Отверженный 追放者 Часть V (СИ) - Орлов Александр

Я понимал, что прикрываться толпой долго не получится, но надеялся хотя бы покинуть поселок. Зря.

— Бери этих!!! — послышался крик откуда-то с пригорка.

Я не хрена не видел из-за низкого роста, весь обзор закрывали спины и головы беглецов вокруг. Поднялся шум, кто-то орал и галдел, свистел и подначивал остальных. Как это обычно бывает, началась толкотня и паника. Я прикрылся широким мужиком в кожаной куртке, прячась за его спиной и отступая вместе с остальными. Повсюду дома, нас зажимают и гонят во дворик как стадо. Сообразив, что окажусь в клетке, я с рыком попытался прорваться против течения, но наткнулся на непроходимую стену из тел. Куда там, — не продраться, хоть по головам лезь.

Меня теснили в загон, громила в кожанке прижал меня плечом так, что дышать стало больно. Мое прикрытие оказалось ловушкой, поток нес меня, смешав со сворой безвольных остолопов в единое блеющее месиво.

Зажатый телами плотно, как в тайском массаже, я мог лишь материться и проклинать окружающих, и даже до танто за поясом достать был не в силах. Вдруг по округе прокатился пронзительный звук, напоминающий сирену, а небо окрасилось взрывом фейерверка, который запустили недалеко от нас.

Толпа встала как вкопанная. Потом кто-то заорал что-то нечленораздельное, и моё стадо с воем бросилось вперед, к ракете, напрочь игнорируя оцепление.

Что за дичь здесь происходит⁈

Теперь меня тащило обратно, беглецы наседали на охотников, прорывались, будто дикие звери и неслись что есть мочи. Я бежал с остальными, — а что мне оставалось?

Кто-то впереди зажег фальшфейер, огонек в небесах погас, и народ несся буквально наугад, потеряв остатки здравого смысла. По гранитным плитам, через бурелом, перепрыгивая поваленные деревья, по телам упавших, в темноте, освещаемой лишь красным огнем впереди. Вокруг пустота, тяжелое дыхание, всепоглощающий топот, вонь немытых тел и силуэты.

Зато мне удалось сбежать и дождаться темноты. Ночью скрываться будет куда проще.

Будто поток сперматозоидов мы вылились на полянку, уткнувшись в заградительную стену. Место было освещено прожекторами с башни наверху, а у подножья одиноко стояли три пластиковых короба с крышками на защелках.

Так вот куда все неслись, — время обеда. Каин решал вопрос ребром, сбрасывал припасы и давал сигнал, а тот, кто не успел разжиться, оставался с носом и пустым желудком. Вот они настоящие голодные игры, — когда глотки режут за банку лапши быстрого приготовления.

Я уже знал, к чему все идет, и вырвался из потока, позволяя остальным накинуться на добычу. Тяжело дыша, отошел на край полянки, где обнаружил в темноте высокий валун. Забрался на него, свесил ноги, и, не успев отдышаться, закурил. Такое зрелище лучше смотреть с высоты.

Конечно же, они дрались. Голодные собаки всегда грызутся за кость. Они бились остервенело, подлесок наполнился криками боли, ревом, рыком и скулежом. Часть стала стеной, не подпуская никого к сокровищу, другие клином пробивали оборону противника, но были и те, кто просто хотел урвать хоть что-то и слинять, их били и первые и вторые. Да вообще хрен было разобрать кто и с кем дерется, из аллеи то и дело выбегали новые участники и присоединялись к общему побоищу. Охотники забыли обо мне и рубили выживших, выжившие нещадно мочили своих же.

Арена пополнялась телами павших, раненые отползали сами, помочь им было некому.

Я приподнял шляпу, болтал ногами и курил, не отрываясь глядя на феерию грязной резни. В моих глазах мелькали лезвия и дубинки, души вырывались из тел, трава покрывалась красной моросью.

Каин ублюдок. Но он гениальный ублюдок, этого не отнять.

Резня почти закончилась, а у меня как раз истлела третья сигарета. Небольшая группа из десяти бойцов ещё боролась между собой, как я спрыгнул с валуна и направился к ним. Муза шла передо мной, глотая воздух, пропитанный кровью и внимая протяжному хору из рыданий и стонов раненых. А хор был просто громогласным. Я словно в улей попал, где вместо жужжания, плач и завывания, гул их голосов окружал меня, как стереозвучание в кинотеатре.

