для этого грандиозного спектакля он черпает не только из магического источника, но и из собственной жизненной силы. Однако компенсирует потери чем-то ещё. Его напиток в тяжёлой кружке явно не обычный — насыщен энергией. Хотя, честно говоря, до коктейлей Лакомки ему далеко.
Щупы ментальной энергии, исходящие от князя, словно невидимые потоки, обвивают всех за столом. Они не пытаются проникнуть в мои щиты, но аккуратно обтекают их, создавая новые слои иллюзий. Ну-ну, посмотрим, насколько ты хорош.
Я просто отрубаю щупы, как ножом перерезаю невидимые нити. В тот же момент иллюзии вокруг Светки и остальных гостей начинают слабеть. Но этого мало. Решаю разорвать все ментальные связи, удерживающие эти фальшивые декорации.
И всё обнажается. Блестящий стол теряет свой шик, превращаясь в обычную лакированную деревянную поверхность. Посуда, ещё секунду назад выглядевшая изысканной, оказывается тусклой и потёртой. А блюда… Ну, их внешний лоск оказался всего лишь иллюзией. Теперь перед нами простая, посредственная еда, лишённая даже намёка на изысканность.
Лидия Николаевна издаёт удивлённый вздох и поднимает руку к своим «золочёным» локонам. Они внезапно оказались тусклыми и совсем не такими эффектными.
— Ох! — восклицает она, чуть не задыхаясь от ужаса.
Светка, подключённая к моей мысленной связи, тут же подкидывает комментарий:
— Даня, смотри! У неё нос длиннее, чем в иллюзии. И вообще она без сисек. Вобла!
Я с трудом сдерживаю смех. А к Буревестнику у меня сейчас будет большой разговор.
Я поднимаю яблоко, которое ещё минуту назад выглядело румяным и аппетитным. Теперь это обычный деревенский фрукт: чуть помятый, с пятнами, словно его сорвали второпях. Осматриваю его с преувеличенной серьёзностью и замечаю:
— Спасибо, что хоть без червей.
Князь смотрит на меня круглыми глазами, в которых смешались нервозность и тревога.
— Как ты это сделал⁈
— Герасим Станиславович, теперь вы отвечаете на мои вопросы, — обрываю его, глядя прямо в глаза самому самовольному князю в Царстве. — Итак…
Глава 11
— Ну так извольте спрашивать, — бурчит Буревестник, едва скрывая раздражение.
Я неспешно откусываю кусок яблока и демонстративно начинаю жевать, наслаждаясь затянувшейся паузой.
— А яблоки-то вкусные, — говорю с лёгким удивлением. — И зачем было подделывать их вид? Ладно бы, если на самом деле они были с червями.
Князь недовольно хмурится и холодно бросает:
— Вы меня обижаете, Данила Степанович. Как я мог бы предложить гостям испорченную пищу?
Я усмехаюсь, пожимая плечами, словно вопрос настолько очевидный, что даже обсуждать не стоит:
— Пища бывает разной. Для кого-то и черви — деликатес.
Слышу, как кто-то за столом тихо втягивает воздух, но внимания не обращаю. Пусть думают, что хотят.
Светка по мыслеречи не сдерживает злорадный смех:
— Какие у них теперь рожи, Даня, когда ты их уел! Особенно у воблы Лидки, хе-хе!
Я бросаю уже серьёзнее:
— А вообще, Герасим Станиславович, вот эти ваши иллюзии… Мне их как воспринимать? Как розыгрыш? Оскорбление? Хотя нет, на безобидный розыгрыш это точно не похоже.
Взгляды младших Буревестников метаются между мной и князем. Князь нервничает: чуть сжатые губы, едва заметное движение пальцев по поверхности стола. Он явно никак не ожидал, что его иллюзии можно срезать, словно подсолнухи.
После короткой паузы он отвечает:
— Нет, это не розыгрыш, Данила Степанович. Это проверка.
— Проверка на что? — уточняю равнодушно. — Я жду объяснений, если, конечно, вы не хотите, чтобы я посчитал себя оскорблённым.