— Крошка, смотри, не нужно тебе? — спросила Муза, показывая на что-то блестящее в траве.

Я наклонился и поднял ржавый вакидзаси. Старенький, но крепкий. В этих краях найти подобное оружие редкость.

Одним движением я смахнул с него кровь, и двинулся к дерущимся, переступая через тела. Пока подошел, их осталось семеро. Еле живых, шатающихся зомби, которые забыли, зачем дрались.

— Конничива! — радостно пропел я, проходя мимо них к ящику.

Ближайший ко мне боец, зажимающий окровавленный бок, зарычал и двинулся наперерез. Здоровенный какой, наверное, много времени в зале проводил.

— Ты охренел, бакаяро⁈

Я сжал меч двумя руками, и быстрым выпадом рубанул быка по горлу. Он даже руки не успел поднять, а просто рухнул на землю, заливая её кровью. На меня бросился его дружок, габаритами поменьше. Вооружен он был кривым ножом, на клинке которого прилипли окровавленные волосы. Этого я тоже сложил одним ударом, присел и выстрелил вакидзаси вдоль его тела. Меч вспорол живот, и бедолага упал на колени, собирая дрожащими пальцами вываливающиеся кишки. Я толкнул его ногой, прошелся по дергающейся туше, как ни в чем не бывало, и вытер рукавом хаори лезвие. Остальные попятились.

Они были измотаны, потрепаны, и каждый имел хоть одну серьезную травму. Вперед выступил подтянутый японец без футболки. Его рука висела плетью на плече, здоровая ладонь сжимала мясницкий тесак. Он указал на один из сундуков оружием и кивнул.

— Этот забирай, остальные наши.

— Возьму, что захочу, — ответил я скучающим тоном. — Вы подберете объедки.

Он скривился, но отступил, пропуская меня. И правильно, яцу, не стоит путаться у меня под ногами. Я тут, видишь ли, увлекся, — совсем за счетчиком тел не слежу.

Ладненько, посмотрим из-за чего такая суматоха.

Замки щелкнули, и крышка легко открылась, обнажая содержимое контейнера. Так, ну что? Сухие пайки, пиво, саке, фонарики, батарейки, спички, аптечки первой помощи, (даже антибиотики есть, какая забота), таблетки без подписи, фальшфейеры, кристаллы мефедрона и ампулы с красной жидкостью неизвестного происхождения. Интересно, что это?

Я сунул в рюкзак аптечку, фальшфейер, и пачку батареек. Распихал по карманам сигареты, вооружился фонарем, и поколебавшись, прихватил ещё и коробочку с красными ампулами. Потом раскрыл пачку лапши, набил ей рот и запил пивом, под яростными взглядами злобной толпы.

— Аригато! — помахал я им и побрел прочь от места кормежки, позволяя толпе наброситься на запасы.

Пора было уматывать отсюда скорее, не ровен час ещё набегут.

Я шел через заросший парк в темноте, стараясь не включать свет без надобности, ориентировался только на силуэт многоэтажки вдалеке. Нужно выбраться к зданию, понять, где я оказался, и двигаться в сторону западных ворот, а остальное придумаю на ходу.

Слева раздался громкий хруст ветвей, я тут же бросился на землю, ожидая, пока толпа пройдет мимо. Да сколько же их тут заперто⁈

Поднялся, пошел дальше. Темнота кромешная, как бы куда не нарваться…

Приблизившись к зданию, наткнулся на овраг. Пришлось включить фонарик, посмотреть, как спуститься. Луч света скользнул по обшарпанной стене дома и выцепил огромные иероглифы, коряво начертанные красной краской.

Стоп.

Я вернул луч обратно, изучая надпись. Какого хрена?

На углу кто-то тщательно вывел одно слово, да так, чтобы видно было за милю.

«АОКИ».

Я пожевал губу в нерешительности. Это ведь какой-то ориентир, верно? Символ, который оставили для меня? Неужели зверь сам решил выманить ловца…

Это же ты оставил знак, — человек с открыткой. Больше некому.

Как же интересно, аж бабочки в животе спариваться начали.

Рядом с надписью была стрелка, указывающая направление. Черт с ним, я просто обязан был пойти за этой морковкой.

Я перебрался через овраг, значительно измазавшись в грязи, и побрел по направлению, которое указывала стрелка. Пока мне везло, и преследователей видно не было.