Князь молчит, берёт со стола вилку. Иллюзия, покрывавшая её раньше, уже исчезла, и теперь это обычный серебряный прибор с мелкими потёртостями, свидетельствующими о её настоящем состоянии. Он внимательно рассматривает вилку, а затем произносит:
— Надо сказать посудомойкам, чтобы тщательнее мыли столовые приборы.
Стоящий неподалёку дворецкий тут же кивает:
— Сейчас же сообщу им, Ваше Сиятельство.
— Герасим Станиславович, — напоминаю, что мы здесь собрались не ради вилок. — На что же вы меня проверяли?
Князь сохраняет каменное лицо и отвечает спокойно:
— Просто вы бы не подошли для моего задания, если бы не смогли разоблачить иллюзию.
Я усмехаюсь:
— И сколько ещё вы собираетесь меня проверять? Сразу предупреждаю: у вас остаётся ровно час, чтобы объясниться, прежде чем я улечу. Напоминаю, я здесь, чтобы решить вашу проблему и получить родовые земли, а не участвовать в ваших проверках.
Князь слегка наклоняет голову, внешне принимая мои слова сдержанно, без видимого раздражения.
— Больше никаких иллюзий… на еде и вашем окружении, — обещает он с показной серьёзностью. Видимо, иллюзии фасадов останутся. — Вы доказали, что способны справиться с делом, которое я хочу вам поручить. Позвольте обсудить это наедине.
— Хорошо, — соглашаюсь я, поднимаясь из-за стола. Оборачиваюсь к Светке и киваю:
— Спокойно отобедай, дорогая. Теперь всё на столе настоящее.
— Постараюсь, дорогой, — отвечает она с лёгкой улыбкой, которая в переводе с «светкиного» означает «ну-ну».
Мы с князем выходим из зала и направляемся на открытую террасу. Там уже всё подготовлено: уютные кресла с мягкими пледами, жаровня с тёплыми углями, кувшин с горячим глинтвейном и две кружки на тумбе.
— Данила Степанович, садитесь, пожалуйста, — говорит князь, жестом указывая на одно из кресел.
Я сажусь, а он занимает место рядом.
— Глинтвейн просто замечательный, советую вам попробовать, — говорит он с сухой, почти натянутой улыбкой.
Я оцениваю его взглядом и киваю.
— Давайте, пожалуйста.
Князь молча наливает напиток в обе кружки и передаёт одну мне. Мы поднимаем кружки, я делаю глоток. Глинтвейн действительно оказался хорош: горячий, насыщенный специями, с лёгкой горчинкой.
— Достойно, — говорю я, ставя кружку на тумбу и переводя взгляд на князя. — Ну а теперь, Герасим Станиславович, давайте к делу. Зачем весь этот цирк, уж простите за честность?
Делаю ещё один глоток глинтвейна. Крепкий напиток. Никакого эффекта от алкоголя, конечно, не чувствую. Князь внимательно наблюдает за мной.
— И не пьянеете, — вдруг произносит. — Вы, прямо скажем, человек с множеством талантов. Вас не застать врасплох.
— А в гостях — тем более, — равнодушно отвечаю я, взглянув на него. — Особенно у вас, князь.
— Зачем вы так, Данила Степанович? — говорит с укором. — Я же обещал объяснить причину своего поведения.
— Так почему я ещё ничего не услышал? — спрашиваю, ставя кружку на стол.
— Мне нужно, чтобы вы дали обещание, — наконец произносит он. — Обещание, что вы не раскроете мой родовой секрет. Я расскажу его вам, чтобы решить одно дело.
Я хмыкаю, спокойно откидываясь в кресле.
— Нет. Я здесь не для того, чтобы хранить чьи-то секреты. Я здесь, чтобы помочь с вашим делом. Ничего другого обещать не могу. Если Царь спросит меня о чём-то, я не вправе ему отказать.
Князь хмурится, его брови слегка сдвигаются. Но в глазах нет удивления — скорее, подтверждение его догадок.
— Вот как…Впрочем, другого ответа я и не ждал, — говорит он сдержанно.
— Так о чём речь? — спрашиваю, переводя взгляд на его массивный перстень.
